Лето 1570 г.

Протяжный вой напугал спящий лес. Ночной хищник вышел на охоту. Природа затаилась. Лисы забились в норы, зайцы укрылись в оврагах, кабаны спрятались в зарослях под еловыми ветками, птицы взлетели на верхушки рослых дубов, и даже новорожденная луна накрылась одеялом из рваных облаков. И только пять пожилых женщин не сдвинулись со своих мест. Они сидели на круглой поляне, окруженной естественным забором из изогнутых стволов деревьев. Искры горящего костра отражались в их расширенных зрачках. Дым от десятков свечей смешивался с ароматом тлеющих благовоний и обволакивал старух дурманящим туманом. Ветхие тела, обвешанные потертыми одеждами, тряслись в наркотическом трансе. Гудящие крики, вырывавшиеся из засохших губ, заглушали голодные голоса волчьей стаи. Шабаш приближался к кульминации. Ведьмы склонили седые головы, сомкнули ладони и заревели: «Морена, Морена, Морена!» Едва эхо последней буквы растворилось в ночной тишине, пламя костра окрасилось в синий цвет. Теплый летний воздух наполнился зимней свежестью, трава покрылась инеем. Одна из ведьм вскочила и подняла руки к небу. Остальные последовали за ней.

– Морена, богиня зимы и смерти, прими наши дары, – сказала главная ведьма и достала из мешка мертвую птицу.

– Кукушка, дабы не было счета нашим летам. – Ведьма бросила жертвенное животное в костер. – Волосы, дабы стать юными нашим телам. – Старуха отсекла серпом седую прядь и кинула в пламя. – Вода, дабы смыться нашим грехам.

Женщины схватили кувшины с водой и направили потоки стихии в костер. Огонь затрепыхался, заиграл разноцветными красками, поднялся к небу и упал, рассыпавшись по земле синим пеплом. Главная ведьма взяла палку, подошла к золе и нарисовала амулет Морены: косой крест с тремя небольшими штрихами возле каждого из его четырех концов.

– Морена. – Она снова подняла руки. – Дай нам свой оберег, заморозь нашу смерть.

Синий костер возродился из пепла. Холод пропитал воздух. По земле поползли ледяные паутины. Пять ведьм застыли в ожидании. Они вглядывались в пламя, пытаясь распознать очертания своей госпожи. Их старые сердца работали на износ, а рты ритмично выдыхали морозный пар. Под босыми ступнями хрустела промерзлая трава. Мурашки бегали по морщинистым рукам. Время шло, но огонь выглядел таким же безжизненным, и ведьмам начинало казаться, что сегодня, как и несколько раз до этого, им не удастся вызвать Морену.

Луна выглянула из облаков и осветила поляну. Почувствовав ласку ночной лампады, пламя ожило, оно стало разрастаться, и ведьмам пришлось сделать шаг назад, чтобы не обжечься о танцующие искры. Синий огонь взвился, закружился, и вдруг в самой его гуще повисло бледное женское лицо. Длинные пепельно-белые волосы мерцали в лунном свете. Большие синие зрачки смотрели вдаль. Голова качалась на худой шее. Подбородок описывал круги, то поднимаясь, то снова опускаясь.

Чудесное появление Морены чуть не выбило почву из-под костлявых старушечьих ног. Женщины смотрели на висящую в пламени голову и не могли выдавить ни слова из перетянутых страхом глоток. Главная ведьма уже встречалась с богами лицом к лицу, поэтому она поклонилась первая и скомандовала, чтобы другие сделали так же. Затем она взяла мешок, лежащий рядом с ее подолом, обошла костер по кругу и дала каждой ведьме одну свечу и один предмет. Первая получила кольцо, вторая – гребень, третья – свадебный наряд, четвертая – серьги, себе главная ведьма оставила бусы. Женщины положили вещи перед собой, достали из-за поясов ножи и высекли на ладонях крест Морены. Глаза богини задвигались. Устрашающая гримаса сменилась торжествующей улыбкой. Заметив одобрение на лице госпожи, ведьмы заговорили в один голос:

«Свой дом я жертве отдаю,

Чтобы ступня земли касалась,

Предметы – кольцо, свадебный наряд, гребень, серьги, бусы – я дарю,

Чтобы душа внутри осталась.

Свеча возмездия зажжется,

Как только примет жертва дар,

В девятый день все повернется:

Кто молод был, проснется стар».

Пламя затрещало. Кроны деревьев затряслись под напором порывистого ветра. Морена вылетела из костра, превратилась в белый вихрь и пронеслась мимо покорно стоящих слуг. Снежная буря накрыла поляну. Метель бушевала, но вскоре, устав, начала утихать. Снежинки застыли в воздухе, упали и растаяли. Морена исчезла. Свечи потухли, благовония сгорели, костер обрел первоначальный цвет. Старухи переглянулись. Обряд был завершен, а значит, скоро они снова станут молодыми.

Наши дни.

С момента смерти моей семьи прошло больше года. Вопреки известному утверждению, время не вылечило, а, наоборот, покалечило еще сильней. В тот день мы все должны были погибнуть, но я чудом выжила. Больница, долгая реабилитация, работа с бесчисленными психологами и скребущее чувство одиночества – так я провела последние двенадцать месяцев своей недолгой, двадцатидвухлетней жизни. Я замкнулась в себе, потеряла почти всех друзей и, кажется, даже постарела.

По ночам меня преследуют сцены той роковой аварии. Я, родители и младшая сестра выезжаем из нашего загородного дома, и на первом же повороте машина улетает в кювет. Отказали тормоза. Но это была не роковая случайность, а спланированное покушение. Мой отец – успешный бизнесмен – перешел дорогу какой-то влиятельной шишке и поплатился за это жизнью.

«Нет… нет… мама… п-п-п-папа, Ксюша, аааа! Они умерли… Они умерли… умерли…»

Мой крик разлетелся волнами по комнате, ударился о стены и вернулся, не растеряв громкости. Я закрыла уши руками, но звук легко проник сквозь препятствие. Странно, но он напоминал рингтон. Дремота отступила. Сознание прояснилось. Я открыла глаза и поняла, что снова видела тот же навязчивый сон.

Немного полежав в кровати и окончательно освободившись от раздирающих сердце воспоминаний, я потянулась за телефоном. На часах было три часа дня. Экран показывал десять пропущенных вызовов от Оли Смирновой. Я набрала номер подруги.

– Оль, привет.

– Саша, с тобой все нормально? Я звоню, звоню. Ты где вообще?

– Дома, немного задремала.

– Ты чего пугаешь… я думала, ты с собой что-то… ладно… я стою у двери, откроешь?

– А… да? Сейчас.

Спускаясь по лестнице из комнаты в коридор, я увидела семейную фотографию и вспомнила рекомендацию психолога убрать изображения с родителями и сестрой. Другие снимки давно заросли пылью в кладовке, но этот кадр, пойманный случайно во время моего последнего дня рождения, был особенным. На нем мы все вместе сидели за праздничным столом, такие естественные и… счастливые. Надрывный стон вырвался из груди. Сердце закололо. Пустота день за днем разъедала меня изнутри. Она захватила тело, вырвалась наружу и поселилась вместе со мной в загородном доме моих покойных родителей.

Дрожащей рукой я поставила рамку на пыльный комод, смахнула слезу, повисшую на реснице, и подошла к двери.

– Привет, привет. – Я обняла подругу за шею. – Проходи скорей. Извини, заморозила тебя.

– Ничего, главное – ты в порядке. Ого, ты подстриглась?

– Да, надоели длинные волосы. – Я пригладила взъерошенные локоны, которые смотрелись темнее, чем они были на самом деле из-за пятидневного слоя грязи.

– Классно, каре тебе больше идет, и челка прикольная. – Оля потрепала меня за макушку. – Только с прошлого раза ты еще похудела, так скоро тебя совсем будет не видно, – сказала Оля и поправила пшеничные пряди, которые растрепались во время приветствия. Она не терпела изъянов в своей внешности, поэтому всегда выпрямляла волосы, наращивала ресницы, носила голубые линзы, практиковала вегетарианство и занималась йогой. Но, несмотря на то, что мы не похожи, а в некоторых вопросах наши мнения полностью расходятся, мы дружим уже более пятнадцати лет.