...Пока продавец был занят спросом, Пётр Павлович разглядывал весь железный товар: вёдра, огромные кастрюли, теребилки, цепи...

  В углу на полу он вскользь увидел большую кучу, больших молотков. Прошёл мимо, и тяжесть в голове как то вдруг стала таять, устало начали расплываться по полкам заставленные бесполезною тратой, совершенно ненужные предметы. Тяжелели в черепе невидимые бидоны.

  Иорданов полз взглядом дальше, а голова выкручивала озабоченное сомнение, поворачивалась в сторону кувалд. Его ноги стали уставать, словно медовухи напился. Он присел возле кувалд, принялся считать их количество, вычитывать буквы и цифры, отпрессованные возле отверстия для рукоятки.

  Каждый по пять килограмм. Цена восемьдесят три копейки.

  - Рыжий! - окликнул он продавца, - отсчитай мне пятьдесят девять кувалдочек, я ими костную шквару буду толочь...

   Когда загружали железные обрубки в кузов, он удивлённому водителю объяснение конкретное дал: - План по металлолому спасаю, почти триста килограмм добавить придётся.

  Машину гружённую, на ночь во дворе заготпункта оставили, стали ждать утро.

  Железному работнику, - "Человек - замку" Сеньке, заготовитель указал: - Очистить кувалды ветошью от мазута, протереть спиртом до сухоты запаха, и опустить по одной единице в каждый бидон, пусть для своего счастья металл в мёде купается...

  Первое событие, оговоренное с директором - Иорданов успешно переместил по назначенному определению - разобрался с кладовщиком. Навар от утопленных килограммов устно высчитал.

   На усмирённую Аду Менделеевну дерзко поглядывал, если бы не социализм, она бы его не задумываясь, задушила и вышвырнула. Получил: командировочные бумаги, деньги, и уехал на Кагульский мясокомбинат выписывать обезжиренные сушёные кости.

  Из-за поломки собственной мельницы, комбинат завален обвалованным костным полуфабрикатом, платёжные поручения без волокиты оформили, и представитель заготконторы уехал в свой счётный отдел, - перевод рублей делать.

  Замедленные шевеления Ады, Иорданов с нахальным пренебрежением выжидал, беспрерывно повторял в своём сознаний сказанные на всю бухгалтерию заверения директора, что только он один, может так способно исправить минусовый раздел годового плана. Улыбался неожиданному усмирению страшного кабинета, гладил бумаги в папке на сто тон костей, которые будут потом стёрты в кормовую муку.

  ...Хлопнул дверью, и поехал грузить вагоны с костями.

  Два железнодорожных вагона чернели на платформенных весах, их насыпали доверху согласно тоннажу.

  Последние печати, и можно ехать ждать вагоны на станции в Табаки.

  Главбух мясокомбината, была не такой грозной, как Ада Менделеевна, улыбалась красивыми зубками и нежными ямочками на щеках. Иорданов даже подумал пригласить её в ресторан, что бы сказать ей своё вполне неожиданное очарование.

  А она с безразличием спросила: - Болград, это что у нас другая граница?

  - Ну да, - он прежде как-то не задумывался, что бывают границы .

  - А нам же наш департамент запретил за пределы республики отпускать продукцию, ...только по Молдавии можем работать.

   - Как только по Молдавии?! ...Где Молдавия теперь?

   - Всё, бывшая Родина убежала в прошлое, Советского Союза больше нет, каждый по отдельности колбасу кушать будет.

   - Так, колбасу пусть кушают, а кости причём?!

   - А при, том, что они тоже только нам принадлежат!.. Идите к директору...

   Иорданов тут же запылал, потом бледнеть начал, едва поднялся, вяло пошёл к директору.

   Директор хоть и не Ленин, но тоже разводил руками: - Обстановка поменялась дорогой товарищ, нам указания последние спустили, выполнять будем молча.

   Иорданов представил себе Аду Менделеевну, заготконтору оставшуюся без Советского Союза. И испугался.

  Ему захотелось заплакать, но годы его слёз убежали вместе с ним.

   Он поочерёдно умолял бухгалтерию, директора, главного технолога, заведующего производством мясокомбината. Все грустно поглядывали на полный склад с костями, и большим пальцем показывали в безрассудный потолок.