Татьяна Васильевна. Это шутка?
Кит. Ага. В списке учеников вы найдёте Никиту Сенина. Это я. Но мне больше нравится, когда меня называют Китом.
Татьяна Васильевна. Я запомню.
Они возвращаются в школу. Никита идёт в медпункт, и врач отпускает его домой. Поздравляет с днём рождения (в документах увидела). Замечательное начало шестнадцатилетней юности. Он вспоминает о подаренном скутере и не находит его у школы.
Кит сжимает кулаки и клянётся отомстить другу. Ещё никто не забивал ему глиной рот, а в его растоптанном сердце уже не осталось ни крупицы благодарности.
Пропущенные звонки от отца. Позвонил десять раз? Это совсем на него не похоже, неприятная дрожь крысой пробегает по телу. Может быть, что-то случилось? Дрожащие пальцы касаются клавиш (Боже, почему они так пищат?). Длинные гудки – никто не берёт трубку. Никита хватает рюкзак и бежит прочь. Его уже не волнует ни пропавший скутер, ни отложенная до лучших времён месть. Тяжёлое предчувствие царапает горло и убивает наповал ослабевших мотыльков внизу живота. Несколько раз спотыкается. Влетает в распахнутую настежь дверь… Неужели это его квартира?.. Мама сидит на полу, обхватив голову, и безмолвно рыдает. Никита падает на колени и пытается отдышаться. Хочет задать вопрос, но не может: где-то по дороге рассыпал слова. Наверное, карманы дырявые…
Мама. Отец…
Кит (открывает рот и жадно ловит губами воздух).
Мама. Он… (рыдает, закрывая лицо руками).
Кит. Как?
Мама. Он не виноват… Он правда не виноват… Но что нам теперь делать? Его отстранят от работы.
Кит (невольная улыбка освещает его бледно-зелёное лицо. Тошнота подступает к горлу, и он бежит в туалет).
Мама. Извини… Всё это произошло в твой день рождения…
Кит (возвращается, вытирая рот рукавом тёплой толстовки). Так папа жив? Всё хорошо?
Мама (зачем-то крестится). Боже мой, ну конечно! Как ты мог подумать?
Кит. Что же тогда случилось?
Мама. Он ехал на машине и… сбил мальчика. Насмерть.
Кит. Что? Папа кого-то сбил? Как это вообще возможно?
Мама. Он говорит, что мальчик ехал на красный. Внезапно появился перед машиной.
Кит. Тогда почему его должны отстранить из-за какого-то самоубийцы?
Мама. Нет доказательств. Точнее, водитель другой машины дал ложные показания.
Кит. В каком смысле? Почему?
Мама. Я не знаю. Но я верю твоему отцу.
Кит. Он бы никогда не соврал о таком…
Мама. С момента нашего знакомства твой отец соврал всего один единственный раз. Сказал вахтёру в общежитии, что он мой брат и должен передать очень важные вещи от мамы. Пришёл с таким огромным чемоданом! Якобы я сама донести не смогу, поэтому ему надо подняться. А потом мы заперлись в комнате и всю ночь смотрели фильмы ужасов.
Кит (закатывает глаза: он слышал эту историю около пятидесяти раз – не меньше – и никогда не верил, что его отец обманом проник в мамину комнату, чтобы смотреть фильмы ужасов). Да знаю я, ма. Он никогда не врёт.
Напряжённое ожидание, отдалённые голоса с лестничной площадки, приглушённый собачий лай, а в ванной комнате протекает кран… Двое молчат, не решаясь сдвинуться с места и разойтись по комнатам. Мать крепко сжимает руку сына, видит его разбитую губу и пятна на одежде, но ничего не спрашивает. Они слышат знакомые шаги – медленные и тяжёлые. Мама вскакивает с места…
Отец (бросается к сыну). Я так испугался! Я думал, что это… что это… (голос прерывается; Кит никогда не видел отца таким… слабым).
Кит. Со мной всё в порядке, папа. Как ты?
Отец. Но это ведь был тот самый скутер… Как он вообще оказался у этого мальчика? Зачем ты разрешил ему?
Кит. Мой скутер? Значит, ты говоришь, что тот мальчик… (снова задыхается: в этой тесной квартире нечем дышать).
Отец. Так ты не знал? Он вообще не умел водить… Он не смог затормозить, а я не успел его заметить… (говорит медленно и несвязно; стеклянный взгляд устремлён в потолок; почти не моргает).
Кит. Он умер… Слава умер… Как же так? Я сам должен был ему отомстить! Как же так… (чувствует головокружение. Снова тошнит, но уже нет сил бежать в туалет. Кажется, у него сотрясение мозга).
Отец. Он поехал на красный… Я не успел его заметить… Он так внезапно появился… Он не должен был умирать…
Кит. Слава умер… Это неправильно! Я должен был отомстить… Что же теперь делать? Он просто умер и не дождался моей мести…
Отец. Зачем я вообще купил этот скутер… Если бы я не купил его, ничего бы не случилось… А если бы на месте этого парня был Кит? Если бы Кит…
Кит. Нужно было догнать. Нужно было вернуть скутер. Если бы я смог защитить себя, ничего бы не произошло… Я должен был оказаться на его месте.
Отец. Если бы вдруг Кит…
Кит. Если бы я…
Занавес опускается. На чёрном экране – белые буквы, которые никто никогда не читает.
***
Никита очнулся, но не сразу понял, где находится. Почувствовал лёгкое головокружение: кажется, его немного укачало. К тому же из-за неудобной позы во время сна юноше пришлось расплачиваться затёкшей шеей и болью в верхней части спины. Да, Никита всё ещё в автобусе, и раз он только что проснулся, значит, это путешествие – настоящее. Бариста привстал, чтобы немного размяться, и с сожалением подумал о чашечке американо. Как жаль, что его кофейня была теперь слишком далеко, а может быть, и вообще осталась в другой вселенной. Вернётся ли он туда когда-нибудь? Под кроссовкой что-то угрожающе хрустнуло, и Никита с ужасом увидел окончательно сломанные часы, которые он несколько лет носил на цепочке. Да, они всё равно давно не ходили, и никакие новые батарейки тут не помогали, но юноше эти часы были особенно дороги. Как они могли разбиться и что случилось с цепочкой?
– Давай вечером с тобой встретимся, будем опиум курить-рить-рить, – чей-то неприятный визгливый голос вывел юношу из оцепенения. Никита вырвал из ушей нахального мальчика наушники.
– Не мал ещё такие песни распевать? – юноша задыхался, его лицо побагровело, и он понимал, что не может держать под контролем собственные эмоции. Хотелось ударить маленького вредителя, который повесил себе на шею Никитину цепочку. И как они могут быть тёзками? Нет, Никита никогда не был таким же наглым и одновременно невозмутимым. С подобными равнодушными лицами и совершаются самые страшные преступления на земле.
– Чего тебе? – процедил сквозь зубы Кит. Он помрачнел, и даже веснушки казались тёмными, как будто их кто-то покрасил ради шутки. Его и без того маленькие глаза превратились в две злобные щёлочки, и от этого дьявольского взгляда кому угодно стало бы не по себе. Никита отстранился и отступил шага на два-три, потому что близость с маленьким монстром во плоти сводила его с ума.
– Зачем ты взял мою цепочку? – тихим охрипшим голосом спросил Никита. На лбу выступила испарина, а в висках раздавался оглушительный бой невидимого барабанщика. Юноша понял, что ещё чуть-чуть – и он упадёт в обморок.
– Понравилась, – развёл руками Кит. Аргумент звучал весьма убедительно; создавалось впечатление, что этот мальчишка присваивал все понравившиеся ему вещи.
– Но это мои часы. Нельзя брать чужое без спросу!
Несчастный кофевар с красным лицом сжал кулаки.
– Ну и что? Я же взял только цепочку. Часы вот мне не нужны. Они всё равно не ходят. А цепочка ничего такая.
Никита посмотрел на разбитый циферблат и застонал. Он вдруг понял, что вместе с этими часами сломалось что-то и в нём самом, и это невозможно починить – придётся выбрасывать на помойку.
– Ну хочешь, забирай обратно свою цепочку, – смилостивился мальчишка, только я всё равно её потом возьму. У меня руки сами тянутся к чужим вещам. Короче, я клептоман, – и с этим чистосердечным признанием Кит снял с шеи золотую цепочку.
