Янагисава некоторое время безмолвствовал, казалось, занятый совсем другими мыслями. Вдруг, словно пробудившись от сна, он взглянул на собеседника с легкой улыбкой и произнес:

— Что ж, мне дела нет, можете его третировать как хотите.

Кира, сделав вид, что не уловил намека, изобразил на лице полную невинность. В действительности же он не только все прекрасно понял, но и затаил эти слова в тайниках своего сердца.

— Другим упрямцам будет хороший урок, — добавил Янагисава, но внезапно, будто услышав что-то, заинтересованно посмотрел на потолок гостиной.

Хаято, который успел запамятовать о своем напарнике, встрепенулся. Вслед за хозяином и

Кира рассеянно взглянул на потолок.

— Вы ничего не слышали? — спросил Янагисава.

— Да нет, как будто бы ничего, — ответил Кира с некоторым беспокойством во взоре.

У Хаято, наблюдавшего снаружи за этой сценой, бешено колотилось сердце.

Неожиданно Янагисава вскочил на ноги, схватил копье, прислоненное к поперечной балке в углу комнаты, и сорвал с него чехол. Хаято в ужасе увидел, как острие копья пробило потолок в том же углу. Кира тоже поднялся на ноги, тревожно поглядывая вверх.

Никакой реакции на удар не последовало, но Янагисава, должно быть, не удовлетворившись результатом, громко позвал: «— Эй, Гондаю!»

Хаято понял, что все пропало: через минуту здесь будет охрана. В тот же миг он бросился наутек. Слыша топот множества ног по галерее, он спешил выбраться на улицу. На случай провала у них с Дзиндзюро была договоренность, как спасаться поодиночке. Ронин хорошо запомнил то место, где они перебирались через ограду. Добежав до стены, он одним прыжком взлетел на гребень и прислушался: шум в доме нарастал. Хаято спрыгнул со стены и тут неожиданно из темноты раздались крики:

«— Держи вора!» — Пригнувшись, он отпрянул в сторону, а на то место, куда он только что приземлился, обрушился удар меча.

По обе стороны тянулись глиняные и каменные

ограды усадеб. В кромешном мраке Хаято мчался по улице, слыша только свое тяжкое дыхание. Миновав вход на мост Канда, он повернул на восток, спрыгнул в замковый ров и проплыл некоторое расстояние, чтобы миновать сторожевой пост у внешних ворот замка. Выбравшись на берег уже по другую сторону ворот, Хаято еще долго петлял по переулкам, пока не убедился, что погони нет. Тогда он сбросил верхнее платье, под которым было еще одно кимоно, придававшее ему вид добропорядочного горожанина. Снятое платье вместе с мечом он спрятал под бочкой для дождевой воды.

«— Как там Паук Дзиндзюро? — тревожился Хаято. Что и говорить, Янагисава отсутствием бдительности не страдает. Этого обстоятельства Дзиндзюро, как видно, недоучел. Удалось ли ему спастись? Если этот человек с безрассудной смелостью отважился забраться на потолок гостиной, в которой сидели люди, может быть, ему все же удалось и выбраться оттуда невредимым?»

Тем временем впереди показался мост. Судя по насыпи, это должен был быть мост Досан. Отсюда уже недалеко было и до моста Иссэки, где находилось их потайное убежище. Он прошел еще немного по набережной, пока не столкнулся с четырьмя или пятью случайными прохожими. Заметив, что прохожие, разделившись, загородили ему путь и спереди, и сзади, Хаято застыл в выжидательной позиции.

— Черт подери! — подумал он про себя, но было уже поздно.

— Кто таков? — спросил один из компании, заходя сбоку.

Хаято не собирался отвечать. Не сводя глаз с противника, он потихоньку сжимал рукоять кинжала за пазухой, намереваясь обнажить клинок, как только противник рванется вперед.

На простых горожан эти люди были не похожи. Один держал в руке незажженный фонарь, на котором красовался герб в виде скрещенных соколиных перьев, по которому Хаято догадался, что имеет дело с самураями из дома Асано. В таком совпадении не было ничего удивительного просто стража из дома Асано обходила дозором улицы, прилегающие к резиденции императорских посланников.

Юный ронин сразу же почувствовал, что соотношение сил складывается не в его пользу. Противник вел себя так, словно ничего не опасался, не обращая внимания на сунутую за пазуху руку незнакомца. Но если только попробовать выхватить кинжал… ясно было, что самурай со своим мечом его опередит.

В конце концов Хаято оставил мысли о сопротивлении. Есть кинжал или нет, при таком противнике от него все равно никакого толку — как будто вовсе без оружия.

— Ну-ка, назовись! — потребовал самурай.

— Как прикажете, — отвечал Хаято без особой

робости.

— Так кто ты такой?

— Как вы и предполагаете, разбойник. Только имени моего, как бы вы ни настаивали, я назвать не могу.

Самураи из дома Асано переглянулись, а два рядовых стражника подхватили Хаято под руки. Странный тип им попался. С виду обычный мещанин, а по повадкам вроде бы больше смахивает на самурая. В эту ночь на дежурство вышли Сампэй Каяно и Тадасити Такэбаяси. Допрашивал задержанного Сампэй, а Тадасити как раз собирался засветить огонь в фонаре. Влажный ветер мешал ему, каждый раз захлестывая моросью пламя. Небо было затянуто мглой.

Когда фитиль наконец разгорелся, Тадасити поднес фонарь поближе к лицу ронина и некоторое время внимательно всматривался. Хаято про себя отметил, что движения самурая спокойны и размеренны. Не сказав Хаято ни слова, Тадасити пальцем сделал знак стражникам, приказывая увести пленника.

— Постойте, — быстро сказал Хаято, — вы меня собираетесь передать городским властям?

— Разумеется, — кратко ответствовал самурай.

— В таком случае… прежде я хотел бы кое-что вам сообщить. Ведь вы, господа, из дома Асано, не так ли?

— Ну, допустим, — недоверчиво взглянул на него

самурай.

— Советую вам быть начеку. Вы, должно быть, не знаете, но когэ Кодзукэноскэ Кира сговаривается с Янагисавой против вашего господина.

Известие прозвучало настолько неожиданно, что смысл сказанного не сразу дошел до самурая. Однако Тадасити, отодвинув в сторону стражников, озадаченно переспросил:

— О чем это ты толкуешь?

Хаято рассказал все по порядку о том, как он отправился шпионить в усадьбу Янагисавы, как случайно подслушал тайную беседу и о чем в ней говорилось. Тадасити выслушал его молча. На ложь было не похоже. Во всяком случае в рассказе не было ничего такого, чего никак нельзя было бы ожидать.

Крупные капли забарабанили по фонарю.

— Вот и дождь, — промолвил стоявший поодаль Сампэй.

Сразу же за его словами сквозь мрак послышался шум и топот, будто к ним направлялся целый отряд. Обернувшись, Хаято и Тадасити увидели вдали в неверном свете фонарей вооруженных людей, которые, конечно, могли быть только посланными в погоню охранниками Янагисавы.

— Уходи! — бросил Тадасити, имея в виду, что отпускает пленника.

— Благодарю! — отвечал Хаято, уже собравшись пуститься в бегство, но приостановился и

спросил:

— Простите, как ваше имя?

— Тадасити Такэбаяси.

— А я Хаято Хотта, ронин.

Голос его прозвучал из темноты под аккомпанемент удаляющихся шагов, и вскоре фигура молодого ронина растаяла в ночи. Почти в то же мгновение с другой стороны подошли страж ники, оказавшиеся, как и следовало предполага ть, людьми Янагисавы, и поинтересовались, не проходил ли здесь подозрительный незнакомец.

— Нет, никого не было, — твердо заявил Тадасити, стоя непоколебимо, как памятник.

Если до сих пор Тадасити все еще колебался, принимать ли на веру слова юного разбойника, то появление преследователей из дома Янагисавы по крайней мере наполовину подтверждало правдивость его рассказа. То, что парень сегодня ночью пробрался в усадьбу Янагисавы, было бесспорным фактом. Ну, а как насчет второй половины? Мог ли Янагисава и в самом деле подстрекать Киру к действию? Если это правда, то, наверное, надо быть готовыми ко всему?

— Почему ты отпустил этого типа? — удивленно осведомился Сампэй Каяно у напарника.

— Потому что задержание разбойника в наши обязанности не входит, — мрачно ответил Тадасити. — Не говоря более ни слова, они продолжили обход. Сквозь частую морось смутно желтело во мгле пятно света от фонаря. Небо, по которому стремительно проплывали стаи туч, по-прежнему было затянуто мглой.