Мы настороженно огляделись: то здесь, то там, вплоть до самого небоската, слабо вырисовываются в тумане размытые очертания покинутых домов, заваленных набок, с перекошенными решетками и тарелками антенн. Меж куч ржавого лома и хлама кое-где проглядывает скудная полузасохшая растительность – кактусы и саксаулы. Не говоря ни слова – собственно, попытка наладить беседу была бы чистым безумием при данных обстоятельствах – мы, пряча лица от ветра, направились к ближайшему двухэтажному зданию, невзрачному и убогонькому. Этьен толкнул дверь, и она тотчас повисла на одной петле. Поспешно убрав с порога оборванные провода, как выяснилось, обесточенные, Принц Грозы пригласил нас внутрь.

Судя по внутреннему убранству помещения, в прошлом особняк принадлежал людям скромным, небогатым, но вместе с тем почтенным и не лишенным вкуса. Наверняка в лучшие времена из его ветвистых коридоров то и дело доносился детский смех, повсюду слышалась суетливая беготня, и золотистые столпы света, прорывающиеся сквозь занавешенные батистом окна, оттеняли самые затаенные уголки, в которые смогла бы забраться непоседливая малышня. Однако сейчас нас окружает совсем другая картина: тамбур и прихожая пустого затемненного дома кажутся какими-то мертвыми и онемевшими из-за заколоченных крест-накрест дырявых окон и серых полотнищ паутины.

Себастьян с Алексеем на ощупь спустились в подвал, к электрощиту, подключить солнечный аккумулятор. Вскоре в комнате вспыхнул свет. И тут Наташа с Лорой, не удержавшись, вскрикнули: пол кишмя кишел змеями.

– Да ведь это ужи, не бойтесь! – хохотнув, воскликнул Порфирий.

– Так вот почему кругом стоит такой отвратительный запах – не помогает даже сквозняк, бродящий по закоулкам! – пробурчал себе под нос Этьен.

– Ужи? Интересно, а что они пьют? – с ухмылкой поинтересовался Марсело.

– В подвалах довольно сыро, кругом лужи и плесень, – ответил Алексей, – притом, полно мышей и насекомых, так что живность не до конца вымерла.

– Может, стоит занавесить окна? – предложила Наташа.

В просторном холле было полно песка, ветер продолжал хлестать нас по щекам – и с предложением Наташи все согласились. С внушительных старинных карнизов по бокам разбитых стекол свисали тяжелые пыльные гардины, а над самими оконными коробками, защищенными ажурными коваными ставнями, крепились полупрозрачные, пропускающие свет жалюзи. В придачу ко всему между стеной и шкафом отыскались противомоскитные сетки. Очевидно, здешние жители проявляли особую щепетильность в вопросе защиты оконных проемов от внешних воздействий – даже потрудились заколотить окна тамбура, спешно покидая дом. Вероятно, рассчитывают вернуться. Мы вставили сетки и натянули жалюзи – за ними отлично просматривалось отмеченное багром место. Нашли лестницу, ведущую на антресоли, и не замедлили подняться – наверняка наверху будет светлее и уютнее.

Наиболее пригодными для нашего времяпрепровождения апартаментами оказалась библиотека – она же кабинет, или класс. Дурного запаха в ней почти не ощущалось, а закрытые наглухо уцелевшие окна скрывали полотняные жалюзи, аналогичные тем, что имелись этажом ниже. Сбросив рюкзаки в углу, мы принялись снимать верхнюю одежду и вытряхивать из нее песок. До Торнадо оставался еще как минимум час.

Наташа и Лора уселись на диване, Алексей занял одну из парт, а уругваец предпочел стул. В каждой голове сейчас, бесспорно, роилась масса вопросов – мы сорвались с места, не успев обсудить последних, произошедших с нами, событий.

– Этьен, о каком человеке говорил мой отец? Кто встретится с тобой и Марсиком в эпицентре песчаной бури? – принялась напирать я на сына Шаровой Молнии, едва успев приземлиться на подлокотник Этьенова кресла.

– Тс-с-с! Сейчас все узнаешь, потерпи, – Этьен мягко, но властно, усадил меня рядом, слегка потеснившись на мягком сидении. Кресло оказалось прохладным и глубоким. Я словно утонула в нем, откинувшись на руку друга, и сразу же почувствовала накопившуюся за день усталость.

В этот момент в дверь ввалились, успевшие обшарить кухню, Порфирий Печерский с Себастьяном Хартманном. Порфирий волочил впереди себя, помогая толчками ног, большущий короб с пакетиками чипсов и попкорна, а у Себастьяна в одной руке оказалась полиэтиленовая упаковка с баклажками кока-колы, в другой – с два набора пластиковых стаканчиков.

– Кола, конечно же, не ахти какая холодная, но и не настолько раскаленная, как уличный воздух, – торжественно объявил он.

– Где ты видел улицу? – прокомментировала я с дурацким смешком.

Порфирий, разместившись напротив меня, за партой, уставился в мою переносицу твердым пристальным взором сфинкса. Мне стало не по себе, и я подняла глаза на Этьена. Тот ничего не заметил и принял мой взгляд за нетерпение.

– Ну что, все уселись, наконец? Сейчас я растолкую послание… с Розеттского камня, – стараясь держаться бодрячком, Этьен беззаботно улыбнулся и окинул лица собравшихся глазами, полными оптимизма. – Итак, отец Конкордии сообщил о втором избраннике, который вместе с Марсело должен будет отправиться к животворящему источнику Сил Стихии «Воздух» – то есть к Началу, если рассматривать сообразно христианской иерархии Ангелов. Может, кто из вас уже забыл эту схему, на всякий случай напомню: по нисходящей линии от Создателя идут сперва представители первого лика – Серафимы, Херувимы и Престолы, далее – Господства, Силы и Власти. И, наконец, третий лик – Начала, Архангелы и Ангелы. Так вот, я и вышеупомянутый товарищ относимся ко второму чину третьего лика, являясь Архангелами (иначе, служителями) животворящих Источников Стихий – Огня и Воздуха соответственно. К первому и второму лику принадлежат выспренние Божества языческих пантеонов – Создатели и Стражи Начал. Таким образом, Начала – это разумные Божьи творения, которые, собственно, и есть животворящие источники Сил и энергии. Расположены Начала во владениях своих творцов. Отправиться избранным сегодня предстоит к Началу Воздуха, в чертог Стрибога…

– Так ты что, не человек?! – пискнула Лора, вытаращив глаза.

– Легенды гласят, – продолжал Этьен, как ни в чем не бывало, – что на закате жизни планеты Земля величайший из Архангелов Воздуха – тот, с которым вы сегодня познакомитесь – навсегда вознесется к Стрибогу, выполнив свою миссию на Земле. Но до тех пор он будет нашим товарищем, обитающим в человеческом теле. Он даже сейчас мысленно с нами и помогает нам. И, кстати, ты, Конкордия, его знаешь. Это Насос – как я и предполагал. Я же говорил тебе, что он из Архангелов!

Меня так и передернуло от неожиданности: «Насос из Архангелов? Мама родная, неужто это правда?.. Быть того не может!.. Но тогда, выходит, Насос уже прибыл – он тут, неподалеку!.. И все же в моей голове не укладывается, как Архангел может быть таким… жирным?»

Я с трудом подавила смешок.

Последние слова готовы были сорваться у меня с языка, и Этьен, явно почувствовав это, приставил палец к моим губам.

– Насос сумеет доставить тебя, Марсик, на Ветреное Небо, в обитель Владыки Воздуха, Серафима Стрибога, целым и невредимым, – пояснил он. – А ты, в свою очередь, должен будешь выполнить возложенную на тебя задачу. Не думаю, что под этим подразумевается нечто из ряда вон… сложное, но тем не менее другому человеку подобное не под силу – иначе бы на то указывала оговорка в письме…

Марсело Морелли в ответ лишь сверкнул исподлобья темными очами и задумчиво кивнул. Он сидел немного поодаль от всех, в темном углу комнаты, на венском стуле, в позе наездника – опершись подбородком о скрещенные на спинке руки. С тех пор, как Марсик узнал о миссии, которую ему предстоит выполнить, пролетев через Торнадо, он за считанные минуты резко переменился. И сейчас в нем никак нельзя было разглядеть прежнего веселого и вечно кривляющегося человечка на шарнирах, постоянно выгибающего спину, точно кот. Уругваец стал напряженным, сосредоточенным и замкнутым, будто артист перед дебютным выходом на сцену. Конечно же, это было его временное состояние.