Тем временем интереснейшее повествование о гидролизе прервалось звонком. «Все могут быть свободны», – донеслось из-за кафедры. «Как птицы в клетке», – заметил опоздавший. Сложившие промокашки в рюкзаки школьники лениво и не торопясь освободили помещение. Коридоры, наоборот, заполнились человеческими массами. Все куда-то спешили. Одни спешили в столовую, чтоб без очереди купить втридорога какого-нибудь «хрючева» и запить приторно сладким чаем из гранёного стакана. Другие торопились поскорее взять куртки из гардероба и пойти смолить за угол отцовские сигареты. Третьи шли в кабинеты подготавливаться морально и физически к следующей интеллектуальной экзекуции. Ну а кто-то никуда не спешил, предпочитая наслаждаться переменой в коридоре. Таким и был Семён Надеждинский. Походкой Чарли Чаплина он добрёл до лавочки у большого панорамного окна, сложенной из досок на радиаторе отопления. Сел, скинул тяжёлый из-за гранита науки рюкзак и пустился в думы. Минуты через две к нему подоспели одноклассники: Влад Собакин, Игорь Рыбченко, Витя Фалафель и Захар Громов.
Влада Собакина все в школе знали как тучного юношу с крайне вспыльчивым характером, близким к неврастении. Из-за своей фамилии ему досталась оригинальная кличка «Пёс», но то была не единственная черта, за которую она к нему приклеилась. Владик любил, как говорится, «приударить» за прекрасной половиной класса, развязно пообщаться о том о сём, словом, любил «повилять хвостом». В детстве он держался более закрытым, вплотную приблизившись к Северной Корее. Как и она, приходя в истерику по любому поводу: начиная от очередной двойки вплоть до замечаний насчёт внешности. Однажды тучный мальчик получил плохую отметку за контрольную по математике, и первая его классная в суровых тонах приказала сдать ей дневник. Тот надул щёки и грозно отказался. Классная в воспитательных целях подскочила с места к нему, схватила дневник и пошла обратно. Начиркав на линованных листах «парашу», она пустилась распекать, по её выражению, «негодника», из-за чего тот взорвался и принялся с выражением материть пожилую женщину. Голос его срывался на крик, а крик на откровенно поросячий визг, переходя на лай ротвейлера. В финале он сам подскочил к учителю и вцепился в дневник зубами, но та без боя сдаваться не захотела, поэтому была укушена до крови за указательный палец. Расстроенный мальчик истерично захохотал, побежал к вещевому шкафу и спрятался там от причитаний классной руководительницы и смеха одноклассников. Истеричный смех перешёл в не менее истеричный плач. Пришлось даже вызывать родителей, дабы хоть они смогли успокоить разбушевавшееся чадо. И вся сцена, достойная Большого театра, закончилась только под конец учебного дня.
Похожая история случилась в седьмом классе на уроке литературы. Тогда Алёна Дмитриевна вышла из запоя и была, мягко говоря, не в настроении. Чтобы хоть как-то развеяться, она заставила читать «Слово о полку Игореве» нерадивого ученика, маявшегося тыканьями пальцами в телефон. Так как в телефоне было интереснее, он беспардонно отказался со словами: «а чё всё я, пусть вон отличники читают», продолжив водить большим пальцем по экрану. «Я не поняла, что ещё за восстание Спартака у меня в кабинете?» «Я за «Зенит» болею», – отвлёкся молодой болельщик. «Да мне насрать, за кого ты там болеешь, читай давай, иначе на одну двойку тяжелее станешь», – не унималась учительница. «Ставьте, мне всё равно». «Ах, всё равно тебе», – разгорячилась докрасна Алёна Дмитриевна. Она тяжеловесно ринулась к саботажнику и за дневником, сметая всё на своём пути. Влад в один миг покраснел, как помидор, и изо всех сил стукнул кулаком по парте. В ответ на что его оппонент кинула дневник на пол со словами: «ну, Собакин, апорт!» Это вывело его из себя окончательно, он встал и почти бегом помчался к обидчице с криками: «да ты ведьма!». «Ведьма» встала в стойку, но её противник оказался проворнее – взяв дневник, Владик швырнул его с чувством прямиком ей в лицо. Отпрянув, Алёна Дмитриевна взяла реванш и накинулась на крепыша, начав бить его остатками дневника. Из кабинета доносились крики взбешённой волчицы и дикий рёв медведя. Скоро остановить непотребство прибежал физрук, увидевший валяющихся на полу ученика с учителем, сначала растерявшийся. Но потом с помощью трёх крепких десятиклассников рефери удалось оттащить разгорячённых борцов в разные углы ринга. Итого потери составили: порванный дневник и сломанная первая парта, которая первая приняла противников. Синяки на физиономии Алёны Дмитриевны в расчёт не берём, ибо они растворились среди мешков под глазами, а на Владе Собакине всё быстро зажило, как сами знаете на ком. Всё-таки чувствовалось в его натуре что-то дикое, неукрощённое. Правда, в последнее время он научился контролировать приступы ярости, хотя природа иногда всё же брала своё.
«Пёс», как к нему обращались с подачи Семёна, общался в основном с одноклассниками, да и то только в школе (если не считать родителей). Зная его вспыльчивость, Витя Фалафель любил набрасываться на него, завязывая шуточный спарринг, порой переходивший в настоящий. Вообще, Витя имел реноме знатного задиры, часто пытавшегося уязвить физически более слабых. С детства он общался с Семёном, однако последний не испытывал от этого восторг, так как часто становился объектом этих уязвлений, доходивших порой до открытых конфликтов и столкновений. В общем, будучи жертвой этих нападок, он старался всячески избегать «друга детства». Внешностью Витя был смазлив, белокур, чем нравился противоположному полу и проблем в общении с ним не испытывал. Знавал Фалафель также много приятелей из среды любителей «жизни по понятиям», и чем больше якшался с ними, тем меньше его тянуло к школьным товарищам. Как человек Витя представлялся мелочным, сиюминутным, являясь нарциссом внутри и жёстким эгоистом снаружи. В плане увлечений сабж любил «погонять футбол» и в целом активные виды спорта, в которых имел некоторые успехи. В основном все они пришлись на его беззаботные детские годы. Слушал Витя исключительно самую модную, с позволения сказать, музыку, ходил по актуальной гоп-моде и с виду походил на типичного обитателя типичной российской подворотни. Читать он не читал, считая это утомительным и бесполезным занятием, поэтому его лексикон и круг тем для общения был довольно узок, как надетые на нём джинсы. Но учителя оставались им довольны, ставили ему хорошие оценки и вообще считали «способным мальчиком». Что обеспечивалось за счёт соседа по парте, то есть Надеждинского. Итого: Витя Фалафель – это заурядная посредственность, которая всегда находилась в центре внимания, являя собой человека мелочных личных качеств и скромных качеств умственных. Типичный герой нашего времени.
Игорь Рыбченко, он же «Большое гнездо», «Пушкин», «Панк» или просто «Гаврик» внешностью напоминал помесь молдавского босяка и гастарбайтера из Средней Азии. Из ярких черт лица у него можно отметить смуглую кожу и вороные вьющиеся кудри, послужившие поводом для большинства его прозвищ. Характером он представлял собой человека ветреного и беззаботного. На уроках «Гаврик» занимался преимущественно разговорами по душам с Владом Собакиным, лишь иногда отвлекаясь на замечания учителей. Общался Игорь довольно много, но не всегда соответственно обстановке. Однажды после школы они с «пацанчиками» решились закупиться на карманные деньги стрессом для желудка, и уже в очереди речь зашла о качестве магазинных пирожков. «Мне три пирожка с капустой и «кока-колу», – обратился тогда к продавцу Влад. «Смотри не обосрись, а то нагрузишься и до сортира не добежишь», – залился хохотом на весь магазин Игорь. «Слышь, козявка, хавало прикрой, не то воняет», – ответила на грубость грубостью хамоватая продавщица. «А теперь, гардемарины, быстро ножки в ручки, а не то до сортира не добежите», – продолжила она. «Эй, малахольные, не задерживайте очередь», – послышался из неё старческий скрип, который только подлил масло в чан веселья. «Вы, бабушка, лучше поберегите силы, вам ещё домой идти», – загромыхал весельчак, идя к выходу. «Иди, иди, без тебя разберусь, что мне лучше», – проворчала им вслед старушка.
