В начале служебного утра, в точный час, к крыльцу райотдела подкатывает милицейская машина. Выходит огромный, довольный текущей эпохой, подполковник. Красные полосы в тёмных погонах разделяют, его постоянно служебное рвение: на вынужденно посаженых и откупившихся или, испорченных принуждением людей.

   - Начальник! - окликнул Песарика хозяина ментовки. - Я показатели твой хочу увеличить. Там три кроля стынут. Всего два из них мои.

   - А... аа, Песарика?.. - подполковник улыбнулся. Сержант собиравшийся наброситься на надоевший объект тоже улыбнулся ему .

  - Так зажарь с чесночком в вине, мы к тебе на свежатину придём.

   - Я на воле, запретное не ем..., кровь, говорю с глотки пускал как из кроликов. Подписывай своего мышонка к делу, пусть цифры твои рисует. Область, громкое раскрытие тебе причислит, грамоту выпишет.

   Сержант, окончательно запутался, сделал вид, что совсем в курсе дела, широко открывает начальнику тяжёлую железную дверь, заодно старика пускает в зарешеченное здание, собою доволен, только не разобрал, достанется ли ему вино и мясо с чесноком.

  ...Старика, вне очереди садят к следователю, напротив начинающего, барсукового вида человека. Уже в который раз Песарика глядит, как изменяющиеся ручки и авторучки, по протокольной бумаге скользят, буквы исправные вписываются...

  - Значит, утверждаете, что не вы убили лейтенанта Каргопалова?

  Песарика партизанам завидует: за убийство полицая награда полагалась. Испорченный гнилыми манерами молодой барсук, совсем не несёт людского содержания, окончательное брожение злобному осадку носит, расшевелил в старых жилах презрение.

   - Домыслы такие из гроба слышать хочу, ты мне не мути, - прохрипел Песарика, - почерк не мой; пиши, как я сказал: с двоих, Шопов кровь спустил намеренно, как из зайцев, а без Серёжки ему скучно волю тянуть. Понял!?

  - Вы пытались у Каргопаловой, и её любовника мотив убийства выяснять? Причину побуждений обнаружить. Были ли и другие лица?

  - Я, тебе что? - Опер!.. Мне выяснения и положения, ни к чему.

   - Знали, что такие их преступления, правосудием должны определяться?!

   Песарика отвёл голову в сторону, далеко куда-то унёс: - Правосудие, у меня на острие ножа ночует, я положенное скулами ощутить должен.

  - Расскажите подробно, как всё происходило, сопротивлялись ли пострадавшие?

   - Страдать будешь ты! Они мёртвые.

  Следователь почесал ручкой переносицу, смотрит в зарешёченное окно, пытается научным лекциям следовать, уравновешенным хочет быть: - Как реагировали Каргопалова, и мужчина, гостивший у неё, на ваше появление? ...Или они спали.

  - Сонных не купаю. Хряк морду выпучил, думал я с ним обниматься пришёл, ...а рука чёткой осталась, почерк не забыла. Когда второй раз из лагеря сваливали, для случая надобного подкрепления по тропе воли, кабанчика из блатных прихватили. Я его по тайге повёл ручей искать. Он намерения мои распознал сразу, вдруг трясти его всего начало. Не стал легавить, вмиг разделал. Когда рубаху наполненную мясом к огню притащил... все ели, бульоном запивали даже те, кто прикидывался, что оленёнка жуёт...

   Коза, - та, выпрыгнуть пыталась, дёргалась как коза затравленная, перерезанную глотку руками соединить пыталась, брыкалась долго, обмочила меня всего...

  Следователя затошнило, в обход инструкций из кабинета выбежал. Вернулся влажный, и совсем вялый, принялся снова записывать, ручка дребезжит в руке, вспотел весь, силится преодолеть упадок профессионализма, дрожь усмиряет, и растерянность прячет, не может собой совладать. Решает отказаться от кровавого разбирательства. Даёт команду, - увести подследственного, до получения новых результатов.

  ...Тут в коридоре колхозницы плачут, теребили остатки сухих подсолнечных шляп в убранной ниве. Мешки с семечками на точных весах взвешены. Столько килограмм, что за зиму не выщелкать. Женщины, милиции, ух как боятся, просят домой отпустить, пощадить умоляют, каются, ревут... Вот это материалчик! Барсучонок, руки потирает, такое признание вины льётся, - коршуном себя чувствуешь. Он, успокаивает растроганные нервы; чтобы обладанием возвыситься, к стоящему семечковому делу спешит вернуться, прерванную работу хочет продолжить.

  В привычной, мрачной тесноте тюремной камеры, Песарику отдалённая дремота уносит, он не спал несколько ночей подряд. И дни шевелились угрюмо. Исковерканный безобразно сраставшийся череп гудит, ...кладбищенские колья выползают сквозь пульсирующие проломы в темени. Вбитые в вечной заполярной мерзлоте вешки с цифрами мерещатся, густо стоят рядами чужие смерти: по одеревеневшей коже, по старым костям колотят, - на бессрочное сохранение тела, в мерзлоту грунта зазывают. Ему ещё кажется, что Серёга рядом с ним, оба в мёрзлой пустыне земли через тысячу лет оживления дожидаться будут.

  ...Следователь, в обед дня Песарике бумагу подносит: - Прочитайте и подпишите, что ознакомлены.

  - Шопов, читать не любит, и не подписывает никого, - говорит Песарика, борсучку, - тебе надо, ты и расписывай.

   Тот, что-то расписал: - Вы свободны, идите дальше убивать...

  - Не дури, слизняк! - негодующе воскликнул Песарика, - у меня курева нет...

   - Постановлением Верховного Совета амнистия объявлена, - кому за 80 тоже подлежат амнистированию по всем без исключения статьям, ...там уверены, что вампиры до таких лет не доживают, - добавил слизняк.

  И, старик вышел в солнечный день, щурится, вглядывается в залитый излишним светом город: когда то, очень давно, пожилой сыщик сигуранцы, усомнившийся в возрасте совершённой дерзости, для собственного удовольствия, и из-за малолетства преступника, приписал его годам пять лишних лет; мавзолейного удовольствия лишил.