«Дамы и господа, это наша единственная дочь с Марком Яровитом. Наша обожаемая малышка Теона. Она старается учиться на «отлично», чтобы родители похвалили, она следит за моейработой и папиной, чтобы во всем нам угождать… У неё комплексы, которыми она заросла, как камень мхом…»

— Успокойся, — Симаргл прижал меня к себе.

Я зажмурилась и уткнулась ему в плечо. Сжала его руку, возможно, ему было больно, но он стерпел.

От него отходила тёплая волна. Рука легла мне на спину и гладила. Он успокаивал меня, но не просто через прикосновения, Михаил использовал колдовство.

— Он не любит маму, — шептала я. — Единственная, кого Марк Яровит любил, была моя бабушка Алия. Но она ему отказала. Я её понимаю. Ненавижу его.

******

Я выбралась из его объятий, смахнула слёзы и улыбнулась.

— Раз, дядь Миш, ты такой благородный, спать будешь со мной. — Окинула взглядом ненавистный торжественный зал. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Надеюсь, не с сифилисом, — вдруг брякнул Симаргл.

Я усмехнулась, а потом заржала в голос.

Не ожидала от него услышать хоть какую-то шутку, пусть и такую дебильную. Однозначно, скрытный. И при близком знакомстве в этом оборотне открывались разные грани, которые мне нравились с каждым часом всё больше.

Михаил Васильевич не смотрел на меня, взгляд стал холодным, а рожа бородатая хищной. Я быстро нашла взглядом того, кто так раздраконил моего спутника.

Это был его братец. Ох, и громила! На полголовы выше Михаила. Без костюма, в кофте чёрной в обтяжку. А фигура такая, что наши бугаи из охраны терялись на его фоне. Широкие плечи, накачанные сильные руки. Очень коротко стриженые волосы. Охрана клана за Еремеем Васильевичем Лютом, как за вожаком. А он, похоже, и был таким. Агрессивный, мрачный… Животное, честное слово.

— Где твоя синеглазая Ярослава? — саркастический смешок. Миша сразу пошёл на конфликт. Спешил навстречу к брату, огибая торжественные столы.

— Дядь Миш, — испугалась я, — ты поосторожнее.

Да, испуг был, но потом такой азарт взял. Охренеть, дядя Миша выдал! Ничего такой, смелый смертник.

— Ты охренел, Псина Огненная?! — пробасил адским голосом Лют.

Я замерла в ожидании крутейского махача.

Вот это никто колдовством не прикрывал, все присутствующие обернулись. Можно было бы ожидать, что девушки заверещат, но даже не только оборотницы тащились от такого. Женская половина зала вылупилась на братьев. Два здоровых самца, и, хотя Лют явно выигрывал в массе, Михаил оказался ловким, а как он бить умел, было написано на трёх рожах присутствующих в зале. Те уроды, что пытались меня поиметь на улице, как от огня от Симаргла рванули, спрятавшись за ходулями девушек по вызову. Теперь-то меня никто не обидит!

Ерёма сделал захват противника в кольцо своих железобетонных рук, поднял брата над полом и хотел кинуть на шведский стол. Там официант наливал шампанское в пирамиду из фужеров и, заглядевшись, перелил. Но ему ничего не будет, потому что в неё влетел Симаргл. Огненный пёс, конечно, летел, но брата зацепил и повалил его вместе с собой, через спину перекатился, уронив Люта.

Снесли столы, разбили посуду, влетело официанту. И пошло месиво.

Я такой кураж поймала, что вскочила на ближайший стол. Хоть так себя гостям показать, ведь мама с папой стеснялись.

Сунула два пальца в рот и свистнула на весь зал.

— Бей его! — закричала что было сил, хотела ещё что-то подбадривающее закричать, но меня скинули со стола и, скрутив по рукам, повели из зала.

Нас с Симарглом выкинули на улицу. Точнее, кидали меня, его вежливо попросили выйти. После драки у дяди Миши волосы растрепались, на скуле появилась ссадина, кулаки в кровь разбиты. А он поправлял белоснежные манжеты. Пиджак снял и накинул мне на плечи.

— Ну, ты, дядь Миш, даёшь! — восхищённо уставилась на него. У меня кровь внутри кипела, какой он классный. Пританцовывала вокруг Симаргла. Оборотень поправил воротник рубахи и подмигнул мне.

— Он, чё, Лют, реально гей?

Симаргл остолбенел, вылупив на меня серо-голубые глазища:

— Ерёма волк, как он может быть гомосексуалистом? Это прикол такой, а он, тупоголовый, всё воспринимает всерьёз. Урод.

— Но в природе же гомосексуализм среди волков обычная вещь. Альфа так может за непослушание своих бет наказать. Насел, трахнул, все шёлковые…

— А-а! Тея! Как говорил мой отчим, фубля!!! — он захохотал на всю улицу, закинув голову назад.

Хорошая драка положительно действовала на него.

Я заворожённо смотрела на его открытую улыбку, и наслаждалась заразительным смехом. Обнял меня и прижал к себе.

— Не бойся, Теона. Если с папашей твоим не срастётся, берём твоего Игорька и на хрен отсюда.

Это окрылило!

******

В нашем подъезде какой-то мудак ковры постелил. Те, кого мои мама с папой на праздник жизни не пригласили, тусовались по квартирам. Туда, где обычно собиралась тусовка, притащили диван и телик. Мужики смотрели футбол и пили пиво.

Заметив, с кем я иду, приосанились, и надо же…

— Добрый вечер, Теона!

Я показала им неприличный знак. Михаил мою руку опустил и скрестил наши пальцы.

Какая-то дрожь неприятная пробежала по телу. Точнее, прикосновения были ничего, но он мне чужой. Не хотела, чтобы кроме Игорька меня кто-то трогал. Если бы не сосредоточенное суровое лицо Симаргла, я бы взбунтовалась, но он был суров и хмур, кажется, просматривал ситуацию, слушал, вглядывался, принюхивался.

И тут я поняла, что рядом с таким волком, как Михаил Васильевич, я стала гораздо смелее. За ним, как за каменной стеной, и Демоны не страшны. Если не справится с противником, то уведёт от несчастья. Как он сказал, с Игорьком в лес? Меня вполне устраивало.

Я открыла дверь в свою квартиру и везде сразу свет включила.

У меня грязь в квартире, а Симаргл ботинки из змеиной кожи снял, а там, носочки белоснежные без дырок и не воняют.

Я бы, конечно, хотела, чтобы Игорёк дорос вот до такого уровня, но это невозможно.

— Чувствуй себя, как дома. Ща постельное сменю, я его прокурила насквозь, — сказала я, заметив, что мои трусики висят на барабанной установке.

— Ты б бросала, — с кухни ответил Михаил.

— Не могу, собираюсь стать Витолье, — хохотнула я.

— Это кто?

— Это такой чувак или чувиха, которым реально повезло с профессией. — Дядь Миш, когда сдохнуть охота, то не думаешь о том, чтобы бросить, — я трусы спрятала, бельё спешно меняла на кровати. Оно у меня только чёрное.

— Это ты из-за Игорька так переживаешь? — крикнул он.

— Да, он мелкий, родаки там так насели, что иногда даже встречаться не можем, — я поспешила в стиральную машину бельё сложить.

— Сосиски будем? — нос впихнул в мой холодильник.

— Давай, я с их вонючего стола ничего не взяла.

— Я, кстати, тоже, — усмехнулся Михаил, повесил пиджак и рубаху на спинку стула и собрался жарить сосиски.

— Душ приму, — предупредила я и взяла себе самое скромное бельё, которое только нашла.

Приняла душ быстренько. Перед чужим мужиком своей фигуркой сверкать не хотелось вовсе. Грация с панталонами в красно-чёрную полоску способна не то, чтобы оттолкнуть мужчину, а на время отбить любое желание. Эту страшилку я купила ради прикола, чтобы щеголять в общественном бассейне. Ни разу не надела, поэтому решила сфоткаться и отправить Игорьку. Он тут же мне прислал свою, в одних шортах сидел в своём кресле. На растрёпанных волосах большие наушники, погрызенный простой карандаш, как сигарета, закушен набок.

Какой же он притягательный!

И ведь вились возле него девчонки. А он, красавец, только со мной. Мне даже один раз высказала какая-то крыска с его факультета, чтобы я подвинулась. Пришлось папе меня отмазывать от полиции, я чуть не убила её.

Мой мальчишка!

Секса захотелось.

Поэтому умылась холодной водой. Брызнула дезодорантом, чтобы дядю Мишу не смущать своим запахом. Вышла из ванной, завернувшись в халат.