Короче, откатали тур, и о продолжении никто не заикался. Все разбрелись кто куда. Вокалист-блондин свою команду организовал, с ребятами-музыкантами из младшего поколения. Но он там и командир – автор мелодий, текстов и вообще бог. А Гендель опять не у дел. Попсу ему играть западло, во всяком случае все думали, что западло. Поэтому и не предлагали. В других великих группах есть басист, а если, допустим, нет по каким-то причинам – сторчался-забухал-умер-надоело-все, – то Генделю тоже там не особо рады. Потому что если басист одной великой группы приходит в другую великую группу, то это уже не та великая группа, а новая супергруппа, а что это за засада такая – см. выше. Ну представьте себе, если б в Пол Маккартни пришел в Rolling Stones в девяносто каком-то году, когда от них Билл Уайман свалил? Ну что это было бы, Rolling Beetles или что?

А вот если б Бах, ну, Баканов этот, который вместо него стал играть в «Сонате», Бах кликуха, «мастер полифонии», пусть он… Ну вдруг у него там что-то… переклинит. Нет, грешно, конечно. Но вот если куда-нибудь денется? В секту, например, уйдет – хотя это разновидность медленного самоубийства с отчуждением имущества. Но вдруг. Исчез Бах. И тогда я б, может, с ними бы снова. И вот преследовала эта мысль, прям извела вся: а что если Бах этот недоделанный – который, кстати объективно лабает просто отлично, образование джазовое и наслушанность, все есть – и ни в чем он, в общем, передо мною-то не провинился, вошел в захлопнувшуюся за мною дверь, так вот если б он… В начале 90-х еще можно было мечтать о таком месте работы: хорошие басисты редкость, все у попсы играют, а там год чеса – и квартиру покупаешь. Но тут сама «Соната» распалась. Не сразу. Сначала Валера ушел в бизнес – причем не имя продал под марку, а как-то там рулил даже чем-то. То ли водку продавали, то ли компьютеры собирали, то ли все вместе мастырили-проворили, а из отходов производства делали спиртовые тряпки для протирки мониторов, но это так, фантазии. Без Валеры, как ни странно, еще чесали какое-то время: тупо взяли нового вокалиста. Парня молодого из самодеятельной студенческой группы «Адажио». А он и менеджера привел – тот у них басистом был по совместительству, но музыкант очень слабый, самоучка и вообще ноль. А вот как менеджер оказался – супер, такие концерты пробивал денежные, даже с новым вокалистом и старым материалом «Соната» весь бывший Совок еще разок объездила. Но потом уже явно это все выдохлось, инерция выработалась. А там и здоровье уже не как в двадцать лет. Я б, может, и не потянул бы дальше. Ходишь и напеваешь «Я не пью вина. ⁄ Ем овощи и крупы. ⁄ А ведь когда-то был ⁄ Басист великой группы». В общем, после ухода Валеры и в середине того турне с новым вокалистом Гендель решил когти рвать – ведь басист великой группы, а эта – уже не великая. К его уходу все как-то вообще спокойно отнеслись – видимо, уже поняли, что группа долго не проживет, – и дальше турне катали уже с Бахом, Бакановым этим ловким. Он, кстати, быстро нашелся – это к вопросу о дефиците хороших басистов в отечественном мейнстриме (а «Соната» тогда уже стала мейнстримом, да еще каким – это если вы про стадионы и сборники с группой «Мираж» не поняли).

Опасайтесь мечтать – мечты могут быть услышаны не так. Как в том пошлом анекдоте про ковбоя, который загадал, чтоб у него всегда были монета на выпивку в кармане и беленькая цыпочка с мокрой киской, и желание исполнилось: реально у него из кармана всегда доставалась одна монета и за ним везде ходили цапля белая и кошка вечно мокрая.

Но это уже совсем в сторону мы.

Так вот, наконец-то, когда он уже и не думал. Звонок от Валеры. Воссоединение. 1998 год, осень. Самое ж неподходящее время! Ну, по логике: кризис, у народа денег нет, всем пофиг воссоединения ол-довых метал-групп. На самом деле Валера, что ни говори, вот есть у него бизнес-чутье. Время чувствует. Всех к ноябрю задолбали разговоры, статьи и телепередачи про кризис, комментарии Лифшица и всех остальных, так что воссоединение «Сонаты» оказалось отличным инфоповодом. Во времена, когда напряженка с хлебом, люди еще более охочи до зрелищ. Парадокс.

И сразу завертелись воспоминания: как шара-шили по три концерта в день на стадионах вместе с «Миражом» и «Браво». Народ тогда все сжирал! Изголодался по развлечениям не хуже, чем по вареной колбасе. За семьдесят лет кобзоновщины по телевизору (с Кобзоном самим, впрочем, тоже в одном концерте пересеклись). Фанера, везде фанера – аппаратуры тупо нет. Магнитофон, усилитель и динамики – все. Включаться некуда.

В провинции – массовые драки: металлисты против брейкеров, панки против хиппи, «Армия Алисы» против всех вообще, в Москве и Подмосковье еще любера орудуют… в других городах пацаны с Челнов Набережных, казанские юные банды и так далее. И просто хулиганье всякое. Выйти вечером на улицу страшно. Интересное время, короче говоря. Кровь закипала.

Заработки с этих бешеных турне три-концерта-в-день в кармане не задерживались, а счет в сберкассе – это смешно. Алкоголь, наркотики, прочие излишества – к славе привыкнуть трудно, а чаще всего и просто невозможно. Гендель успел купить «Москвича» последней на тот момент модели и затонировать ему стекла.

Да, и бас-гитар прикупил десяток. Винтажные, из Штатов, японские. Разные. Но это – инструменты, это вечное. Половина, правда, сейчас уже продана.

Вроде подороже – исходную цену разве вспомнишь, да и деньги другие были, но что-то типа «дипломата» с пачками «четвертаков» – но думать об этом не хочется.

Думал: шутка это воссоединение. Вилами по воде. Пока мы там сыграемся, пока продадим себя… Кстати, кто директор? Оказалось – тот самый Женя, Джефъ, который из «Адажио», который последний тур им делал. Назначили дату. Тут Гендель заколебался: а вообще надо, не надо? Чего я ничего сам-то не это… Басист великой группы – это как маменькин сынок прям, ну что за статус, а?

В назначенный день долго выбирал, какую гитару взять – в форме V слишком ностальгически, пятиструнную – слишком пижонски, не джаз, поди, лабать собрался. И шнуры. И примочки.

Воссоединение оригинального состава «Сонаты» происходило так. Гендель в результате пришел первым. Гитарист, второй гитарист ⁄ клавишник (да, нужно им иногда «мыло» это синтезаторное, струнные какие-нибудь) и барабанщик чуть позже. Валера, сказал Джефъ, что-то важное выясняет с владельцем студии, потому что тут какие-то особые условия требуются, типа того. Час прошел – Валера не показался. Шутки уже прошутили все.

Гитарист: Блин, вот где он?

Басист Гендель: Звезда наша?

Гитарист: Она. Он в смысле. Певец ртом.

Барабанщик Варфоломеев по прозвищу Барток: Он и раньше опаздывал.

Второй гитарист ⁄ иногда клавишник: Ну не на столько же… час уже… Кстати, вы настроились?

Гитарист: Не спеши. Тебе-то настраиваться не надо.

Клавишник: Я к тому – может, поиграем?

Басист: Без вокалиста?

Барабанщик: Без вокалиста ритм-секция лучше слышна.

Гитарист: Ты чо сказал?

Барабанщик: Ничо, ничо, я так… Давайте, правда что, раз, два, три…

Басист: Без вокала я и дома под минус поиграю. Мы зачем собрались?

Гитарист: Ради бабок!

Клавишник: Парни, у меня халтура, мне бежать скоро…

Барабанщик: Я вот, кстати, на свой текущий проект…

Гитарист: Текущий куда, блин!

Барабанщик:…Забил. Ради воссоединения нашего. И где оно?

Басист: У меня тоже халтура уходит. (Соврал.)

Клавишник: Нет, правда, ему сказали, где мы и когда?

Гитарист: Вообще-то это он нам сказал.

Клавишник: Ну и где он?

Гитарист: Я откуда знаю? Он взрослый человек, что, мне за ним ехать, что ли?

Барабанщик: Слушайте, я тут грув такой снял вчера, давайте покажу. Раз, два, трь…

Гитарист: Да тихо ты! Сейчас придет…

Клавишник: Мы ничего не перепутали?

И Гендель не выдержал: Ничего вы не перепутали. Он просто показывает так, кто тут главный. Отныне и навсегда. Всегда он таким был…

Гитарист: Ген, Ген, тихо, он все…