Трэвис поджал тонкие губы, но не от обиды. Скорее, от нелепости сказанного.
— Тебе-то откуда знать. Ты ведь на свободе.
Может, он и выглядел спокойным. Но это лишь внешне, ведь внутри него ревела и ни на день не стихала буря эмоций. И появление Лоры добавило этой буре новой разрушительной силы.
Лора отвела взгляд. Да, ее и остальных пострадавших в лагере «Хекэттс Куори» вожатых оправдали, но это вовсе не значило, что ей было легче. Раз она сорвалась с пар и ехала сюда несколько часов сквозь стену дождя, лишь бы очутиться на этом самом стуле. Хоть и поклялась, что вычеркнет городок Норт-Килл из своей памяти. Из памяти — может быть. Но не из сердца.
***
Лора отвернулась в нежелании смотреть Максу в глаза после того, как только что увидела в них Трэвиса. Она идиотка, раз продолжает думать о нем после всего, что он с ними сделал, но приказать себе не думать вовсе Лора не могла — а так хотела! — и потому замолчала, надеясь, что Макс не станет донимать ее расспросами. Только вот сам Макс, к ее огромному сожалению, на антидепрессантах стал до невозможности говорливым и принялся переносить свой опыт общения с терапевтом на все остальные сферы его жизни.
— Если тебе плохо, это значит, что вы двигаетесь в правильном направлении, — сказал он с умным видом, и Лоре захотелось закатить глаза.
За тот непродолжительный срок ее собственной терапии Лора обзавелась и собственным «мистером Х». Она прорабатывала момент похищения, двухмесячное заточение, суд и в конце всегда возвращалась к фигуре Трэвиса. Конечно, Лора не упоминала мистических тварей, но и без них каждая ее исповедь на сеансах была полна жути и глубоко зарытых травм, от которых волосы на затылке дыбом вставали.
Он два месяца держал их в полицейском участке. Он оставлял их в полной тишине сходить с ума, пока сам гонялся за оборотнями в глухом лесу. Он так грубо дергал ее за наручники, когда водил в душ. И все же он…
— Лора? — позвал ее Макс, щелкнув пальцами у самого носа.
Лора вздрогнула и растерянно заморгала.
— А? Да, да-да, — машинально согласилась. — Я просто… Не знаю, не люблю такое. Не люблю, когда во мне копаются.
— Похоже, сегодня вы говорили о чем-то важном, — Макс сощурился, остановив руку с китайскими палочками у самого рта. — Я давно не видел тебя… Такой. Можно сказать, никогда.
Лора раздраженно покачала головой.
— У меня был трудный день. Помимо всего этого у меня еще есть пары, и для хорошего рейтинга я должна высыпаться, а это невозможно, когда каждую ночь просыпаешься от очередного кошмара, — она подошла к холодильнику и резко дернула ручку. Достав бутылку «Бада», чисто из вежливости обратилась к Максу: — Будешь?
Макс пожал плечами.
— Таблетки.
— Точно, — кивнула Лора и взяла вместо пива банку «колы».
Принимая банку, Макс мельком коснулся пальцами пальцев Лоры, и от этого касания у нее по спине пробежал электрический ток.
***
— Зачем ты приехала? — Трэвис смотрел на Лору, не отрываясь. В памяти сразу всплыли воспоминания о том, как он часами просматривал записи с камер наблюдения в участке, наблюдая за ней. Как изучал ее походку и мимику, ее дыхание во сне и то, как она продолжала буянить, привлекая к себе его внимание.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — Лора осмелилась обратить на Трэвиса полный внутренней борьбы взгляд. — Почему ты не убил меня?
Трэвис в недовольстве цокнул языком. Лора неоднократно видела эту его реакцию и уже привыкла. Знала, что он любит сначала повыпендриваться, а потом говорит даже через «не хочу». Потому что ему тоже надо с кем-то делиться. Надо, чтобы кто-то его слышал и разделял эту ношу.
— Если ты не забыла, мой брат тоже там был, — напомнил Трэвис, хмурясь; на высоком лбу проявились новые морщины. — Я знал, что тот сосунок выстрелит, чтобы спасти себя, и проклятие… В общем, ты поняла. Вам просто повезло.
— Мы защищались, — тихо, но настойчиво ответила Лора, потными пальцами перебирая низ пальто. — Все это время.
— А я что, по-твоему, делал?! — Трэвис подался вперед, налегая локтями на поверхность стола, и Лора вжалась спиной в стул.
— Я могла разорвать тебя на части, — она старалась смотреть в его темные глаза все так же смело, как смотрела когда-то давно, в участке, но колени под столом все равно задрожали.
— Как страшно, — усмехнулся Трэвис и отпрянул назад. — Однако я тут, живой, и думаю о настоящем. Пока ты тратишь мое и свое время на то, что копаешься в прошлом.
— Ой, кто бы говорил, — Лора раздраженно отмахнулась. — После встречи с тобой моя жизнь превратилась в ад.
— Моя жизнь была адом задолго до твоего появления, — Трэвис сжал ладони в кулаки, и Лора часто задышала, но не от испуга.
Она со скрипом придвинулась ближе и положила ладони на стол. Брови нахмурились до отчетливой складки на переносице, и Лора шумно выдохнула через нос, ногтями впиваясь в угрюмый металл.
— Я… — голос дрогнул, и Лора сглотнула, будто заталкивая обратно едва не сорвавшиеся с губ слова.
«Скучала».
— …Ненавижу тебя… — она напряглась всем телом и опустила голову, пряча лицо за волосами. Почему ей одновременно хотелось обхватить шею Трэвиса руками и что есть сил сжать и переместить ладонь чуть выше, накрывая его пальцы своими? Почему приступ тошноты встал где-то в горле, как было всякий раз, когда она рассказывала о своем «мистере Х» специалисту? И почему память о той ночи, о той ужасной ночи, казалась ей теперь единственным, что осталось от них? От нее и Трэвиса, от тех жалких часов, когда они не грызлись между собой и были рядом.
Трэвис скользнул взглядом по ее дрожавшим плечам и остановился на кистях. Казалось, следы от наручников все еще опоясывали эти тонкие запястья и напоминали ему о том, что это он запер Лору в камере почти на все лето. И именно против него она послушно дала показания, когда ее допрашивали днем и ночью после трагедии в «Хэкеттс Куори». Двадцать лет колонии за похищение и удержание в заложниках двух людей — слишком по-божески после всего, что Трэвис в этой жизни сделал.
Но сделал он это не потому, что был конченым садистом и любил причинять другим боль. Он сделал это, чтобы спасти семью. С волками жить — по-волчьи выть. И хоть Лора и не была ему семьей, отчего-то ее тоже хотелось спасти.
Глаза Трэвиса медленно добрались до пальцев Лоры и обнаружили кольцо на безымянном пальце левой руки. Тонкое и дешевое на вид, оно все равно вызвало в Трэвисе странное чувство покинутости и острым гвоздем забилось прямо в грудь. Лора не заметила, что Трэвис уже несколько секунд прожигал взглядом золотое украшение, напомнившее ему об одном неприятном, но неоспоримом факте: пока он торчит тут, в тюрьме, и думает о ней, она живет полной жизнью и получает все то, что никогда не получал сам Трэвис.
Больше не его мисс Кирни.
— Так значит, у вас с ним все серьезно? — Трэвис не знал, с кем Лора обручилась, и знать не хотел, но никак не смог уберечь себя от этого вопроса. Само сорвалось с губ.
Лора посмотрела на кольцо и как будто сама только-только о нем вспомнила. Перед глазами пронесся тот скучный осенний вечер, когда они с Максом решили прибегнуть к «альтернативной медицине» и накурились травы, после чего Макс, растекшись лужицей на диване, сказал, что хочет всегда быть с ней. А наутро решил, что его «признание» должно стать полноценным предложением. Так Макс потратил часть своих сбережений для колледжа на самое дорогое (разумеется, субъективно) кольцо и всучил его Лоре. А та и не смогла оказать. Из жалости.
— Это… — протянула она и чуть не поморщилась от отвращения. — Мы, наверное, просто поняли, что не сможем быть с кем-либо еще, потому что… Черт, не каждый день говоришь людям о том, что тебя чуть не убила какая-то паранормальная хрень. Я так мечтала о колледже. О спокойной студенческой жизни. Но люди чувствуют, видят, что ты что-то скрываешь, и в итоге все тебя сторонятся. Я учусь на ветеринара, как и хотела, но какой в этом толк, если весь кампус знает меня как «ту самую психованную, которую два месяца держали в клетке, как собаку»?
