– Нет-нет, волшебница, – гном сел рядом с белокурой. – Выбрось эти мысли из головы. Вернее, ты можешь простить странника за все его грехи, но слишком поздно, чтобы поворачивать назад.

– А что, если Спутник не спроста не хочет открывать ту дверь? Что если за ней скрывается такое, чего боится сам великий маг и чародей?

– Не думай об этом, милочка. Если бы там скрывалось что-то страшное, неужели я бы желал туда попасть? Как только мы попадем внутрь – я, ты и твои друзья, станем настолько богаты, что вам больше не придется прятаться и побираться. Сомнения, словно хитрые гиены, всегда пытаются сгрызть нашу уверенность изнутри, как только мы встаем на пороге великих свершений. Все, что тебе нужно – через несколько часов применить магию, которой ты владеешь, а дальше наслаждаться жизнью до скончания своих дней. Никто не посмеет больше затравливать вас. Вот думаешь, почему королей все любят?

– Ну…не знаю, – растеряно произнесла Жельева.

– Потому что у них денег много, поняла? Иные владыки такие страшные на лицо и поганые на душу, что, если бы у них ни ситема в кармане не было, их бы давно взашей не только из дворцов, да и из самих городов повыгоняли.

Лица волшебницы не было видно, но по дыханию, которое было учащенным, а теперь успокоилось гном понял, что убедил девушку.

– Ну, а теперь спи спокойно. Завтра будет великий день.

С первыми лучами Гровин Баггз разбудил магов запахом жаренных яиц. Все волшебники, не торопясь подкрепились и отправились в путь.

Не прошло и половины дня как Гровин Баггз в окружении четырех магов стоял перед пятой дверью, которую не смог когда-то открыть.

– Я не знаю точной последовательности. Предлагаю начать по одному, – гном достал флакон с кровью странника и поднял перед собой. – Жельева, ты первая.

Волшебница подняла руки. Внутри скалы что-то загромыхало – так было и в тот раз, когда Ноэми открывала другие печати.

– Ничего, – волшебница обреченно опустила руки. – Трит не позволяет сотворить даже капли воды.

– Попробуй еще раз, – Гровин Баггз из последних сил пытался сохранить спокойствие.

Жельева взмахнула руками и вновь кроме грохота где-то глубоко внутри Средиземных Гор ничего не произошло.

– Давай ты! – гном указал на одного из молодых парней, у того в зеленых глазах извергались вулканы.

– Ничего, – ответил маг раздосадованным голосом.

– Ты и ты! Давайте! Колдуйте, мать вашу, – держать себя в руках у гнома получалось все хуже.

– Тут слишком много трита, – покачал головой Маг Огня, а маленький светоч угас вслед за его голосом.

– Тогда давайте уберем его отсюда! – охотник за сокровищами опустился на колени и принялся выгребать маленькие камушки и отбрасывать их в глубину пещеры – Давайте! Чего стоите? Священный Камень уже близко. И богатства! Конечно, богатства!

Помешавшийся на великой тайне гном топором выбивал зеленоватые камушки из стен и отбрасывал их от преграды, что перекрывала путь внутрь. Сгребал трит в одну кучу и, весь испачканный пылью, нес к выходу из пещеры, чтобы выбросить его в озеро. Молодые волшебники смотрели на безбородого до тех пор, пока он обессиленно не упал на колени перед стеной, в отчаянии опустив голову на грудь.

– Не получается, – в очередной раз произнесла Жельева и положила руку гному на плечо. – Может и к лучшему. Мы уходим. Подождем тебя снаружи.

Гровин Баггз ничего не ответил. Он какое-то время сидел в той же позе, виня самого себя в смерти товарища, умершего здесь несколько месяцев назад, ради…ничего. Он бы расплакался, если бы не был так зол на самого себя, из-за того, что предал верных друзей и оставил их гнить в подземельях Каана.

– Ради чего это все?! – закричал он, а отчаявшийся голос разнесся по ущелью. – Ради чего я рискую жизнью, предаю друзей, хороню товарищей?! За что ты направила меня на этом путь матерь-земля?! А? А-а-а-а-а-а!

Гном со злостью водил большим пальцем по сосуду с кровью странника. Все быстрее и быстрее пока в конце концов в ярости не кинул флакон в непоколебимую преграду. Стекло разбилось, разнеся по пещере сильнейший грохот. Безбородый поднял глаза и увидел, что размазанная по стене кровь начала пульсировать цветами всех четырех стихий. Услышав шум, волшебники вернулись, развернувшись почти у самого выхода. Гровин Баггз вскочил на ноги.

– Получилось?! – воскликнул он, не веря собственным глазам.

– Что-то произошло, но я до сих пор не могу творить здесь магию, – в недоумении отозвалась Жельева.

– Прикоснись.

– Что?

– Прикоснись к символам на стене, магичка! – приказал волшебнице гном.

Белокурая волшебница посмотрела на других магов, получила в ответ одобрительное движение головой от каждого и дотронулась до стены.

Голубая руна, к которой она притронулась тут же выпустила какую-то неосязаемую энергию – яркий голубой свет разнесся по всей пещере.

– Кто Огонь? Касайся следующей, золотой руны, – скомандовал гном.

Один из магов прикоснулся к руне и яркое свечение ослепило путников. Следующий волшебник проделал тоже самое со следующим символом. Грохот, который раздавался внутри горы все громче и громче после каждого прикосновения и утихающий прежде, теперь совсем не успокаивался.

– Ты последний, – Гровин Баггз на всякий случай поднял с земли свой топор.

Маг с вулканами в глазах, лава из которых теперь светилась еще пуще прежнего, потянул руку к зеленой руне.

– Что-то внутри происходит! Слышите? Ну давай же! Чего медлишь? – Гровин Баггз схватил руку мага и положил ее к символу на камне.

В это же мгновение вся гора затряслась так сильно, что гости Средиземных Гор едва удерживались на ногах. Пещера ходила влево, вправо, вниз, вверх. Стена, руки от которой маги уже смогли отнять, стала покрываться сотнями трещин. Вместо того чтобы остановиться на самых краях двери в неизвестность, полосы поползли дальше, забираясь на стены и камень, нависший над головами волшебников. Маги испуганными глазами посмотрели на гнома, который тоже с замиранием сердца следил за тем, что будет дальше.

От землетрясения с потолка стали сыпаться мелкие камушки и песок. Жельева подбежала к гному, стоящему на коленях.

– Надо уходить! – кричала она. – Вся гора сейчас рухнет!

Но Гровин Баггз не отвечал. Он словно завороженный смотрел как исчезает преграда, не пускавшая его внутрь. Волшебница еще несколько раз дернула его за рукав, но поддавшись зову своих друзей побежала прочь, изредка оглядываясь на потерявшего рассудок охотника за сокровищами.

Гном смотрел, как твердая скала рушится и каменные осколки летят в образовавшуюся широкую пропасть. Прошло несколько мгновений перед тем, как из бездны, куда доселе проваливалось все, возникло нечто, покрытое чешуей, а на безбородого глядел исполинский желтый глаз, который был в несколько раз больше крохотного гнома. Еще через несколько мгновений в воздух, прямо из огромной пасти, вырвался поток пламени, а чудовище, цепляясь мощными когтями за скалу, взбиралось наверх и выбиралось наружу. Гровин Баггз понял, что вместо того, чтобы найти Священный Камень, который поможет его народу, он нашел то, что убьет все живое на Неймерии. Это был дракон.

***

Вольный верхом ехал по родным краям. Перед ним возвышался Гиириллан – главный дворец в Афгаарде, который и был целью наемника сегодня.

Вольные города редко принимали гостей, но любой путешественник с легкостью бы отметил, что улицы здесь наполнены теми же заботами, как и в любом другом городе, разве что всю грязную работу за постоянных жителей выполняли рабы, привезенные с юга, а сами вольные занимались теми делами, за счет которых прослыли на всю Неймерию – торговали награбленным, обучались искусству боя, воровали и просто напивались в местных тавернах.

Пока вольный с повязкой на глазу ехал по главной площади, ему попытались продать четверых вымученных гномов; повесили пойманного в Сумеречной Пустоши иркарайца на потеху жителям; предложили поставить ставку на победу волка или Лунной Кошки в загоне, который был специально устроен для боев животных. Все, что считалось отвратительным и аморальным на всем континенте, на территории Вольных Городов становилось привычным укладом жизни и поощрялось местными жителями, которые с самого детства привыкли к жестокости и хладнокровию.