– Ну, не хочешь ехать, так выпей хотя бы с нами, Елена Прекрасная! За твое благополучное окончание сессии! – Аля, ухмыляясь, протягивала ей полный стаканчик.

Лена, желая побыстрее отвязаться от них, чтобы успеть на автобус, залпом осушила его до дна.

– Вот дает! – послышались возгласы.

– Ленка, это ж самогон! – Сергей решил запоздало просветить ее.

Но какой там, Лена зашлась в кашле, на глазах выступили слезы. По ее мнению, это был не самогон, а чистый спирт. Кто-то протянул ей пластиковую бутылку с жидкостью. Сделав несколько глотков, Лена запоздало поняла, что это джин-тоник. Вокруг все поплыло. Попрощавшись, она побежала на остановку. На автобус она успела и, зайдя в салон, уютно расположилась на заднем сиденье. В голове приятно шумело – Лена, непривычная к алкоголю, быстро опьянела. Немногочисленные пассажиры закружились перед глазами. Она закрыла их, пытаясь сосредоточиться, и чуть не проехала свою остановку. Сообразила, что ей нужно выходить, только когда механический голос произнес название ее улицы. Неверным шагом спустившись по ступенькам автобуса на тротуар, Лена, не понимая, в какую сторону ей идти, крутилась на месте. От этого стало плохо, к горлу подступила тошнота. Неожиданно на ее плечо легла чья-то рука, и она обрадовалась, подумав, что это Вадим встречает ее на остановке, но обернувшись, увидела перед собой ухмыляющееся незнакомое мужское лицо.

– Не меня ищешь, красавица? – мужчина противно щурился, крепко держа ее за плечо.

– Нет, простите, мне нужно идти, – Лена попыталась высвободиться. Ее голос напоминал шелест листьев, но незнакомец, однако, услышал ее.

– Куда уж ты пойдешь, пришла уже, – присвистнул он.

От круглосуточного ларька, стоящего неподалеку от остановки, отделились две мужские фигуры и подошли к ним.

– Гляньте-ка, – мужчина все также крепко держал Лену. От него несло перегаром и потом. Лене стало страшно, ее замутило от запаха, в глазах двоилось, подкашивались ноги.

– Чего это с ней? – услышала она голос другого мужчины.

– Да напилась, наверное, – ответил первый.

– А она ничего, хорошенькая, – это уже сказал третий, стоявший чуть в отдалении.

Лену затрясло от ужаса. Пальцы впились в сумку, в голове было пусто, руки и ноги как будто отнялись. От страха и опьянения она не сообразила, что еще не поздно закричать. Рядом был ларек, возможно, кто-нибудь помог бы ей. Она вдруг вспомнила, что в городе участились случаи нападения на женщин – их сильно избивали и отнимали все ценное, кто-то даже не выжил.

Один из мужчин развернул ее спиной к себе, рукой зажав рот.

– Отрубить ее, че ли? – спросил он остальных.

– На хрена, – ответил другой. – Люблю, когда трепыхаются, – с этими словами он схватил ее под колени, и они потащили ее за остановку, вдаль от дома, к набережной реки. Лена билась в их руках, словно пойманная рыба, но уже поняла, что слишком поздно сопротивляться, у нее нет шансов против трех здоровых мужиков. Она почувствовала, что ее тащат вниз по ступенькам к реке. Мелькнула мысль, что может, повезет, и ее просто изобьют и ограбят, но, невдалеке от воды ее бросили на землю. Лена сильно ударилась головой, но им было все равно. От боли она застонала, тогда один из них ударил ее наотмашь рукой по лицу.

– Молчать, сука, а то мы заткнем твой чудный ротик, – услышала она сверху резкий голос, а потом дружный хохот.

Лена не сопротивлялась, когда грубые руки сорвали с нее юбку вместе с колготками и трусами, разорвали блузку на груди. Туфли и сумку она потеряла где-то по дороге, пытаясь вырваться. Кто-то из них еще несколько раз ударил ее по лицу и, перевернув на живот, придавил коленом к земле. Холодные камни впились в голое тело. Услышав звук расстегиваемой молнии, Лена в бессилии взмолилась о том, чтобы поскорее умереть или хотя бы потерять сознание.

Но сознание не оставило ее. Даже спустя столько лет она поминутно могла воспроизвести происходящее. Насиловали ее двое, долго и жестко, вместе и по очереди. В коротких перерывах прихлебывали пиво из бутылки и перебрасывались пошлыми шуточками. Третий сидел рядом на лавке и курил, наблюдая за ними. Его подбивали присоединиться, но он все больше отмалчивался и продолжал наблюдать. Когда двое выдохлись, он протянул им полупустую бутылку… Ее крутили и вертели, как тряпичную куклу.

Потом изможденную, избитую и чуть живую Лену кинули ему под ноги, и он брезгливо потушил сигарету об ее спину. Они ушли, оставив ее лежать голой на холодной земле, напоследок избив ногами. Слушая отдаляющиеся шаги и матерную перебранку, Лена наконец-то потеряла сознание.

Ее нашел сосед, прогуливающий на рассвете свою собаку, и узнал. Телефона рядом не было. Он быстро побежал обратно и долго звонил в их дверь, пока сонный Вадим не открыл ее. Моментально догадавшись, что случилась беда, Вадим пустился вслед за соседом. Увидев бесчувственную Лену и удостоверившись, что она жива, Вадим отнес ее в машину, завернув в найденный рядом с ней заляпанный грязью белый пиджак, и отвез в больницу, где работал сам некоторое время назад.

Лена пробыла в больнице две недели, но мало что помнила из этого времени. Очнулась она только вечером, в маленькой больничной палате. Все тело безумно болело, ее постоянно тошнило, шумело в ушах. Вся она была перебинтована, из разбитых десен сочилась кровь – несколько зубов было выбито. Рядом с кроватью на стуле сидел Вадим.

– Потерпи, хорошая моя, не говори пока ничего. У тебя связки повреждены. Прости меня, я такой идиот. Пришел с работы и решил прилечь, не заметил, как уснул, не встретил тебя, – глаза Вадима увлажнились. – У тебя сотрясение, много ушибов. Я сейчас сделаю укол, и тебе будет легче.

Вадим взял подготовленный шприц, откинул одеяло, которым Лена была укрыта, и внутривенно ввел ей какую-то жидкость. Через несколько секунд Лена провалилась в забытье. Потом, когда она просыпалась, повторялась та же история. Вадим, шприц, приятное тепло от разливающейся по венам жидкости. Иногда она просыпалась от того, что какой-то мужчина в белом халате, по-видимому, врач, осматривал ее, менял повязки, пару раз ее куда-то возили на каталке. Однажды она очнулась от раздающихся рядом резких голосов. Она приоткрыла глаза и увидела врача и Вадима, которые спорили о чем-то.

– Да как я могу? У нее же внутри все перерезано было стеклом, три часа только зашивали! Там явно не один был! И бутылка, скорее всего! – доктор с шепота почти срывался на крик.

– Да подожди ты, заживет же все, заживет ведь? Внутренние органы целы все. Зубы вставим, – голос Вадима звучал уверенно. – Пойми ты, каково ей сейчас? Ради нее, не пиши ты этого…

– Да телефонограмма ушла же сразу! Приходили уже…

– Ну что там, в этой телефонограмме? Избита… Кто приходил-то, что ты сказал?

– Да ничего я не сказал, занят был сильно. Мент этот, участковый что ли, к ней просился, я не пустил. Через пару дней придет.

– Ладно, Вань, сделай, как прошу, а там я сам разберусь. Они пожалеют, что на свет родились, – Вадим примирительно похлопал врача по плечу.

– Ну, смотри сам. Бумаги переделаю, но пусть у меня останутся. Может, сама захочет…

– Да не захочет она! Я ее знаю! А от милиции нашей сам знаешь, какой толк. Все нервы вымотают и не найдут никого.

– Да в том-то и дело, что знаю, только поэтому и соглашаюсь. Но учти, ее карту у себя придержу, мало ли что.

Доктор вышел из палаты, Вадим подошел к окну и отрешенно смотрел в небо. Лена попробовала позвать мужа, но с губ слетел только слабый стон. Вадим повернулся, присел рядом на кровать. Его поведение по отношению к ней заметно переменилось.

– Как ты? Нормально? – спросил он. – Объясни мне, пожалуйста, ты пила с кем-то? У тебя алкоголь в крови нашли. Где ты ночью шлялась? Это они сделали? Собутыльники твои? Знаешь их? А может, сама согласилась? Переборщили? – вопросы сыпались из него без перебоя.

Лена была ошарашена, и только молча смотрела на него.

– Ладно, не отвечай, тебе говорить пока нельзя. Ты как в кино, моргай, если да, ладно?