Находясь на возвышенности, Арджал наблюдал за тем, как его воины, словно безумцы, гонялись за женщинами, сбивали их с ног, связывали и приводили к подножию холма. Нападавшие воины для устрашения подожгли соломенные крыши хлипких строений. Запылали сплетённые из прутьев небольшие сарайчики, в которых хранились продукты. Ферику, девочку лет двенадцати, один из нападавших схватил за волосы и потащил в ближайшую землянку. Малышка отчаянно извивалась, упиралась. Наконец она смогла извернуться и укусить насильника за палец. Обезумев от боли и сопротивления, солдат выхватил меч и нанёс удар сверху вниз, разрубив ребенка пополам.

На разгорячённом коне Верега подлетел к вожаку. Его впалые щеки покрылись румянцем, волосы прилипли к подбородку. Чувствуя себя победителем, князь скрипучим голосом произнёс:

– В одном из погребов наши молодцы откопали запасы засоленного мяса, теперь едой мы обеспечены.

Услышав приятную новость, предводитель довольно кивнул.

Сделав паузу, Верега осторожно продолжил:

– Ещё обнаружили вино. Я попробовал: качество отменное. Да вон уже несут, – советник повернулся, указывая направление, откуда шли раскрасневшиеся вояки, сгибаясь под тяжестью глиняных амфор.

Арджал скривил губы в недовольной ухмылке:

– Собираешься споить моих людей?

Верега изменился в лице, понимая, что полушутливый тон главаря не предвещает ничего хорошего, и, облизав моментально пересохшие губы, проскрипел:

– Вино про запас, пить будем только на привале.

– А кто понесёт такую тяжесть? – указывая на глиняные сосуды, не унимался вожак.

Под грозным взглядом предводителя ватаги Верега оглянулся, затуманенный фракийским элем взор скользнул по женщинам, которые испуганно жались друг к другу.

– Вот они и понесут, по одной с каждой стороны, а чтобы не уронили драгоценный напиток, привяжем пленниц к ручкам амфоры.

Арджал согласно кивнул. Вожак с вершины холма наблюдал, как догорали небольшие строения, плетённые из веток. Набег превзошёл все ожидания: пленённых поселянок было в два раза больше, чем солдат. Девушек построили в колонну, подстёгивая кнутами, погнали в сторону леса, при этом воины громко гоготали и весело улюлюкали, предвкушая навар, который они получат от продажи полонянок.

Вечером вернулись охотницы и другие поселянки, бывшие на заготовке ягод и трав. Печальная картина предстала перед их взорами. Весь лагерь был разорён, дотлевали сгоревшие постройки, то тут, то там лежали тела погибших обитательниц лесного убежища. Селестрия шла по выгоревшим дорожкам и не могла узнать место, которое ещё утром радовало глаз порядком и уютом. Посередине пепелища она вдруг увидела Меотиду. Седая женщина сидела на земле возле зарубленной Ферики, поджав под себя ноги; широкий плащ сполз с головы целительницы и распростёрся на песке. Ветер растрепал её посеребрённые временем волосы, шевелил пряди на висках, отчего лик травницы приобретал зловещее выражение. Невидящим взором она уставилась в одну точку, не обращая внимания на разбитые губы, из которых всё ещё сочилась кровь. Ведунья словно умерла, и только матовая слеза, сползающая по морщинистой щеке, указывала на пульсирующую в ней жизнь. На обезображенное тело девочки больно было смотреть, однако кровь не запачкала обескровленное лицо ребёнка, оно выглядело спокойным и безмятежным. Казалось, Ферика лишь на мгновение впала в забытьё и через несколько минут она очнётся и подарит миру лучезарную улыбку.

Не в силах вынести противоестественное зрелище, Селестрия рухнула рядом с ними на песок, своими пальцами накрыла ладошку малышки. Все любили Ферику: она была весёлой, непосредственной, хотела всем быть нужной. Теперь растерзанное, окровавленное дитя лежала на земле. Глазами, полными боли, охотница посмотрела на Меотиду и спросила:

– Кто это сделал?

Знахарка молчала, только нежно коснулась волос Ферики.

– Месть, – выдохнула осипшим голосом Селестрия, сдерживая гнев.

– Наёмники схватили много наших девушек, – чуть слышно выдавила из себя Меотида, – и повели их в направлении города, чтобы продать на невольничьем рынке.

Плотным кольцом их окружили лесные жительницы, внимая каждому слову целительницы. Селестрия резко встала, обвела взглядом подруг (она всех знала по именам). Рядом стояла маленькая черноволосая Гекта – грозный стрелок из лука. Чуть левее – мощная и сильная Диона, ходившая одна на кабана. По другую руку застыли в ожидании её младшая, родная сестра Шейн с большими глазами на милом лице, без промаха метавшая ножи, и неутомимая Зарена – лучший следопыт из всех охотниц. Здесь собрались и другие поселянки, все они смотрели на неё.

– Клянусь небом, – заговорила Селестрия, – мы не звали гостей, не мы стали убивать первыми, но если сейчас не ответить на вероломное нападение, то мы обречём себя на медленную смерть. Вояки будут уничтожать нас, приходя сюда раз за разом, пока никого не останется. Они захватили многих поселянок и гонят их на продажу, в рабство. Мы должны освободить соплеменниц и отомстить за гибель близких, милых подруг – и, сама воспылав от своей речи, Селестрия вдруг выкрикнула:

– Эйхове!

– Эйхове! – подхватили клич лесные жительницы в едином порыве.

Меотида понимала, какой опасный путь выбирают девушки. Если они начнут убивать, возврата к мирной жизни не будет, но и Селестрия права: их не оставят в покое. Продав пленниц, наёмники почувствуют вкус денег и вернутся, будут возвращаться до тех пор, пока всех не изведут. Седая женщина многое повидала на своём веку. В прошлом жена вождя одного фракийского племени, вместе с мужем она часто сражалась плечом к плечу против внешних врагов. Молодость её давно миновала, но она знала, как вести бой малыми силами. Знахарка жестом позвала Селестрию, и когда та наклонилась, сказала:

– Вы нагоните убийц ещё до темноты. В схватку не вступайте: они сильнее и лучше подготовлены. Дождитесь, пока наёмники уснут: тогда действуйте и постарайтесь никого не упустить. Используйте свои навыки по выслеживанию зверя: они и правду не люди, раз такое сотворили.

– Я швырну к твоим ногам сердце главаря, – гордо ответила охотница.

Мудрая ведунья ничего не сказала, только тяжело вздохнула: она прекрасно знала, что никакое справедливое возмездие не вернёт погубленные души близких людей.

Селестрия отобрала самых отчаянных и дерзких подруг. Из вооружения – копья да ножи, у некоторых дикарок имелись луки, только запас стрел был ограничен. Зато сердца поселянок наполнялись справедливым гневом из-за убитых и угнанных в рабство соплеменниц. В погоню ушло не более двухсот лесных жительниц. Ярость придавала сил мстительницам; они бежали по следу, который угадывался очень легко. Никто из воительниц, вдохновлённых идеей справедливой расправы над обидчиками, не остановился, чтобы передохнуть, никто из них не издал ни звука, чтобы пожаловаться на усталость.

Вереница полонянок медленно продвигалась в самую чащу леса. Арджал и Верега чуть в стороне, сидя верхом на скакунах, наблюдали за проходившей мимо колонной. Вожак находился в отличном настроении, всё складывалось как нельзя лучше, а вот его советник стал проявлять беспокойство, обращая внимание на мелочи. Он заметил, что пленницы без причины останавливаются, часто оглядываются, а главное – в глазах у невольниц светится надежда. Солдатам приходилось всё время их подгонять.

– Может, правда у них есть покровитель? – кивнул Верега в сторону измождённых женщин, обращаясь к предводителю.

– Ерунда, – лениво отмахнулся Арджал, – у нас четыре сотни великолепных бойцов – чего нам бояться.

Не желая понапрасну спорить, Верега промолчал, предпочитая до поры до времени не раскрывать свои мысли. Через некоторое время стало смеркаться, серая пелена неспешно накрыла лесную чащу, постепенно превращаясь в непроглядную темень. Главарь, крутя головой, осмотрелся. Они находились на большой поляне: огромная проплешина посредине леса, казалось, вышла из древних легенд. Деревья, окружавшие луг, застыли в причудливых сплетениях с густыми лианами, словно стараясь не пускать чужаков дальше.