Положительное, в основном, отношение к тираннам рисует народная традиция[5].

Геродот представляет другую эпоху. Однако основой его понимания тираннии явилось отражение взглядов, унаследованных им от аристократической и народной традиций[6]. Его собственная точка зрения тяготеет к классическим взглядам на тираннию Афинской демократии и является отрицательной[7], в чем он смыкается с Эсхилом [8].

Новую эпоху представляют Фукидид, Софокл и Еврипид, в творчестве которых впервые появляется целостная оценка тираннии, как общественного явления.

Последующая эпоха характеризуется развитием монархических тенденций в историографии и, с другой стороны, появлением учения об абстрактной, не обусловленной исторически, тираннии, сформулированного Платоном[9].

Различия в отношении к тираннии, в понимании ее происхождения и сущности выявлялись, в первую очередь, в изменении значения слов группы τύραννος и τυραννίς, на анализе чего следует базироваться при рассмотрении данной проблемы.

Эпоха Фукидида представляется в этом контексте особенно интересной. Ранняя тиранния уже ушла в прошлое. Она рассматривается ретроспективно. С другой стороны, младшая тиранния еще не успела достичь большего развития. Таким образом, Фукидид и его современники, уже воспринимающие старшую тираннию в целом, в сущности почти ничего не знают о младшей тираннии, которая в это время только зарождалась. Вместе с тем, тема тираннии становится необычайно популярной; самые разные авторы обращаются к образу тиранна при оценке современных им политических явлений. Это делает их взгляды базой для всей более поздней историографии: они становятся особенно интересными для оценки старшей тираннии и помогают понять, в каких условиях возникли аналогии между старшей и младшей тиранниями, давшие это имя последней.

Тиранния, как предмет размышлений Фукидида и его современников, в первую очередь Софокла и Еврипида, является предметом настоящей работы. Эти размышления в свою очередь отражают те взгляды на тираннию, которые бытовали в греческом обществе конца V века до н. э.

Все переводы текстов греческих писателей выполнены автором работы, чего потребовала специфика нашего цитирования, сделавшая невозможным воспользоваться существующими переводами даже в тех случаях, когда приводимые отрывки достигают значительной величины.

Следуя примеру С.И.Соболевского и руководствуясь необходимостью строгого разграничения между античным и современным значением слова «тиранн», мы пишем его через двойное «н».

Фукидид употребляет слова комплекса τύραννος, τυραννίς в трех значениях:

1. Обозначая раннегреческую тираннию и власть тиранна (Поликрата, Феагена, Писистрата и др.);

2. Для характеристики власти Афин над своими союзниками;

3. Говоря о той власти, в стремлении к которой обвиняли Алкивиада (IV, 15, 4), в этом значении данное слово употреблено всего один раз, однако это вполне согласуется с той характеристикой, которая дана приблизительно в то же время Аристофаном в комедии Vespae (508–522).

Чтобы понять, каковы были взгляды Фукидида на природу раннегреческой тираннии, и что это привело к тому, что Афины получили наименование πόλις τύραννος, необходимо тщательно проанализировать значение самого слова τύραννος в языке Фукидида и его современников, т. е. Софокла и Еврипида. Обращение к материалу двух последних авторов, безусловно, вполне закономерно. Еще Демосфен отмечал, что Софокл в своих трагедиях говорит о современных ему проблемах (IX, 418) и приводил в качестве примера «Антигону», как образец гражданского начала в литературе. Использование Софоклом политической терминологии современной ему эпохи отмечено А.Лонгом[10].

того, чтобы понять его трагедии полностью, их следует читать параллельно с историей Пелопоннесской войны[11]. Наконец, вопрос о близости взглядов Фукидида и Еврипида[12] давно уже дискутируется в науке. Особенный интерес в этой связи приобретает наблюдение Э.Делебека[13] о близости политических воззрений этих авторов. Э.Делебек высказывает предположение о наличии у них ряда параллельных мест и точек зрения. Во всяком случае, привлекать богатый материал греческой трагедии для оценки характерных особенностей политической терминологии необходимо.

Геродот для обозначения власти представителя раннегреческой тираннии употребляет три термина: τύραννος (в подавляющем большинстве случаев, 67 раз), μόναρχος (5 раз) и βασιλεύς (9 раз). На этом основании А.И.Доватур[14] делает вывод о том, что слово τύραννος в эпоху Геродота стало единственным стабильным термином для обозначения власти тиранна. У Фукидида такое употребление слова τύραννος принимает еще более устоявшееся значение: оно становится постоянной и необходимо наличествующей характеристикой для тиранна и таким образом получает объективное значение титула: Πολυκράτης ὁ Σαμίων τύραννος (ΙIΙ, 104, 2), ὑπт Γέλωνος τυράννου Συρακουσίων (VI, 4, 2), Ἀναξίλας Ῥηγίνων τύραννος (VI, 4, 6) и др. Подобное явление мы наблюдаем множество раз у Еврипида: Φθίας τυράννους (Andr. 202), τύραννος Φρυγῶν (Andr. 204), τύραννον Βιστόνων (Alc. 1022), Μυκηναίῳ τυράννῳ (Her. 388) и др. Слово τύραννος с указанием области или народа употребляемся у Еврипида 13 раз. Причем у него даже появляется выражение τῆς γῆς τύραννος (El. 4, Andr. 664, Ion. 1592 и др.).

Обращает на себя внимание то, что Фукидид, хотя и с самого начала устанавливает разницу между тираннией и царской властью (Thuc. I, 13, 1), само понимание тираннии как таковой сближает с властью царя. Во-первых, Фукидид ни разу не говорит о насильственном захвате власти, который характеризует тираннов у большинства предшествующих авторов, в этом он полностью согласуется с Софоклом и Еврипидом, которые тоже нигде о захвате власти не говорят. Во-вторых, у Фукидида не отрицается нигде наследственный характер тираннии. Правда, он подчеркивает, что βασιλεῖαι были наследственными, и говорит πρότερον δὲ ἦσαν ἐπὶ ῥητοῖς γέρασι πατρικαῖ βασιλεῖαι («ранее же были наследственные царствования на основе определенных привилегий»; I, 13, 1). В этой фразе однако подчеркивается в первую очередь не наследственный характер власти, а некоторая ее ограниченность (ἐπὶ ῥητοῖς γέρασι).

Попытаемся рассмотреть эти положения на основе текстов Софокла и Еврипида.

Софокл употребляет слова комплекса τύραννος 26 раз в сохранившихся трагедиях и 6 раз в имеющихся в нашем распоряжении фрагментах; отсутствуют они в одном лишь «Филоктете».

Как правило, слово τύραννος представляет собой синоним к βασιλεύς не только применительно к Эдипу (OT. 408, 922, 940) или к его сыновьям (OC. 450, 1340), но и к Лаю (ОТ. 128, 535, 800, 1095) и Эвриту (Thrach. 815), поэтому попытки связать слово «тиранн» с одним лишь Эдипом с самого начала неосновательны. На отождествление слов τύραννος и βασιλεύς указывает пассаж из «Аянта», где место, на котором восседают греческие вожди, названо τυραννικός κύκλος (А749). В целом здесь проявляется та же тенденция, что и у Фукидида, который склонен, безусловно, понимать тираннию как единоличную власть без привнесения особого оттенка. В поэтическом языке Софокла слово τύραννος просто-напросто приобретает значение, близкое к слову βασιλεύς. Показателен фрагмент № 85, где говорится εἶτα τῆς ὑπερτάτης τυραννίδος θακοῦσιν ἀγχίστην ἕδραν («и кроме того восседают на прекрасном седалище превосходящей всё тираннии»; 85, 3). Однако если мы обратимся к местам, в которых можно усмотреть высказывания политического характера, значение слова τύραννος несколько изменится. В «Аянте» Софокл замечает: τόν τοι τύραννον εὐσεβεῖν οὐ ῥάδιον («нелегко ведь быть праведным тиранну»; 1350). Креонт в «Эдипе» говорит, что никогда не стремился стать тиран-ном, поскольку именно так поступил бы каждый, наделенный благоразумием (σωφρονεῖν; ОТ. 587–589). Эта точка зрения базируется на противопоставлении таких понятии, как τυραννίς и ἀλυπὴ ἀρχή καὶ δυναστεῖα, «тиранния» и «неудручающая власть и владычество». Δυναστεῖα в политическом языке может быть и синонимом олигархии, что часто можно встретить у Фукидида и особенно – у Платона.