- Ммм - да? - Алик призадумался, - а кто его знает, может и сумасшедший.
Он перевернул пустую банку вверх дном, и многозначительно глянул в сторону валуна на отшибе: ощущал себя окружённый мусором, на большой человеческой помойке, снова пошёл к Новому, возле камня на солнце. Как бы и не расставаясь с ним, сказал: - Мы тебя поддержим!
Человек посмотрел всегда надёжной улыбкою: - Это я пришёл подержать вас, - продавшихся сатане.
- Ну... - обиделся Алик, - я душу дьяволу за просто так не отдам.
- Он борется не за душу одного, сатана поглощает народы.
Алик сморщил всё напряжение своего унесённого ума.
- Слушай, - сказал он, - у меня созрела мысль, ты должен придти к нам в острог, там один присланный правит, он нам источник нашей фонтанской воды перекрыл, пропускает её через грязную мойку. Представь: работать внутри стен не позволяет.
- Попрошайничество не работа, - осведомленно заметил неведомый.
- Я смотрю, ты выводишь, как он. Мне его ограмадное не надо, своё ничтожное хватануть, вот горе моего каждого дня, - пожаловался Алик
- Тогда день настал, и я иду туда, к вратам, где вас не пускают, истину тебе говорю, - сказал Новый человек.
Алик посмотрел на уставший, окончательно утомлённый день: - Давай завтра уже поздно.
- Истина не бывает поздней! - заключил пришелец и поднялся, лёгкою походкой он двинулся в сторону монастыря.
- У нас нашёлся заступник! - крикнул Алик, толпе призывая всех следовать за ним.
Кто ожидал корабль, и кто не верил в волны океана, побежали следом за Новым человеком, надеясь увидеть своё торжество. Уже за углом выпрямившейся улицы Алик обернулся, что бы увидеть: все ли, кто должен идти, оторвались.
... Павильона не было, как и камышового навеса, и столов со скамейками тоже не видно. Одна бутобетонная потрескавшаяся фундаментная площадка пылилась под неожиданным временем. На месте ровных ступеней зияли рассыпавшиеся ракушечные камни. Одиноко стучал костылями отстающий дед Иван. Во встревоженной растерянности Алик, побежал нагонять ушедших.
Большие врата обители стояли закрытыми, изнутри звенело угнетающие безмолвие, над подворьем клубилась чёрная мгла, и в вышине неожиданно затрещало, словно небо на куски разорвалось. Упираясь в непроходимую ограду, народ кричал слова ослеплённого гнева. Кто-то из привратников глухо спросил: - Что надобно разгневанным, где они потеряли усмирение своё?
И услышали: - Мы с заступником своим пришли!.. Пришло время нашей Веры. Нам воду Фонтанскую перекрыли. Ломать прошлое намеренны. Толпа раскачивала закрытые врата. Из глубины подворья доносились причитания настоятеля, старая боль колола ему спину: - Прогоните буйствующих, - сказал он послушникам, и высоко поднял длинный посох.
Солнце пекло тела сквозь чёрные рясы чернецов. Одни послушники направились к вратам, другие разошлись в глубокую тень укромных уголков обители. За стенами не утихали метущиеся, толпа не внимала словам. Усмирительные речи привратников, тонули в воплях. Врата раскачивались от людского напора.
- Что делать? - спросили архимандрита. Словно ствол батарейного орудия, он высоко воздвигнул посох...
