Иван Иванович под галдёж женщин пошёл спускаться вниз.
- Ты уяснил! - сказал он шедшему за ним Севе. - Тут у нас с тобой передовая производственного фронта. С нас спрашивать будут. Начальство поток труда направляет, а зарплату режет. Идём, я тебя буду учить наряды выписывать.
В прорабском вагончике Марек спал за столом. Прораб достал бутылку, налил себе водки, выпил и сказал:
- Что бы ты знал, если кто скажет, Пискун пьяница... - Он задумался. - Да! Ну и что? Пусть пьяница! Но Пискун дело знает. Ты думаешь, нас за просто так в 55 лет на пенсию отправляют...
Он доел бублик и разбудил Марека.
- Давно звонили, какая сводка?
- Уже везут... - проболтал сонный Марек.
- Что везут?
- Плитку облицовочную...
На строительной площадке сигналила машина.
- Идите вдвоём получите, - дал указание прораб, - проверьте по накладной, что бы количество без боя было разгружено, я уже устал списывать их недочёты, у меня все нормы списания исчерпались, а мне свои обязанности тоже исполнять надо. Плитка с цветочками должна прийти - югославская. На неё спрос неимоверный.
Кладовщик центрального склада Управления - Лёва, нервно ходил вокруг машины, курил, Пискуна скверными выражениями обзывал.
- На других объектах простои возможные обозначатся, - кричал он, - вечно на Пискуне застреваю, меня премии лишат.
Уверенно требовал, торопил быстрее снимать с кузова материал.
Марек пошёл организовывать людей на разгрузку плитки.
Сева открыл кузов, накладную потребовал...
Кладовщик указал на предназначавшуюся, отдельно сложенную стопку ящиков. От скуки простоя и, из-за медлительности грузчиков Сева сам начал разгружать плитку.
Худой, сгорбленный кладовщик, похожий на цаплю, показывал часы на тонкой руке, грозился уехать, как не дожидавшийся разгрузки. Давал - две минуты.
Сева отмерял мышцами напряжение минут, разгрузил одну, и принялся вторую стопку разгружать.
- Ты что боц! - крикнул Лёва на мастера-грузчика, - зачем мне такелаж портишь кабан?
Сева застыл с товаром в руках, смотрел в упор на мокрый нос, и прыщавое лицо Цапли; со всей силой швырнул ящик в него.
Кладовщик едва успел отскочить, прихрамывая, убежал в кабину.
Машина рванула, уехала с незакрытым кузовом, черепки из разбитого чужого ящика, остались валяться на асфальте стройплощадки.
Подошёл Марек с грузчиками, с недоумением разглядывали битую югославскую плитку.
- Не бойтесь, тут не опасно, - объяснил Сева - это не боевые осколки мин в Сальских полях.
Грузчики остались подбирать плитку, Сева с Мареком пошли в прорабскую.
- Ты чего водку не пил? - спросил Марек сердито.
- Не хочу. Не люблю спиртное пить.
- Ты сумел отказаться, а я в олухи остался, - он опустил большую, влажную губу, обида слюнявила из рта, несла перегар уже выпитого.
Пискун сидел унылым, дождался, когда заместители усядутся по местам. Достал остаток водки налил себе и Мареку.
- Я не буду - отказался Марек, со злобой примерял спиртное на дне стакана.
- Не будешь... - удивлённо переспросил Пискун. Два остатка в один стакан слил. -
- Я ящик чужой плитки разбил - признался Сева, - высчитаете с меня.
Прораб пил медленно, уныло раздумывал, глядя в потолок, отломил кусочек бублика. Вроде не водку, а разочарование выпил.