Может показаться и странным, и удивительным, но на застывшую малышку, погруженную в состояние нервного ступора, омерзительные гады так ни разу и не покусились, и жалить, к неописуемой удаче, не кинулись; напротив, когда ее покойный родитель остался лежать, не подавая признаков жизни, словно бы по чьей-то негласной команде, они собрали́сь единым шипящим потоком и в строгой последовательности двинулись прочь, удаляясь из комфортабельного жилища и следуя тем же самым непривлекательным путем, какой непродолжительное время назад использовали для массированного «чужого» проникновения, непостижимого никакими разумными мыслями и ранее просто невиданного.

Наутро следующего дня молодая участковая Шарагина Владислава Васильевна, совсем недавно достигшая двадцатитрехлетнего возраста, как и обычно, прибыла на работу к половине девятого. Про неё можно сказать, что полицейскую деятельность восхитительной, неотразимой красавице в настоящее время довелось осуществлять в провинциальном поселке Нежданово, что приписали её к крохотному пункту полиции и что занимаемую должность приходилось замещать чуть менее полугода. Вместе с тем усердная и трудолюбивая девушка уже успела отличиться в раскрытии так называемых «козы́рных» и знаковых преступлений, так сказать, проявила себя как сотрудница целеустремленная, любознательная, дотошная и крайне напористая; из её отличительных качеств можно выделить несокрушимую волю, бойцовскую твердость характера, а ещё и пытливые умственные способности. Как и всегда в последнее время, на каждодневную службу она явилась в форменном обмундировании, передававшем присвоенное звание лейтенанта полиции, отмеченном прилагаемой символикой и соответствовавшем летней одежде; оно включало в себя полушерстяную темно-синюю куртку, однотонную ей юбку, нижним краем припо́днятую чуть выше колен, серо-голубую рубашку, увенчанную галстуком-бантом, нейлоновые черные колготки и привычные ботильоны, но теперь, правда, демисезонные, отмеченные удобным каблуком, небольшим и книзу немного зауженным; в правой руке у эффектной и жгучей брюнетки (окрас ее длинных, волнистых волос, спускающихся к самым плечам, являлся иссиня-черным) удерживается тоненькая служебная папка, а ее миловидную голову украшает женская пилотка, по цвету сопоставимая с основным одеянием. Следуя изящной, неповторимой походкой, где-то горделивой, а в чем-то передающей непоколебимую, сплошную уверенность, она подходит к кирпичному зданию, снаружи окрашенному в желтоватый оттенок и передающему ровную, квадратную форму; здесь несравненная, бесподобная девушка, ода́ренная природой несравненной фигурой, не имеющей ни малейших изъянов, ненадолго останавливается перед прочной, металлической дверью и по сложившейся привычке вначале осматривает обшарпанную железную крышу, затем проверяет видимую целостность деревянных рам, застекленных изнутри, а также снаружи, и лишь потом направляет левую руку в боковой карман наружной куртки, откуда, ненадолго задержавшись, извлекает небольшую связку обыкновенных личинных ключиков. Теперь уже можно привычно приблизиться к входному отверстию, оказаться от него едва-едва не вплотную, вставить нужную отмычку в замочную скважину и наработанным движением неторопливо начать спокойненько отпирать. И вот здесь, в сравнении со стальной и массивной дверью, становится очевидно, что прибывшая сотрудница не обладает высоким ростом, не выделяется какой-то существенной силой и на вид представляется хрупкой, уязвимой, совсем некрепкой и обаятельно нежной; зато она прекрасна, невероятно мила и игриво поблескивает изумительными глазами, карими и настолько темными, что, сливаясь со зрачками, они кажутся едва ли ни идентичными.

Не успела она начать отпирать, как в другом кармане затрезвонил не слишком презентабельный смартфон, тем не менее изготовленный знаменитой корейской фирмой «Samsung»; неприветливо чертыхнувшись (поскольку неожиданно были нарушены ее первостепенные планы), она наморщила маленький носик, к концу чуть-чуть заостренный и выдававший плутоватую, лисиную хитрость, свела к переносице тонкие, чётко очерченные, брови (они, как и длинные, естественные ресницы, а в том числе и верхние веки, виделись украшенными неброской косметикой), выпятила вперед чувственные, больше обычного утолщённые, губы, подкрашенные малиновой, неяркой помадой… но, так или иначе, переложила черную папку в свободную ладонь, а правой полезла за нестерпимо надрывавшимся телефоном. Звонил основной оперативный дежурный, осуществлявший непосредственную службу в центральном отделе Райково (город районного значения, удаленный на расстояние тридцати километров).

– Слушаю, Шарагина, – ответила она спокойным, размеренным голосом, хотя и предполагала нечто, совсем нехорошее.

– Послушай-ка, Слава, – к ней давно уже обращались запросто, по сокращенному имени, поскольку в равнозначном полицейском сообществе существовало определённое панибратское отношение, – ты чем сегодня планируешь заниматься? – последовал вкрадчивый вопрос, осторожный и заранее немного интриговавший.

– Ха?! А разве мои намерения чего-то изменят? – неподдельно удивилась деловая красавица, непредумышленно легонько присвистнув. – Или ты, Сережа, – хотя говоривший сотрудник носил звание майора полиции, но должности говоривших собеседников являлись равноценными, поэтому и молодая участковая, давно «пустившая прочные корни», позволила себе простецкое обращение, – вопреки сложившейся системе узнав, что я не имею свободного времени, переложишь мои основные обязанности на кого-то другого?.. Нет, насколько я успела хорошо себе уяснить, чудесных поблажек в полиции не бывает – давай уже говори, чего «там у нас» снова, неимоверно срочного, приключилось?

– Опять на «вашей земле», – предполагая вверенную территорию, каким-то загадочным тоном промолвил ответственный, в проистекавшие сутки руководивший целым межмуниципальным отделом, – произошло необъяснимое, если и не мистическое событие: сегодняшней ночью, примерно в двенадцать часов, в один из окраинных домов деревни Мучино, где изволил селиться тамошний лесничий и проживал вместе со всей молодой семьей, каким-то невероятным, сверхъестественным образом пробралось неисчислимое полчище недавно проснувшихся отвратительных тварей, точнее, ядовитых гадюк – тьфу ты, мерзость какая, даже представить себе не берусь! – говоривший человек, передававший поступившую информацию, неприветливо чертыхнулся, – а оказавшись внутри, они безжалостно изжалили проснувшегося хозяина дома; но – необъяснимое дело? – они совсем не тронули ни его маленькой дочки, ни крепко спавшей супруги, разбуженной девятилетней девочкой сразу же, едва лишь непрошенные создания от них удались. Вместе с тем, невзирая на сравнительно быстрое реагирование, весь остаток минувшей они чего-то раздумывали – наверное, просто страшно боялись, а может, и сотовой связи в достаточной мере в их отдаленной местности не было? – к восьми же часам в конце концов «разродились» и «отзвонились» по «002», попав напрямую в район, а конкретнее, в нашу дежурку.

– Да-а… пожалуй, ситуация сложная и, в сущности, неприятная, – озадаченная полицейская несколько изменилась в лице, придав ему немного глуповатое выражение, – как я понимаю, ты начинаешь комплектовать выездную оперативную группу, нам же с Палычем надлежит немедленно выезжать на обозначенный адрес и заниматься сбором первичных материалов – правильно я поняла? – Здесь требуется указать, что в поселковом отделении полиции, удалённом от центрального райотдела, круглосуточную службу осуществляло всего-навсего лишь двое сотрудников, практически неразлучных, фактически неотлучных.

– Воистину, Слава, твоими устами глаголет неоспоримая истина… давайте там занимайтесь, – дополнительно пожелав ей удачи, дежурный незамедлительно отключился (вероятно, у него существовали и другие, более насущные, надобности).

Наконец-то добросовестной участковой представилась отличная возможность оказаться внутри добротного здания, и она совсем уже было вернулась к ненадолго прерванному занятию – приблизила маленькую ладошку к плоскому, слегка удлинённому, ключику, оставленному в замочной личине… однако в тот же самый миг вернула ее обратно, потому что ненароком посмотрела вправо и непроизвольно заметила, как по проезжей части, располагающейся в непосредственной близости и проходящей мимо поселкового пункта полиции, на полном ходу продвигается служебная «Нива», обозначенная необходимой символикой – белым цветом, синей окружной полосой и однотонными проблесковыми маячками – и управляемая неизменным и преданным Палычем. Сорокадвухлетний мужчина подогнал транспортное средство почти что вплотную, затормозил от неотразимой напарницы на предельно небольшом расстоянии и поставил возле неё автомобиль со строго определённым расчётом, чтобы той оставалось только, двигаясь по прямому направлению, сделать чуть менее десятка шагов, протянуть вперед неподражаемую правую руку, открыть пассажирскую дверцу, а затем одним ловким движением беспрепятственно очутиться в машине.