Как они могут не помнить про них? Как Нацу может целовать ее, Эльзу? Как она может позволять ему делать это?

«Это инстинкты», – решает за двоих Эльза. И если в Нацу сильна его первобытная животная сущность, то в ней сильна воля. И она сможет не допустить между ними того, о чем они будут оба жалеть.

Когда Нацу вываливается из тесной каморки, растирая влажные розовые волосы полотенцем, то вместо пижамы видит на Эльзе привычные непробиваемые стальные латы.

- Думаю, нам не стоит задерживаться, – уверенно говорит она и с трудом натягивает куртку поверх доспеха. – До темноты еще сможем пройти с десяток километров.

Нацу смотрит на нее и на секунду ей кажется, что она ударила его сильнее и подлее чем когда-либо бил враг. Но Эльза сжимает зубы и дружелюбно глядит на Драгнила, изображая полное непонимание его непередаваемого взгляда.

- Как рука? – С заботливостью полевого командира интересуется Титания.

- Нормально, – негромко отвечает Нацу и выбросив полотенце прочь, надевает пыльную жилетку. Резко хватает сумку. – Нужно собрать еды.

- Отличная мысль, – кивает Титания , готовая задушить себя своими руками. Дистанция, которую они соблюдали годами, взорвалась за эти три недели. И сейчас отбросить Нацу назад в разряд товарищей по гильдии кажется невозможным. Но Эльза приняла решение.

- Я пройдусь вниз по улице, а ты вверх, – командует она, и Нацу не в пример последним дням молча и безразлично соглашается.

Она бродит среди разбитых, раскуроченных зданий и ей везет – попадается устоявшее здание какой-то харчевни. Крыша опасно накренилась, но голод не тетка, и Эльза забирается внутрь. На кухне она находит джек-пот – целую полку фасоли в томатном соусе. Сгрузив все в сумку, она идет обратно к парикмахерской.

Нацу уже там. Он стоит к ней спиной, рассматривая что-то, и когда Эльза входит внутрь, понимает – стенд с сувенирами. Услышав ее шаги, Драгнил мельком глядит через плечо и аккуратно снимает что-то с магнитной доски.

Эльза никогда не отличалась способностями к магии предвидения, но в эту секунду она необьяснимо знает, что в руке у Нацу. Он оборачивается глядя на нее жестко, как на врага. Кулон, такой же какой она положила к себе в карман, качается на цепочке зажатой в кулаке Нацу.

Он вертит его на пальце, задумчиво глядя, как знак совета сливается в неясный круг от быстрого движения. И вдруг ловит, сжимает в кулаке.

Пламя охватывает его руку, Нацу хмурится, скалится, и жар становится сильнее. Через минуту от цепочки и кулона не остается ничего, кроме странного запаха и щепотки пепла.

Саламандер смотрит на Эльзу с вызовом и в его глазах мрачное обещание.

Ни слова не сказав, Драгнил выходит из парикмахерской, а Эльза запоздало понимает, что все это время не дышала.

Они бредут по подернутому золотом листвы лесу, и Эльза меланхолично смотрит, как сапоги взрывают маленькие кучки опавших листьев. Время от времени она поднимает взгляд, чтобы увидеть спину Нацу, идущего впереди, и чувство, что посетило ее в парикмахерской, слабым ознобом воспоминания пробегает по коже.

Они держатся подчеркнуто отдаленно, настолько далеко, что не могут перемолвиться и словом и едва не теряют друг друга из виду в спускающихся сумерках.

Эльза гадает – если она сейчас отвернет влево, скроется вот за тем валуном и пойдет своей дорогой одна без Нацу – как быстро он это заметит и что сделает?

Вернет ее или зло дернет плечом и пойдет дальше? Позволит ей уйти?

Эльза останавливается.

Замирает на месте, не веря самой себе. С каких пор? С каких пор ей, Алой Эльзе, сильнейшей волшебнице в гильдии, нареченной Титанией, нужно разрешение Нацу Драгнила на что-либо?

Мысль настолько потрясает, настолько поражает, что Эльза стоит столбом посреди леса, приоткрыв от удивления рот.

Она не может убивать драконов, вот в чем дело. Эта простая истина – ее беспомощность – резко ставит ее на ступень ниже Нацу. Она все еще сильна против любого мага, она убивала монстров и чудищ, она победила сотню демонов в Пандемониуме. Эльза умеет сражаться и побеждать.

Но не умеет выживать и убивать.

Все то, что она видела за этот месяц говорит об одном - драконы не пытаются завоевать мир, не желают повелевать людьми, не жаждут доказать свое превосходство в силе. Они хотят очистить Фиор от людей, как от паразитов. Они действуют как хозяйка на кухне, что старается истребить всех муравьев до последнего, безжалостно орудуя газетой и едкой химией из флакончика.

Чуя людей, драконы жгут, режут воздухом, осыпают металлом, иссушают, топят. Они истребляют людей как вражеский, чуждый вид. Это не война – это геноцид, и выживание сейчас важнее победы в одной случайной стычке.

Живи сегодня, сражайся завтра – вот их новый вдохновляющий девиз, и вся сущность Титании противится его гадкой прозаичной изнанке: тому что они прячутся, тому что не бросаются на выручку людям в беде, тому, что героическая смерть на поле боя теперь не высшая честь, а позорный проигрыш.

Нацу появляется между стволами и смотрит на нее нахмурившись. Эльза стоит посреди леса и смотрит себе под ноги так, словно нашла в лесной подстилке ограненный бриллиант - таково ее удивление от простого факта: сейчас ее жизнь целиком и полностью зависит от Нацу Драгнила.

Почувствовав его взгляд, Эльза вскидывает расширившиеся от изумления глаза. Нацу молчит, просто вопросительно глядя на нее, но от объяснений Титанию спасает случайность – небо раскалывается от раската грома.

Эльза оглядывается в поисках убежища от дождя. Вокруг тонкий лиственный лес, если поторопиться, можно соорудить шалаш…

- Пошли,– велит Нацу и не дожидаясь ее согласия идет вперед. В его голосе все еще неостывший гнев, а Эльзе хочется выть от того, как легко он ей распоряжается теперь, когда она всего лишь обуза на шее. Но все, что остается, это затолкать уязвленную гордость поглубже, и почти бегом догонять Саламандера.

Через десять минут они подходят к высокой скальной гряде прорезающей лес. Нацу быстро находит достаточно просторную пещеру, в которую они и забираются под первыми крупными каплями дождя.

Эльза думает, что они должно быть забавно смотрятся: сидят плечом к плечу, обхватив каждый свои колени и беспрестанно таращатся на дождь, не нарушая недоброе, хмурое молчание.

- Нам ведь остался всего день, да? – спрашивает Титания. – Завтра мы будем дома.

Нацу молчит. Эльза медленно переваривает собственные слова, отравленные мрачными предчувствиями.

- Почему тот дракон преследовал нас? – спрашивает она в пространство, даже не надеясь, что Нацу ответит. – Они все просто нападали. И тот…та у ручья тоже молча напала. Но этот… Он шел за нами, ждал когда мы придем и разговаривал с тобой. Почему?

- Очевидно, ему было что сказать… – отвечает Нацу, не поворачивая головы.

- Про то, что… Как он сказал? – пытается припомнить Титания.

- Мы убили его самку.

- Ты, – поправляет Эльза с самоуничижением.

Нацу поворачивает голову и смотрит на нее, пытаясь понять что стоит за этими словами, но так и не разобравшись снова отворачивается.

- Я, – зло соглашается он.

- И он пришел отомстить? Разве он не мог найти другую?

Нацу с минуту молчит, рассматривая свои руки, вздохнув, откидывается на холодную каменную стену и расслабленно вытягивает ноги.

- Драконы создают пары один раз на всю жизнь. Они однолюбы. Я убил его пару, и он пришел отплатить тем же. Игнил говорил мне, что в их времена за убийство одного из пары всегда платили той же монетой - не убивали, а заставляли чувствовать боль потери. Вот он и пришел…

Наползает особенно мрачная туча и вокруг все темнеет. Эльза слушает, как дождь барабанит по листьям и траве, сгибает легкие ветки, и в голове выстраивается дикая, но логичная картина.

- Убийцы драконов… тоже однолюбы?

- Не знаю… – Нацу чуть сползает по каменной стене.

- На мне был твой запах, поэтому он подумал что я – твоя пара, – осеняет Титанию.