– И как ты решилась на третьего? – спросила я и потом только спохватилась, поняв, насколько нетактичен мой вопрос.
Балда! Сначала говорю, а потом думаю.
Это Полинка, привыкшая к моей прямолинейности, всегда терпела. Мысль о ней, беспокойно кольнула сердце. Я буквально вчера звонила подруге и, слушая ее грустнее обычного голос, испытывала невероятную тоску по той прежней жизни, в которой мне на самом деле было не так уж и плохо.
– Прости. Это, наверное, слишком личный вопрос.
– Вовсе нет, – улыбнулась Лиза, – Мальчики не мои. Это дети моего мужа от первого брака.
– К-кх, – поперхнулась я чаем и во все глаза уставилась на Лизу.
Воистину невероятная женщина! Она не только умеет из воды и муки жарить шикарные плюшки, но и имеет такое доброе и открытое сердце.
– Но я их люблю, как своих, – продолжает она, наглаживая ладонью и без того идеально разглаженную скатерть, – А ты недавно здесь живешь?
– Да, – киваю я, – Раньше в городе работала, но там квартиру снимать дорого, а здесь мне тетка дом оставила. Решила перебраться, дом восстановить.
– Это, наверное, очень сложно. После городской жизни в нашу глушь перебраться.
– Несложно. Самое главное – работу найти. Я на ферму в понедельник собиралась. Нормально там платят?
– Хозяин не жадный, но требовательный, – охотно рассказывает Лиза, – Работа тяжелая по десять часов в смену. Я и сама бы хотела туда на сыроварню устроиться, но куда ж я детей дену. Раньше в садике нянечкой работала, а потом сад наш расформировали. Те у кого автомобили есть в соседнее село возят, а у меня такой возможности нет. Вот и подрабатываю от случая к случаю. Когда в магазине, когда свяжу на заказ.
– А муж? – опять не подумавши, брякнула я.
Лиза посмотрела на меня своими красивыми, бесконечно грустными глазами и тихо ответила:
– Он умер два года назад.
Вот почему так несправедлива жизнь. Такая прекрасная, симпатичная, добрая девушка и такая тяжелая судьба. Такое горе и для нее, и для маленькой стайки ребятишек.
Только теперь я обратила внимание на фотографии, что висели на стене напротив. Там изображение улыбчивого мужчины в компании еще маленьких пацанят, а рядом счастливая Лиза, держащая на руках розовый сверток из роддома.
Я не стала спрашивать у Лизы, как умер ее муж. По глазам девушки было видно, что тема непростая. Лезть в душу я к ней не стала. Поблагодарила за чай, за плюшки и пригласила их всех семейством на воскресную рыбалку, клятвенно пообещав накопать в своем огороде-бурьяне жирных червей.
Глава 5 Вика
После плюшек с чаем в приятной компании ко мне вернулся почти было утраченный оптимизм и энергия. Все же простое дружеское тепло, понимание и ободряющие слова, творят чудеса. Я, как и любой другой человек, социальное существо и негатив, коего в последние дни было через край, никак не настраивал на позитивный лад. А после разговора с Лизой у меня немного отлегло от сердца, и вновь появилась вера в собственные силы.
Раз эта хрупкая девушка справляется с жизненными трудностями в одиночку, таща на себе троих детей, значит, и я справлюсь!
Что мне какой-то гамадрил через забор?
Так ведь?
Когда я вернулась домой, стрелка на моих ручных часах давно перевалила за обед. Рассиживаться было некогда, поэтому вновь переодевшись в рабочую одежду, принялась вычищать дом и раскладывать свои покупки.
Перво-наперво притащила в дом воды из колодца и, вооружившись моющими средствами начала отмывать маленькую спальню от потолка до пола. Поставила себе цель: привести в порядок хоть одну комнату, чтобы в ней можно было нормально переночевать.
Весь процесс занял у меня все время до вечера.
Мыть холодной водой оказалось то еще удовольствие. Впрочем, как и бесплодные попытки реанимировать амбарный замок на парном входе. Вывод неутешительный: его, вероятно, придется вырезать болгаркой. Вот только где ее взять?
Бросив это неблагодарное дело, я заметила, что солнышко уже скрывается за горизонтом и в спешном порядке начала затаскивать, высохший матрас и ковер. Затащила все это добро в спаленку. Пристроила ковер на отмытом до содранной краски полу, матрас положила на скрипучую кровать с панцирной сеткой и устало опустилась на табурет.
Фух, жить можно.
Последним штрихом в моем ударном трудовом дне стало затягивание разбитого окна в кухне плотной парниковой пленкой. Вооружившись мебельным степлером, я крепко прикрепила прозрачный полиэтилен к рассохшейся деревянной раме и сразу почувствовала себя в большей безопасности.
Вот теперь с гордостью могу сказать: мой дом – моя крепость!
Ужасно довольная собой, сегодняшним днем, я решила, что пора и на боковую. Застелила новое постельное белье, достала чистые вещи и притащила с улицы чуть нагретое солнышком до состояния «комнатной температуры» ведро с водой.
Это, собственно, мой сегодняшний душ и на ближайшую неделю, подозреваю тоже.
Зажгла в кухне свечи, притащила большой таз и, встав в него ногами, принялась потихоньку ополаскиваться.
Процедура показалась мне малоприятной, но за неимением лучшего придется привыкать.
– Надо Федя! Надо, – буркнула себе под нос и принялась намыливать свое покрывшееся мурашками от холода дрожащее тело.
Стараясь действовать как можно быстрее и аккуратнее, смыла пену, тщательно потерла мочалкой ступни и замерла, услышав за окном какое-то неясное шуршание.
Первая мысль: товарищи алкоголики все же решили нанести визит вежливости.
Быстро схватив большое пушистое полотенце, я обмоталась им, крепко завязав его концы на груди, и на цыпочках двинулась на веранду.
По пути прихватила топор с пластиковой ручкой, чтоб не словом, а делом припугнуть этих тугодумных.
Теперь шум и чье-то пыхтящие бормотание отчетливо раздалось за дверью.
Ну, держитесь товарищи тунеядцы!
Сейчас вам мало не покажется! На всю жизнь от моего дома отважу!
С таким вот воинственным настроем я резко распахнула дверь и, узрев на пороге большую темную фигуру, кинулась на нее, грозно размахивая топороми подражая боевому кличу индейцев.
– Я вам сейчас покажу, как по чужим домам лазить! – рявкнула и, почти профессионально копируя секретные приемы ниндзя, приняла самую что ни есть боевую позу.
Темная тень, явно не ожидавшая такой подставы, резко шарахнулась от меня в сторону, но, не оценив расстояние, запнулась и почти кубарем полетела с порожка.
– Ах, ты ж твою налево! – послышалось с земли, – М-м-м-м… Пипец, как башкой треснулся.
И вот тут-то мой энтузиазм сдулся.
Уж больно знакомый бас оказался у нарушителя моего спокойствия.
– Гамад…тьфу ты…Дмитрий?!
– Кто ж еще! – злобно буркнула копошащаяся на земле тень, – Вот баба бешеная! Так и знал, что от тебя одни проблемы будут.
– А вы…, – от волнения запнулась я и прижала к груди топор, – Вы, что тут забыли?
Мужчина, кряхтя, поднялся на ноги и, обеими руками держась за лоб, гаркнул:
– Балон тебе принес, пожалел болезную. А оказалось – зря!
– Серьезно?!
– Я похож на шутника?! М-м-м, хорошо, что хоть топором не приложила.
Гамадрил, несмотря на травмированную голову, довольно ловко предал вертикальное положение валяющемуся баллону и уставился на меня…выжидающе так.
– Что?
– Давай, лечи теперь, что ли. И показывай, куда тебе баллон ставить.
Я, все еще не веря, что это не какая-то его шутка, ошарашено, кивнула в сторону распахнутой двери на веранде.
Димас не рассусоливая взвалил на свои гамадрильские плечи баллон, словно он ничего не весил и уверенно потопал внутрь домика.
Мне оставалось только посеменить следом командуя:
– Нет, не здесь. На кухню несите, пожалуйста.
– Где кухня-то? У тебя темно хоть глаз выколи.
– Конечно, электричества же у меня нет.
– Фонариком бы посветила.
– Я зарядку на телефоне берегу! Где ж мне его заряжать.
На самом деле, телефон я еще днем зарядила в машине через специальную розетку, но гамадрилу знать об этом необязательно. Пусть потыкается по темным углам, и лечить я его не собираюсь. Много чести! Перепугал до смерти, а теперь весь из себя добренький – баллон с газом припер. И что мне от него проку, если плитку я так и не купила?