Кофе у него действительно отменный. Я уже не раз выспрашивал рецепт приготовления, и он всегда охотно рассказывал мне и даже показывал, но у меня всё равно кофе не получался таким вкусным и ароматным, как у него.

– Настоящий кофе умеем варить только мы, арабы. – Саид ухмылялся и лукаво поглядывал на меня. – Вы, евреи, многие вещи умеете делать лучше, но настоящий кофе варим только мы!

– Ты это говоришь всем своим клиентам, или только мне? – пытался уколоть его я, потому что мне это было неприятно, хотя и в самом деле нигде я не пил такого вкусного кофе, как у него.

– Раньше говорил всем, но теперь перестал. Люди обижаются и больше не приходят.

– А мне, значит, можно?

– Скажи: что в этом обидного? – пожимал плечами он. – Ведь это так, или я ошибаюсь?..

Сегодня, проходя мимо магазинчика Саида, я обращаю внимание, что привычной жаровни на улице нет. Но дверь распахнута, а сам хозяин сидит на своём привычном стуле возле неё.

– Привет, Саид! – повторяю стандартное приветствие и интересуюсь: – Почему сегодня нет нашего любимого кофе? Что-то случилось?

– А ты не понимаешь?

– Не понимаю! Война же, слава богу, закончилась, больше ракеты на нас не падают. А значит, живи и радуйся.

Саид хмуро отводит взгляд в сторону:

– Это ты можешь радоваться, а мне-то с чего?

– Неужели ты не рад, что мир наступил?.. Понимаю, что в Газе твои соотечественники, но что у тебя с ними общего? Они там, а ты здесь. Они мечтают о нашем уничтожении, а тебе, по-моему, и тут, среди нас, живётся неплохо. Что ещё?

– Если бы всё было так просто, как ты говоришь…

– Ну, разъясни мне тогда! – Разговор мне крайне не нравится, но переводить его на что-то более нейтральное не хочу. – Может, я чего-то не понимаю.

Саид некоторое время напряжённо размышляет, потом машет рукой и отворачивается.

– Значит, не будем пить кофе? – задаю последний вопрос, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

– Не будем. – Саид поднимает на меня глаза, и в них столько боли и обиды, что мне становится не по себе. – Сегодня у меня вообще нет ни одного покупателя. Все сторонятся меня, как чумы. А что я плохого людям сделал? Проблема в том, что я араб? По телевизору говорят, что израильтяне теперь повсеместно начинают бойкотировать арабские лавки и магазины. Если это правда, то даже не знаю, что делать дальше. Хоть в петлю лезь…

– Ты же законопослушный гражданин, к тебе это не относится!

– Эх, если бы так!..

Домой возвращаюсь в пасмурном настроении, хотя ничего особенного не произошло. Свежие булки у меня в пакете, а кофе я и сам сварить могу. Конечно, он не будет таким ароматным, как у Саида, но тоже ничего.

Главное в другом, и я стараюсь отвлечь внимание на это другое, более радостное.

Очередная война закончилась. Наступил ли окончательно мир, никто не знает, но важно, что пока повсюду спокойно и можно вести привычный образ жизни. Гулять по улице без опаски, покупать свежие булки на завтрак и запивать их горячим кофе. Может быть, не таким ароматным, как у Саида, единственного на нашей улице араба – хозяина магазинчика, но тоже вполне приличным.

Разве ж дело в кофе?!

Сажусь за компьютер и пытаюсь что-то напечатать, а в голову ничего не лезет.

Лучше перейду к окну и буду смотреть на улицу.

В кронах деревьев по-прежнему голосисто заливаются птицы, где-то по-прежнему переговариваются гуляющие старички, приёмник с новостями больше не интересен, потому что по нему одна бравурная музыка.

Сморю в окно и раздумываю: навсегда ли перестали реветь сирены вокруг нас, или услышим их ещё когда-то?

Пока тишина. Нет ответов на вопросы…

Первый день после войны. Стал ли он днём мира?

22.05.2021 г.

…Стою под холодным обжигающим душем, и острые иголки струек весело покалывают голову, плечи, грудь, спину. Заклеенная пластырем рана на плече пока не болит, лишь что-то горячее тяжело пульсирует под пластырем. И хоть голова гудит, будто я некоторое время назад крепко выпил и теперь никак не могу отойти, соображает она пока нормально.

И ещё… мне отчего-то безумно жаль себя. Так бывает, когда по ошибке или по незнанию попадёшь в глупую ситуацию, из которой выбраться никак не удаётся, а тебя всё больше и больше затягивает в мрачную воронку чёрной безысходности..

Осторожно ощупываю рану на плече, и она отзывается глухим толчком боли. Рука пока худо-бедно сгибается, но я знаю, что спустя некоторое время она распухнет, и боль станет настолько сильной, что даже пошевелить плечом не удастся.

Значит, нужно всё успеть сделать до этого… Но что я смогу сделать одной рукой – кто бы подсказал? И всё-таки попытаюсь…

Закрываю глаза и поднимаю голову к рожку душа, чтобы колючие струйки били прямо в закрытые глаза…

Глупей этой ссоры и представить, наверное, невозможно. Мы, четверо старинных друзей, периодически по выходным собирались у кого-нибудь дома выпить по рюмке коньяка и сыграть пульку-другую в преферанс. Крутым игроком никто из нас не был, да и для настоящей игры нужно быть человеком азартным и заводным, а мы не такие. После тяжёлой недели никому не хотелось лишних телодвижений, посему каждая игра была всего лишь лёгким и приятным времяпрепровождением с шутками и анекдотами. Хотя играли мы всё-таки на деньги, ставки никогда не задирали, и даже проигравшись в пух и прах, лишиться можно было совсем небольшой суммы. В размере, скажем, стоимости той же бутылки коньяка, что перед игрой мы непременно покупали вскл адчину.

В тот день мне не везло. Игру за игрой я проигрывал, и это было неприятно, но не смертельно. А тут ещё мой лучший друг Гарик неожиданно пошёл «вразнос» – ведь ему сегодня везло больше остальных – и принялся неожиданно для всех злобно подшучивать надо мной и моей игрой.

Передавать его слова не буду, чтобы не завестись, как тогда, и не послать его очередной раз по известному адресу. И хоть всё поначалу выглядело лёгкой пикировкой близких друзей, Гарик неожиданно рассвирепел после моей ответной шутки, швырнул карты на стол и подскочил как ужаленный.

– Ты, свинья, меня всерьёз оскорбить хочешь?! – вдруг заорал он, отталкивая руки удерживающих его приятелей. – Думаешь, что за такие слова я тебе морду не набью?.. Набью и не посмотрю, что мы лучшие друзья… Сперва бы играть научился!

Вероятно, дальше продолжать карточную игру не имело смысла, и я тоже встал.

– Всё, братцы, спасибо за компанию, – миролюбиво пробормотал я и бросил на стол купюру – свой проигрыш. – Мне пора домой. Приятно всем оставаться…

– Нет, ты не уходи от ответа! – прокричал мне в спину Гарик. – Оскорбил человека и теперь трусливо в кусты?.. Что за лакейские манеры?!

Тут уже пришёл черёд вскипеть мне. Уж в чём-чём, а в трусости и лакействе меня никто никогда не обвинял. Мне и на войне побывать довелось, и стрелять в противника, и пулю ответную получать… А тут эта тыловая крыса, отсидевшая всю Вторую ливанскую на дальнем аэродроме, смеет упрекать меня!.. Такого выдержать я уже не мог.

Резко развернувшись, я обошёл вокруг стола и отвесил Гарику звонкую пощёчину. Все от неожиданности замерли, а я, не обращая ни на кого внимания, направился к дверям.

– Дуэль! – вдруг заорал Гарик. – Как встарь, дуэль из-за оскорбления за карточным столом! И никаких примирений!

Мы знали, что он немного повёрнут на всевозможных аристократических причудах: заказал себе в Интернете кольцо с масонским треугольником, читает книги о российской императорской фамилии, собирает документальные фильмы о таинственных ритуалах. Но чтобы сейчас ему в голову пришла мысль о дуэли – это было что-то новое и необычное.