***
А Санжарбек, не теряя время, еще и солнце не взошло, поехал в кишлак Хазрат Башир, чтобы повторно допросить Мастуру и ее близких, внести ясность для себя по некоторым вопросам. Машина шла как змея из стороны в сторону, торопясь, поднималась вверх, а следователь, сидевший сзади, почувствовал усталость и закрыл глаза. Хоть немного бы вздремнуть. Однако бессознательно пришли тысячи мыслей, вопросы без ответов, противоречия не давали покоя: «Может ли женщина совершить такое? Или просто попугать решила, сказала, чтобы припугнуть? Посмотришь вроде, Мастура – обычная кишлачная женщина. Посмотришь, и муху вроде не обидит… Но кто поймет этих женщин! Как взглянешь – голубка кроткая, а в другой раз может превратиться в дракона, вот так. Такое, наверное, возможно в двух случаях: когда их ребенок в опасности или мужа хотят забрать, набросятся хоть на хищного зверя, льва. В нашей, следственной, да и в судебной практике, хоть и встречаются женщины, убившие мужей, но, всё равно, имеются, они есть! Как звали-то ту саму., несчастную женщину? Прошло уже три года. Карима, что ли?… Или Замира? Нет, нет! Сапура… Сапура Киличева! Убила мужа с особой жестокостью… Но, правильнее, была вынуждена убить. Он пьяный постоянно приходил домой, ругал – бил ее и детей, гнал их на ночь из дому, тем и довел женщину до черты, она решилась так вот разрешить ужасную проблему. В тот день Холмурод опять пришел в пьяном состоянии, совсем не стоял на ногах, опять беспричинно придрался ко всем тут, сначала избил жену, затем детей. Сапура как могла защищала детей от жестокого мужа, от такого ужасного положения, увела в другую комнату, хотела спрятать. Холмурод всё больше распалялся, бесился, выбросил трясущихся от страха детей на улицу. А на улице холодно, зима, плюнешь – плевок до земли не долетает – замерзает… Постеснявшаяся идти к соседям, женщина с детьми устраивается как-то в коровнике. Через некоторое время, поняв, что муж уснул, возвращается в дом, укладывает детей спать… С рассветом проснувшийся муж с криком: «Вы еще здесь! Кормлю – пою вас, неблагодарных, а вы творите тут, отбились совсем? Все с глаз долой!» опять выгоняет жену и детей на улицу. Может женщина, будучи одна, и смирилась бы, так и ночевала бы в коровнике, кляня судьбу, хоть и замерзла бы там, не подняла бы руку на мужа. Но то, что творил муж со своими детьми, родило в ней безграничную ненависть, наполнило ее глаза кровью… Теперь ей было всё равно. Лишь бы дети остались живы-здоровы! Среди ночи, взяв в руки топор, она неслышно войдет в комнату, где спал Холмурод. И опускает топор на голову разлегшегося тут как свинья, храпящего на весь свет, мужа… три-четыре… пять… ударов, пока не обессилела… Тогда суд дал ей 8 лет. Потом на основании протеста прокурора, другой суд отменил решение первой инстанции и справедливо решил присудить ей 3 года лишения свободы… Эх, если это было в его руках, он освободил бы женщину или присудил ей условный срок. Но закон есть закон! Наказывает не следователь, а суд, это его прерогатива…
– Поесть было бы неплохо, пока не поздно! – нарушил его мысли бас впереди сидящего и не отрывающего глаз от дороги Махкама.
– Давай сначала закончим с делом. Обед не сбежит!
– Да я хотел сказать, по возвращении все места будут закрыты! Ладно, закончить с делом так закончить! Дело может, на самом деле, сбежать, а поесть никуда не денется, – Махкам повернулся назад, расплылся в улыбке.
Но почувствовав, что собеседник совсем не готов шутить, нахмурился. А внутри закипел: «Что от вас ждать-то, что вы можете, молокососы?! Беспокоите только людей, тужитесь без пользы! Столько дней прошло, чего добились?! Мы и сами смогли бы то, что вы сумели. К каждой вещи приставать – что пользы?! «Улики, доказательства» нужны, видите ли! На вашем бы месте, я бы давно обеих жен пастуха, всех его помощников там арестовал бы. С ними немножко «поработать», все улики сами придут».
А Санжарбек был занят своими мыслями, как будто рядом никого и не было. Когда работал в районной прокуратуре, детали расследуемого дела раскрывались и объединялись в одну общую картину, как на сцене в театре: вызывали ли мотивы преступления у него какое-то оправдание? Нет, нет! Отсутствие веры, да-да, скажем, предать любовь, изменить верности, добру отплатить плохим, было бы правильнее сказать! Любовь, превращающаяся в отвращение. Это можно понять, это есть! А если и любовь была и всё хорошее? События-то как начинались? Любили ведь, любя, на одну подушку клали головы, радостные от счастья, эти Сунбула и Самандар, довольные друг другом, вели свою чистую и мирную жизнь. Продвижение мужа вверх по служебной лестнице, зажиточная жизнь, уверенная семья пробуждали в душе хозяйки дома мысли, полные признательности богу и мужу. Аллах дал им одного мальчика и одну девочку, сладкую их жизнь превратил в мед. Однако… в тот день из гостей вышли поздно. Раньше они договаривались, если муж выпил, то за руль садилась Сунбула. Муж перед провожающими не захотел посадить жену за руль, не захотел садиться рядом, послушный как маленький мальчик, отнял ключи у жены, сам сел за руль. Не послушался мольб – упрашиваний жениных, совсем пьяный парень… Сколько не умоляла Сунбула: «Прошу вас, езжайте медленне! Потише!», а он еще больше распалялся, увеличивал скорость «Нексии»… «Да не тревожься так, жена, я водитель – ас! Никогда даже не царапал машину! Смотри, как летит красавица!..». Сильный дождь затруднял видимость. К тому же фары встречных машин слепили глаза, трасса была совсем не видна… Самандару надоели мольбы и плач жены, он нагнулся, чтобы включить магнитофон, оторвал на секунду взляд от дороги… когда поднял голову, было уже поздно… Визг тормозов… гулкий звук… что-то полетело по верху спотыкающейся машины. «Нексия» потеряла равновесие и врезалась в столб… Со стороны казалось, как будто никого в живых внутри не осталось. Сунбула пришла в сознание и, посмотрев на мужа, лежащего без чувств на руле, закричала… Начала его тормошить руками в надежде разбудить его. Стряхнула с себя осколки стекол и постаралась открыть дверь. Но согнувшаяся, вся перебитая дверь не поддавалась, и она с огромным трудом вышла через окно наружу. Пришедший в себя, ничего не понимающий и мелко-мелко дрожащий Самандар старался уже открыть свою дверь и плакал:
– Сунбула… ч-т-о э-т-о б-ы-л-о?! Ч-т-о?! Т-е-п-е-рь я погиб! Конец всему. Я человека с-б-и-л!!!
Сунбула вытащила мужа и, поддерживая его, прислонила на бетонный бордюр. Какое-то время везде стало совсем тихо. Только звучащая из магнитофона песня нарушала этот покой…
Все события пронеслись в голове Сунбулы как страшный сон, она вдруг вздрогнула и пришла в себя: «Неужели тот погиб?! Удар был сильный… Неужели перелетел через машину?». Она затрепетала и огляделась вокруг.
Поодаль остановились пять-шесть машин, собрались люди… В свете машинных фар было видно, как три-четыре человека с криками и плачем укладывали на заднее сидение «Жигулей» всю в крови и совсем безжизненную женщину. Машина резко рванулась с места, а в десяти – пятнадцати шагах собралась толпа. Женщина почему-то устремилась к ним. И увидела через четыре шага в луже всю в крови и с вырванными внутренностями девчонку 12-14 лет. В ее ушах прозвучали слова собравшихся: «Бедняжка уже умерла!», «Ах, бедная девочка, совсем еще юная!», «Двое их было, наверное, мама и дочь!», «Видно, на большой скорости сбили», «Разве можно по такой погоде лихачить? Пьяный, наверное, вусмерть! Кто сам-то этот водитель?!».
Сунбулу прошиб холодный пот: «значит умерших двое! Теперь посадят, надолго посадят! А еще в пьяном состоянии! Ужас… Неужели счастливые дни закончатся вот так?! Может всю вину взять на себя. Я не пила! Да и потом, говорят, женщинам дают наказание помягче!».
С таким вот утешением для себя женщина поспешила к мужу. С рассыпавшимися и белыми как марля волосами Самандар бегал, как помешанный, вокруг машины, и совсем не понимал всего ужаса трагедии. Увидев жену, обратился к ней с мольбой:
– Кто это был, не погиб, не умер?
– Их было двое! Мать и дочь! Мать забрали в больницу! А девочка… умерла!
