Гиириллан величественно возвышался за невысокими стенами, ограждающими его от главной площади. Как только любой гость выходил из небольшой арки, ему приходилось высоко задрать голову, чтобы увидеть два величественных шпиля, пропадающих в самых облаках. Витражные окна окружали весь фасад строения, встречая путников разноцветной мозаикой на них. На каждом выступе, словно живые, сидели разные мифические каменные существа – горгульи, василиски, летучие мыши, орлы, гарпии и другие представители фауны – выдуманные и реальные.

Стражи у ворот не было – пусть по меркам остальных народов в вольных не было ничего святого, но сами они придерживались определенных правил и законов, нарушить которые значило обречь себя на смерть. Одним из таких законов была неприкосновенность Верховной Жрицы, которая сидела на троне с высокой спинкой под высокими сводами потолка необычно формы и внимательно глядела на вошедшего человека со шрамами.

– Стены Афгаарда совсем обветшали. Было бы разумно отправить на них рабов для укрепления, – сказал он.

– И я рада видеть тебя, брат, – прожурчала Измира, а ее голос разнесся под высоким сводом.

– Не будем тратить время на прелюдии. Ты слышала, что сейчас происходит на юге?

– Дордонийцы в союзе с Индуином противостоят Сарвиллу Кхолду. Чем дольше они воюют, тем сильнее становимся мы. Ничего не имею против, – кольца с драгоценными камнями на каждом пальчике Верховной Жрицы заблестели, отражая свет проникших во дворец лучей.

– Нужно воспользоваться моментом, чтобы взять магов под контроль, – вольный сел за стол, недалеко от трона, на котором стоял кувшин. Он снял клинки с пояса, наполнил свой бокал и жадно выпил из него.

– У тебя достаточно золота, чтобы содержать такую армию?

– На первое время, да.

– А что ты собираешься делать потом?

– Сделать людей главенствующей расой на Неймерии. Действующие владыки слишком много позволяют эльфам, гномам и другим тварям, которым не место на земле, – одноглазый оторвал большой кусок от жареной туши кабана.

– Превратишь их в рабов?

– Нет. Убью. Истреблю раз и навсегда. Но сначала нужно отправиться в Южные Земли. Рогар отправил меня найти своего брата.

– Зачем ему понадобился Арнет.

– Он хочет посадить его на трон Дордонии.

– А куда отправиться он сам. Не хочет ли он умереть от руки Сарвилла Кхолда?

– О, нет. Дордонийский король в очередной раз собирается удивить всех жителей Неймерии. Может быть он до сих пор жив, потому что мне нравится наблюдать за его бесконечными сюрпризами. По крайней мере, пока мне это не наскучило.

Уголки тонких губ жрицы потянулись вверх. Измира встала с трона, подошла к столу и налила в бокал воды. Вольный долго пережевывал то, что было в изобилии на столе в тронном зале его сестры, пока его взгляд не упал на нее.

– Ты ждешь ребенка? – он удивленно посмотрел на жрицу.

– Ты наблюдателен.

– Чей он? – равнодушно спросил вольный и принялся вновь пережевывать еду и запивать ее вином.

– Сарвилла Кхолда.

Одноглазый подавился и принялся кашлять так, что в любом другом обществе ему, несомненно, оказали бы помощь, но только не там, где жизнь была только в руках ее обладателя.

– Как?! Зачем ты сделала это? – сухим голосом, едва откашлявшись возмутился он.

– У тебя свои планы, брат, у меня свои.

– Бездна! – человек в шрамах смахнул все что было на столе, поднялся и схватил правительницу за горло. – Зачем ты сделала это? Ты знала, что странников не должно быть больше, но все же рискнула всем!

– Думаешь, я не знаю, что ты задумал? – она даже не пыталась сопротивляться. – Повести магов за собой после того, как странник из Дастгарда будет мертв? Вольные Города всегда уважали силу. Я не ребенок и, если ты думал, что таким образом сможешь забрать у меня власть, то ты еще глупее, чем я всегда считала.

Измира сорвала повязку с глаза вольного. Теперь его смуглое лицо таращилось на Верховную Жрицу двумя зрачками – голубым и янтарным.

– Если существует какая-то тайна, то непременно есть люди, которые захотят ее узнать. Хочешь покончить с нелюдями на Неймерии – твое дело. Но если хоть один человек в Вольных Городах решит, что ты могущественнее меня, то спустя время, когда ребенок Кхолда появится на свет, наши шансы вновь уровняются.

Странник отпустил правительницу.

– Все, что ты сделала, это дала волшебникам выбор! – сжав зубы произнес он. – Если раньше маги считали, что только Сарвилл Кхолд – единственный, кто даст им силу, не зная о моем существовании, то теперь это может быть и твой ребенок. Молись Богам, чтобы цели этого дитя не шли вразрез с целями Вольных Городов.

Вольный взял оба своих клинка и больше ни слова не произнеся покинул Гиириллан.

Верховная Жрица села назад в свой трон и положила руку на живот.

– Они даже не догадываются какую роль тебе суждено сыграть в судьбе Неймерии, мой мальчик. Спи спокойно. Пусть ничто не тревожит тебя.

***

Иллайа открыла глаза внезапно. Словно кто-то шел по умиротворенной комнате в корчме «За пазухой у короля» и громко закричал, но этот крик расслышала только она одна.

Девушка огляделась. Рядом с ней на кровати беззаботно спала принцесса Лиана, а на полу громко сопел друг Сарвилла. А где сам медведь? Неожиданный гул в ушах перебил ее мысли, и волшебница схватилась за голову. Приступ прошел довольно быстро, но теперь она точно знала, что ее разбудил этот злосчастный звук.

Иллайа встала с кровати и на цыпочках подошла к столу. Налила стакан воды и залпом выпила. Приступ повторился. Еще более громкое гудение заставило пригибаться к земле, как будто кто-то схватил ее за нутро и принялся сильно сжимать все внутренности. Мучения не прекращались теперь гораздо дольше предыдущего приступа.

Опираясь на стену, она вышла из комнаты. Какой-то пьяница прошел мимо и завалился в дверь напротив, не обращая внимания на полуголую изнемогающую женщину в коридоре. Волшебница спустилась вниз. Странное невыносимое дребезжание повторялось, но теперь оно звучало не прямо в голове, а как будто доносилось с улицы.

Зал в корчме был все еще наполнен гостями столицы, которые не хотели терять ни минуты на сон в нынче празднующийся День Петуха. Полуночники пристально проследили за девушкой в ночной рубашке, периодически хватавшейся за голову и стремительно вышедшей наружу. Но как только за ней захлопнулась дверь, галдеж возобновился и все продолжили заниматься своими, привычными в корчме, делами.

Иллайа продолжала идти на зов неизвестности, который, становясь громче или тише, указывал ей верное направление подобно игре «горячо или холодно», в которую она часто играла в Лисохвосте. Звук не отпускал свою жертву – если она пыталась повернуть назад, он становился невыносимым и заставлял ее от боли падать на землю.

Поляна, усеянная пшеницей, своими колосьями доставала идущей по ней в ночи девушке до подбородка. Луна своим блеклым светом ложилась на растения и освещала волшебнице путь. Медленными шагами Иллайе в конце концов удалось дойти до места, где мучительный звон стал почти неслышным. Она раздвинула несколько растений и увидела, как лазурное свечение исходит прямо из земли и сделала шаг к нему – поверхность дрожала. Зеленоглазая стала наклонятся к свечению, протягивая свою руку, чтобы дотронуться до земли – гул в голове почти прекратился от того, что теперь она была совсем близко к неизведанному источнику.

Едва она коснулась пальцами свечения, яркий свет ослепил волшебницу, а озноб пронзил все ее тело. Терзающий гул окончательно замолк и, открыв глаза, Иллайа оказалась в центре каких-то событий в незнакомом городе. С неба светило палящее солнце, вокруг ходили сотни людей, отталкивая мешающую им пройти сумасшедшую, что решила выйти на улицу в одной ночной рубашке.

– Что за безумная?

– Бедняжка сошла с ума? Быть может она тоже магичка?

– Ушла бы ты с дороги подобру-поздорову.

Сотни собственных голосов накинулись на волшебницу с разных сторон и заставили хвататься за уши и закрывать их. Голова разрывалась от невыносимой боли и от потока мыслей, которые она не могла остановить. Иллайа заставила себя поднять глаза и посмотреть на всех тех, кто говорил с ней.