– Что это за место?

Хэтти чуть не выронила снимок. Обернувшись, она увидела в дверном проеме Джонатана.

– Не трогай тут ничего, – предупредила она, положив фотографию на стол лицевой стороной вниз.

Джонатан взял в руки длинный золотистый предмет, немного напоминающий перо. Постучал им на пробу о полку.

– Похоже на логово ведьмы, – заметил он, а Хэтти невольно подумала про себя, что золотистая вещица у него в руке здорово напоминает волшебную палочку.

Она погасила лампу на столе и сказала:

– Идем, тут никого.

Джонатан, напевая что-то, выбежал наружу и слетел вниз по лестнице.

Хэтти же, бросив последний взгляд на темный тайник, пошла следом. Но на середине лестничной площадки замерла: на одной из дверей висела на гвозде небольшая деревянная табличка. Веселые разномастные буквы сообщали, что это – комната Молли.

Хэтти взялась за холодную латунную ручку, и в горле у нее встал ком.

На верхней кромке таблички лежал толстый слой пыли. Должно быть, она провисела здесь очень долго. С тех самых пор, как мама еще ребенком жила в Броуквуде-на-Тандле. Бабуля табличку так и не сняла. «Мамина комната».

Хэтти покрепче взялась за ручку, готовая повернуть ее и открыть дверь, но тут заметила краешком глаза движение.

Кто-то украдкой выскользнул из потайной комнаты и тихо притворил за собой дверь.

Хэтти уставилась на незнакомца.

На нем был безразмерный красный дождевик с поднятым капюшоном. Здоровый, двигался незнакомец проворно. Кто бы это ни был, он, должно быть, прятался в темноте за столом. Ждал, пока Хэтти и Джонатан уйдут.

– Эй, – хотела было позвать Хэтти, но оклик замер у нее в горле. – Эй! Э… ты!

Незнакомец вздрогнул и обернулся.

В лунном свете блеснули глаза. Кожа была темная, волосы стрижены ежиком; лицо – мальчишеское.

Но оно тут же изменилось.

Превращение заняло миг. Мальчик увеличился, мышцы разбухли до невероятных размеров; тело росло, пока не заняло весь дождевик и красная ткань не натянулась на сгорбленной массивной спине. Он стал просто необычайно огромен, едва умещаясь на лестничной площадке.

Половицы под его весом заскрипели и застонали.

Хэтти так и ахнула. Лицо мальчика тоже переменилось: рот, нос и глаза исчезли. Оно теперь напоминало неровную поверхность, тут и там отливавшую кристаллическим блеском, словно кусок голого камня.

Должно быть, мальчик ей только привиделся, потому что этот человек – незваный гость – был здоровенным мужчиной в жуткой каменной маске.

Не то чтобы Хэтти от этого стало легче.

Кулаком, который был размером с футбольный мяч, человек выбил окно.

БАХ! Будто выстрел грянул. На площадку ворвался холодный ветер. Великан же со скрипом, треском и грохотом выпрыгнул в окно. Его ноги напоминали столбики из сложенных друг на друга камней.

БДУМС! Весь дом содрогнулся, когда человек приземлился снаружи, пропав из виду.

Чувствуя, как заходится сердце, Хэтти на неверных ногах подошла к окну.

Вон он, поднимается с неровной, заросшей травой лужайки позади мельницы, в окружении стеклянных осколков. Он побежал, и красный дождевик взметнулся у него за спиной, а Хэтти в очередной раз поразилась, увидев его тело, серые мускулы, которые были похожи – в точности – на каменные плиты.

Чудовищный каменный человек промчался под ветками крупной плакучей ивы в дальнем конце сада. Перешел вброд на другой берег Тандла и скрылся в лесу. Не осталось никого и ничего, только тьма, а в ней дождь да река, что по-прежнему несла свои быстрые воды.

Хэтти отошла от окна. Накатила слабость, ее затрясло. Все случилось так быстро, что хотелось верить, будто это ей только привиделось. Но окно и правда было разбито, а под ним в половицах остались трещины и вмятины.

– Хэтти?

Сзади послышались быстрые шаги по лестнице. На площадку, размахивая двуручным палашом, вылетел Джонатан.

Хэтти вздрогнула и заморгала.

– Ты где это взял?

Братишка остановился и поставил меч на пол острием вниз. Длинные обезьяньи лапки его шапочки так и раскачивались в такт бурному дыханию. Меч был длиной почти в его рост, с рукоятью в истертой кожаной оплетке, стальным яблоком навершия и жутко зазубренным лезвием.

– Нашел, – тяжело дыша, ответил братишка. – В прихожей, среди зонтиков. Классный, скажи же?

– Нет, – твердым голосом возразила Хэтти. – Не классный. Невероятно опасный. Положи.

– Пф-ф, – отозвался Джонатан. – Спорим, бабуля им картошку чистит. – Меч он, впрочем, из рук выпустил, и тот со звоном упал. – Ты с кем-то говорила. Это был грабитель? Мне отрубить ему голову?

– Джонатан! Хэтти! – раздался папин голос, а через мгновение он и сам взбежал по лестнице, не выпуская из руки телефона. Стоило ему увидеть меч, а потом и выбитое окно, как глаза у него полезли на лоб. – Что тут творится?

– К нам вломились! – ответил Джонатан. – Хэтти спугнула их.

Папа посмотрел на Хэтти, и та отрешенно кивнула.

В лунном свете папино лицо приобрело такое изумленное выражение, что при других обстоятельствах Хэтти засмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха.

– Ты его хорошо разглядела? – спросил наконец папа.

Хэтти открыла было рот, но промолчала, вообразив, как говорит: «Да, папа, сперва он был мальчишкой, а потом, как по волшебству, обернулся каменным мужиком, у которого вместо рук и ног груды камней, а вместо лица – гранитная глыба».

Папа в такое ни за что не поверил бы. Что и понятно, ведь такого попросту не бывает, правда же? Нет никаких каменных людей. Если только не считать статуй, а эти к людям в дома вламываться не привыкли. Должно быть, во всем виновата игра лунного света.

В дом вломился обыкновенный человек: большой и страшный, но обыкновенный.

Как иначе?

– Он был такой… здоровый, – сказала наконец Хэтти. – А, и на нем был… красный дождевик.

Папа принялся что-то писать на телефоне, дисплей которого подсвечивал его лицо.

– Так, ладно, команда, – сказал он. – Всем сохранять спокойствие. Я вызываю полицию.

Сорок минут спустя семейство Амири – Гавелл уже стояло в вестибюле «Неясыти», единственной в Броуквуде гостиницы типа «ночлег и завтрак».

Владелец, мистер Николлс, взял у папы чемодан и по узкой лестнице повел их на второй этаж, в номер, который оказался битком набит фарфоровыми совами: они заполонили каминную полку, крышку комода и прикроватные тумбочки. На темно-зеленых пледах, что лежали на кроватях, тоже были рисунки с летящими совами, а на окнах висели тяжелые портьеры такого же цвета. Пыль стояла в воздухе, толстым слоем лежала на абажуре светильника, выцветшем буром ковре и необычных украшениях.

– А что, у вас во всех номерах… так? – спросил папа.

– О да, – бодро ответил мистер Николлс. Это был невысокий кругленький человек в очках с черной оправой и свитере цвета грязи. – И посмотрите вон там, у мойки. Держатель для зубных щеток в форме совы! Забавно, правда?

– Нет, – сказал Джонатан.

Папа откашлялся и извинился.

– Ну, валите все на мою жену, – развел руками мистер Николлс. – Я вот всегда на нее все валю. Завтрак с семи до девяти. – С этими словами он оставил их и закрыл дверь.

Джонатан запрыгнул на кровать и принялся разворачивать еще горячую рыбу с картошкой фри[[2] ], которую они купили по пути сюда, в небольшой закусочной рядом с почтой.

– Не вешать нос, команда, – сказал папа, помогая ему. – Вот увидите, подкрепимся – и сразу станет лучше.

– А вдруг бабуля придет домой, а нас там нет? – спросила Хэтти.

Папа отмахнулся.

– Все будет хорошо. Я оставил ей записку, чтобы она сразу же нам перезвонила. Полиция просила нас пока побыть тут.

Хэтти кивнула. Папа наверняка не позволил бы им остаться в бабулином доме, даже если бы туда не вломился грабитель. При мысли о последнем по спине пробежал холодок, и Хэтти вздрогнула.