Москва город многонародный - миллионами людей кишит. Одних военных количеством не сосчитать - государственная тайна; новобранцами пополняется дважды в году столица.
Старшина роты из Таманской дивизии - пожилой фронтовик Краснослободской с войны знает, что новобранец никуда не годится, пока его по настоящему службой не поупражняешь, не уравновесится; он очень не доволен новым набором солдат, особенно шоферами; постоянно нарушают распорядок, на любое замечание одно оправдание находят: призваны исполнять положенный технический час...
Восьмерых подготовленных в дивизии новых водителей, в Горький посылают - новые "Победы" получать. Машина победы, - самая современная пуля будущей войны. Сержанта Стойкова определяют личным водителем председателя спецтрибунала Московского военного округа - генерала Барышева. Для старшины роты Стойков - не солдат, только что числится в его подчинений; попробуй, найди его: если не спит в гараже, по городам всего округа теряется...
На выездном заседании трибунала в Рязани, громкое дело рассматривается: связанное с убийством, насилием, и захватом оружия в воинской части.
Одному из пяти ростовских братьев - разбойных воров и убийц, сегодня окончательным решением суда - высшую меру оставляют. Председатель трибунала, единогласно с заседателями подтвердили предыдущее решение военной юстиции, - с требованиями окружного прокурора трибунал согласился.
Ночью, в темноте при свете фар, езда по мокрому асфальту кажется бешенной. До Москвы, больше чем, сотня километров остаётся.
- Тише Петя, тише, - указывает генерал. После долгого заседания он всегда мрачным сидит, озабочен решениями судебного переживания.
Колёса шипят ровно - с влажным покрытием играются, протяжно и уныло гудит капот, других машин на дороге мало. Генерал задремал. Где-то далеко позади тоже "Победа" фарами светит, Петя машину победы - по далёкому завихрению ветра чувствует, за километры узнаёт. Из Москвы только тяжёлые грузовики навстречу едут - полной массой давят на работу поршней. Мотор задней легковушки тоже пределы сил показывает - издалека натуга ощущается. Начальник спит. Петя увеличивает газ, водительское честолюбие возбуждает увлечённость, подстрекает задор, колит страстью дорожную суету. Нагоняющая "Победа" идёт нагло, обгон не показывает. Сержант упирает ногу газа, в конец возможности.
- Тише! Тише было сказано!
Водитель срочной службы сбивает скорость, и чужая "Победа" заходит в обгон - укатила вперёд. Сам бы ни за что не поддался, никогда...
Цвет - коричневый, левое заднее крыло недавно меняли - отличается краской при ночном свете фар. Если бы генерал спал по настоящему, точно не оказались бы сзади, сам того не замечая солдат поджимает успокоившуюся после обгона, чужую машину.
Что такое?.. У них задняя дверка открывается..., лежащий человек с немецким автоматом высовывается из заднего сиденья, - намеренно расстреливает судейский автомобиль.
Военный водитель резко тормозит, сырой асфальт подготовленным оказался для разворота: без лишнего движения, только скрежет колёс, и длинный свист резины - Москва аж слышит. Машина на полную мощь обратно поехала: водитель мчится с мыслью во встречную воинскую часть быстрее врезаться, убежать от пустоты трассы; в глазах, прямые лучи фар темноту сверлят, остальное - туман в мозгу. Ночное селение будить без пользы, - быстрее в Рязанский главный госпиталь доехать надо. Левая нога больно греет, немеет трёхглавая мышца, закованная сапогом щиколотка, обмякла - горячая тёрпкая усталость ноги сказывается на всём теле Стойкова.
Водительская дверка в дырках. Лобовое стекло сквозит пробоинами. Генерал смотрит обессилено, на щеке - смола пятном прилипла, шофёр присмотрелся, из темноты - живой шмель впился в лицо судьи.
- Задело товарищ генерал?
- Задело! - испуганным чужим голосом отвечает генерал. - Гони быстрее!..
По тому, как он влажно заключил своё переживание, Петя понял: ранение пустяшное, - царапнуло осколком стекла. Он смотрит назад через салонное зеркало заднего вида, а руль в руках становится бесчувственным, словно держит тёплый крендель из бабушкиной горячей печи в холодные дни бессарабской голодовки.
Сзади видны два чужих света. Неважно чьи. Теперь никто не обгонит.
... Срочное сообщение передаётся по связи рязанского военного госпиталя, - отправлена всем постам команда: в обязательном порядке задерживать все "Победы" с неродным задним крылом. При автоматном сопротивлении - стрелять на поражение.
А освещённое лицо - человека стрелявшего лёжа из заднего сиденья наглой "Победы", было очень знакомым. Петя рылся в волнениях памяти, пытался обнаружить: кто этот встречавшийся прежде, с лицом кормовой дыни человек.
...И вспомнил: это конюх с бригадной конюшни, где размещалась первая колхозная кузня, - он учеником кузнеца горн качал, надувал огонь для размягчения общественного металла. Смуглый, с большим кривым носом, с всегда играющими зрачками - конюх дядя Гоча... - сттрреллял... Прежде чем, что-то сказать он сперва в небо смотрел, потом говорил с землёй под ногами, ...и давно, - ещё в голодовку умер.
Четверо одинаково одетых мужчин сидят, на одинаковых стульях. Прихрамывающий на левую ногу сержант волнениями полон, вглядывается в незнакомых людей, впрочем, один из них живой дядя Гоча, только моложе и полнее смуглыми скулами, они до самих глазниц заросли небритыми волосами, - в потолок смотрит "конюх", потом упрямо и нагло сапоги хромого солдата разглядывает, зрачки сами собой вращаются.
- Это, он стрелял! - солдат показывает на Гочу Маликова. Трое поднялись и ушли, бандит остался презрительно глазами крутить, набросился солдата душить. Его скрутили, и увели.
Раны молодости быстро убегают от автоматных отголосков бывшей войны. А общество сделано строгими правилами, равенство всех перед законом - дребезжит чётко. Культура поведения, требуется от каждого - лично.
