Через время принёс полулитру с бубликами, был рад, что превозмог свои страдательные сомнения, иначе его бы долго тревожили проникающие малопонятные слова Юдсона.
Иван Иванович тоже был довольный, он оголил стоящие под папками три стакана, сорвал пробку и наполнил водкой первый стакан, второй налил до половины, глянул на Севу, ещё пустой стакан, и спросил: - Будешь?
Нет, не буду - Сева жутким восприятием потряс головную мороку в утро дня.
Пискун понимающе посопел, не стал уточнять назначение третьего стакана, отодвинул бессодержательность согласованной пустоты.
Он, и незнакомый Севе усатый молодой сотрудник выпили, закусили пышным содержанием бублика, ели с полнотой - обратно выпитому. Вторую половину своего бублика Иван Иванович вложил в пустой стакан:
- Марек, оставайся на телефоне, и звони каждые полчаса; пока не доставят кукерсольную мастику - не успокаивайся. Я с новым помощником иду рекогносцировку делать. Кто бы ни искал, говори: Пискун объектом занят, лично обход исполняет.
На нижнем этаже строящегося производственного корпуса курили стекольщики, курили и смеялись, слушали затейливо кривляющегося, пританцовывающего человека.
- Зачем сход образовали? - спросил сходу Пискун - вам, что перемещение ветра по зданию подходит, мне сквозняк не нужен, для шпаклёвки температура неизменчивой должна быть. Почему рамы ещё пустые?
- Стекло в ящиках перекалённое Иван, хотели, чтобы ты видел, как нам приходится половину листов в бой отправлять, - объяснил тут же рассказчик.
- Дайте мне алмаз. Сложите перекалённый лист на стол! - приказал строгий прораб, он осмотрел алмаз, пощупал ручку замотанную протёртой тряпичной изоляцией, - Это не то, дай мне Зоя твой стеклорез.
Иван Иванович закатал рукава, вытянулся над перекалённым стеклом, без рейки прочертил ровную линию, лист хрустнул и раздвоился по черте.
- Ну... где тут перекалка? - Дружковское стекло! Зачем грызть челюстью нервы, сохраняйте налёт зубов. И не делайте мне из помещений - сальские степи, тут затишье нужно, условия подходящие требуются. Не закроете этажи, наряды закрою по тарифной сетке. Хоть витражи на рамах лепите, но чтобы сквозняки пропали.
Подошёл измазанный замазкой мелкий, неряшливый стекольщик в кепке. Иван Иванович обратился к нему: - Сатановский, неужели такое стекло нельзя нормально резать!
- Я режу, что...о? Полосую по размеру. Стеклю рамы...
- А остальные?
- Что остальные? Остальные..., - стекло перекалённое...
Пискун недовольный перекалом стекла и всеми стекольщиками, увидел недостаточность ощущения на их лицах, промычал, и пошёл подниматься на второй этаж, откуда доходил шум работающей циркулярной пилы. Работали столяра, стелили паркет в разделённые помещения.
- Французы и немцы от бедности лесного массива придумали полы из коротких планок, а нам, зачем их мешкотность... - Пискун поздоровался с каждым паркетчиком за руку.
- Мой заместитель, учу его работать, - представил он Севу бригадиру; заместителю указал рукой на спокойно сосредоточенного столяра, - герой Жуковских битв Лёша Колбасов.
Калбасов едва улыбнулся, он перебирал клёпки, задумчиво складывал в различные стопки нужные ему паркетины. Почти никак не отозвался на приход прораба, время от времени на строганной доске писал что-то карандашом.
Как вьетнамский паркет, лучше нашего циклюется? - спросил Пискун.
- Нам без разницы, что наш, что не наш...
- А ну Лёша расскажи, как всё-таки Александр Матросов накрыл немецкую пулемётную точку?
Бригадир показал ту же застенчивую улыбку, чуть приоткрыл губы, не переставал сортировать дощечки: - Поскользнулся, хотел сверху гранату кинуть, не удержался, повис, прямо на дзот упал...
Иван Иванович посмотрел на Севу, ...будто бы, сам ту гранату бросал.
- А вы что?
- Нас в атаку подняли, взяли мы ту высоту.
- Понял! - Пискун показал большим пальцем высоту, Колбасова спросил: - сколько лет тогда тебе было?
