Неджи спихнул ее с себя и поднялся на ноги. Сердце колотилось слишком быстро. Он успел здорово возбудиться от ощущения битвы. Кровь забурлила от того, что она сумела застать его врасплох. Но какая может быть драка с полумертвой девчонкой? Он успокоил дыхание и шагнул было к окну, намереваясь выскочить на улицу. Но обернулся.

Хината лежала на полу. Губы были перепачканы кровью, из проколотой вены на локте сочилась кровь, капельница от рывка покосилась и грозилась упасть, одеяло на кровати было скомкано.

Неджи вздохнул и, подхватив ее на руки, положил на кровать. Вставлять капельницы он совершенно не умел, поэтому, выйдя в коридор, поймал первого же попавшегося медика.

- Хьюга Хината потеряла сознание, – сказал он холодно, – пришлите кого-нибудь ей помочь.

Медик тут же заскочил в палату, а Неджи поспешил убраться от нее подальше. Когда он уже выходил с этажа, бригада медиков пробежала мимо него по коридору. Он сам не заметил, как замедлил шаг и обернулся.

Есть что-то пугающее в бегущих врачах. Гораздо приятнее смотреть, как они вальяжно прогуливаются по коридору. Когда же медики несутся сломя голову, это означает только одно – все плохо.

Неджи смотрел им в спины и ждал. С тревогой, удивившей его самого, ждал, в какую палату они завернут. Они забежали в палату Хинаты, и парень, не сдержавшись, выдохнул:

- Черт.

И сам одернул себя. Что за глупость, он же не переживает за эту никчемную девчонку. Он предлагал ей сдаться сразу. Он предлагал ей сдаться во время боя. Какого черта она не послушала его? Она сама виновата. Мог ли он победить, нанеся меньше повреждений? Конечно, мог, но тогда хотелось доказать и себе, и ей, что главная семья ничем не лучше побочной. Ей следовало сдаться, и все. Тогда ничего этого не было бы.

Ее выкатили на каталке и повезли по коридору. Один из медиков нес за каталкой капельницу.

- У нас нет свободных реанимаций, – услышал Неджи.

- Живо освободите какую-нибудь!

Парень криво усмехнулся. Ну конечно, для главной семьи Хьюга нет правил. Какого-нибудь мелкого торговца с сердечным приступом легко можно вышвырнуть в палату ради наследницы Хьюга, которая просто оказалась слишком упрямой на экзамене.

Неджи резко развернулся и, не оглядываясь, стал спускаться по лестнице.

========== Глава 3 ==========

Хинату выписали за две недели до основных поединков чунинского экзамена. Снова оказавшись дома, она почувствовала себя почти счастливой. Ханаби больше не трещала про «татушку». Видимо, отец сделал ей некое внушение на этот счет. Хината продолжала носить хитай постоянно, чтоб лишний раз не видеть свой изуродованный лоб в зеркале.

Покидая свою палату, которую она возненавидела всей душой, девушка утешала себя мыслью, что дома все будет хорошо, словно и не было этого экзамена, больницы, реанимации и Неджи, присевшего на кровать и скучающе рассказывающего о том, как он собирается ей помочь.

Неджи… Внутри все закипало от одного имени. Никогда прежде Хината не испытывала такой острой неприязни ни к одному человеку. Последний раз она видела его, когда он пришел к ней в палату и нахально стал разглагольствовать о попустительстве ее отца. После того, как он произнес «Ханаби», в глазах Хинаты помутилось, и произошедшее она помнила очень смутно. Почему-то ей казалось, что она бросилась на него и уронила на пол. Но, скорее всего, это была просто фантазия, рожденная морем обезболивающего, которое ей вкололи в реанимации. Она никогда не была способна на подобное, а тем более с таким гением рукопашного боя, как Неджи. Наверное, ей это просто приснилось. Желаемое нельзя принимать за действительное.

Дома и правда было хорошо. Вкусная еда, привычные вещи, своя постель с хрустящими простынями. И никакого запаха лекарств. Блаженство, да и только.

Она чуть не проспала утреннюю тренировку. Отец всегда тренировал их с Ханаби с утра. Днем у него не было времени, он был вечно занят делами деревни, внутриклановыми дрязгами и еще кучей вещей, о которых Хината с раннего детства слышала на общеклановых собраниях. А вечером он обычно отдыхал и не горел желанием тренироваться. Поэтому с раннего детства он приучил их в шесть часов быть в зале для тренировок.

Хината дошла туда почти на автомате, настолько это действие вошло у нее в привычку. Отодвинула дверь и, разминая руки, вошла внутрь.

Отец уже был здесь в своем привычном светло-сиреневом юката, высокий и статный, непоколебимый как скала. Хината улыбнулась, залюбовавшись на секунду фигурой Хиаши. Какой же он был у них красавец. Даже жаль, что вся его стать досталась Ханаби, а Хината была копией своей матери. Не повезло…

Хиаши обернулся, услышав шаги:

- Хината? – удивленно произнес он и нахмурился.

Хината оторопела. Он был удивлен. Удивлен, увидев ее здесь в это время. А ведь с четырех лет она была здесь в шесть утра каждый божий день. Только миссии или серьезная болезнь могли извинить ее отсутствие. Да и то Хиаши всегда был ужасно недоволен, когда она пропускала тренировки с ним. Он всегда считал, что тренироваться нужно больше внутри клана, оттачивая способности Хьюга, а не общеизвестные навыки обращения с оружием и командной работы. Привязанность Хинаты к своей команде отец никогда не одобрял.

Он был удивлен. Хината растерялась и нерешительно улыбнулась.

- Доброе утро, – пролепетала она, чувствуя себя словно служанка, не вовремя заглянувшая к хозяину дома.

- Иди спать, – приказал Хиаши и отвернулся.

Хината не посмела возражать или спросить причину такого странного приказа. Она молча выскользнула за дверь и побрела по коридору обратно в свою комнату. Из-за поворота, чуть не сбив ее с ног, выскочила всклокоченная запыхавшаяся Ханаби. Она спешила к отцу, он ненавидел, когда опаздывали.

- Хината! Уф, а я думала, что ты уже там… ты куда?

- Спать, – глухо отозвалась Хината и продолжила путь.

- А ну да, тебе еще рано тренироваться. Надо подлечиться. Ну и везет же тебе! – завистливо закончила Ханаби и, добежав до дверей тренировочного зала, заскочила внутрь.

Хината подавила желание разрыдаться прямо посреди коридора. Может, и правда отец просто беспокоится за ее здоровье. Она только что из реанимации, тренировки нежелательны…

Когда ей было шесть, она, неудачно уклонившись от атаки на тренировке, сломала руку в трех местах. Медики быстро заживили кости, но строго-настрого запретили тренироваться в течение трех недель. Хиаши дал ей три дня. Потом он потребовал, чтоб она приступила к тренировкам, не используя больную руку. Он сам придумывал для нее упражнения и задания, в которых была нужна лишь одна рука. Он был неумолим.

Медики рекомендовали ей не перенапрягаться на тренировках, когда выписывали из больницы. Хиаши заверил их, что она будет себя беречь.

Может, он просто бережет ее.

Хината доплелась до своей комнаты и упала на кровать. Завернулась в теплое одеяло и постаралась заснуть, исполняя приказ отца.

На следующее утро она не пошла на тренировку. Но и не спала. Хината мерила комнату шагами, со страхом и надеждой, одновременно вслушиваясь в звуки сонного дома. Она ждала. Иногда ей казалось, что она уже слышит торопливый топот ног, обутых в мягкие домашние шлепки. Воображение рисовало ей, как служанка быстро поднимается по лестнице, украдкой потирая заспанные глаза, спешит по коридору, запахивая полы темного юката, замирает перед ее дверью и стучит.

«Хината-сама! Отец уже негодует. Вы опаздываете на тренировку!»

Но никто так и не пришел. Отец ее больше не ждал.

Хината расплакалась. Странно и непривычно, не от боли или жалости, а от досады. Она не могла вспомнить, чтоб ее душили такие горькие злые слезы. Несправедливо, жестоко, за что?!

Ну почему! Почему! Неджи!

Имя вспыхнуло в голове, словно красная тряпка перед быком. Он! Он во всем виноват! Отец больше не верит в нее, не ценит и не хочет обучать. И все из-за его отвратительной выходки!

Хината ринулась в ванную и сорвала со лба хитай. За две недели, что она скрывала свою татуировку, она привыкла надевать его, как только проснется. Включила свет, подняла ладонью челку и с яростью вгляделась в зеленые линии и крест на лбу. Ей больше не хотелось плакать. Собственные слезы стали ей противны и почти ненавистны. Она с яростью кинула хитай на пол и принялась умываться прохладной водой, стирая следы своей слабости с лица.