— Это было в разделе с закалкой металла. Если металл нагреть до температуры плавления, а затем резко остудить…
— Наружный остывающий слой уменьшается быстрее, чем внутренний, из-за чего натягивается. В металле образуется сила натяжения… — подхватил он, одобрительно улыбнувшись. — Молодец. Хотя я уже пытался работать с усилением структуры… Но здесь эффект ближе к естественному. Вполне может сработать.
Улыбаюсь:
— Всё гениальное просто.
— Но не всё простое гениально, — тут же вернул мне ответ Гарри. — Только линзы уже проходят закалку при изготовлении.
Но было видно, что саму идею он полностью не отбросил.
— Однако механическая закалка — это механическая закалка. Мы же можем магией ускорить процесс охлаждения. А при правильной настройке вообще охладить только тонкий верхний слой… однако настроить нужно очень точно, если пойдёт вглубь — появятся помутнения или искажение, чего нам нельзя допускать. Так, я займусь сборкой испытательного стенда. А ты попробуй придумать что-нибудь ещё. Есть у меня подозрение, что твоё предложение даст результат, но он не будет достаточным.
— А что именно наносит линзе повреждение? Ударная волна от выстрела? — продолжил я. — Если не сосредотачиваться на укреплении стекла, а посмотреть, что можно сделать с источником повреждений?
Гарри и здесь успел поработать, но наиболее очевидные способы защиты он уже успел обдумать, часть даже попробовал реализовать, но они либо были дороги, либо не подходили по другим причинам.
Я всё равно был отправлен к справочникам. За последние две сотни лет артефакторы накопили множество способов повлиять на материалы, решая массу различных задач и проблем. Через какое-то время я наткнулся на способ просветлить помутневшее стекло. Однако он не работал с линзами, сбивая оптический эффект, но здесь уже можно было взять обычное плоское стекло, укрепить его тем методом, что давал помутнение, и снова очистить. Гарри согласился проверить этот метод следующим.
Между делом мастер рассказал мне, что снижение трения в автомате Уайта было достигнуто поочерёдной обработкой семнадцатью воздействиями. Причём даже очерёдность воздействий приходилось подбирать методом перебора. Поэтому каждый автомат Уайта обходился довольно дорого, но не запредельно. Здесь есть хитрость.
Есть «дешёвые» методы обработки, и «дорогие». В случае с автоматом Уайта были именно «дешёвые», которые легко ставились на конвейер и не требовали квалифицированных специалистов для выполнения. Поэтому оружие, несмотря на кажущуюся сложность, по местным меркам оказался вполне технологичен и относительно «просто». Как бы сам Илон ни убивался о своей бездарности, его автомат собирали простые работяги на обычных станках. При данном уровне технологий они делали вполне подходящее для массового использования оружие. Вот только я знаю, что продержится оно ровно до изобретения унитарного патрона, после чего сразу станет безнадёжно устаревшим. С другой стороны, пытливый ум Илона тут же изобретёт новый «автомат», уже под новый патрон.
Понимаю теперь, почему истинные «Артефакты», это именно единичные произведения искусства. Вручную, аккуратно, осторожно, сотней различных воздействий, обработать каждую ниточку, болтик и прочие детальки, потом ещё всё это собрать, причём так чтобы оно, собранное всё вместе, имело какое-то особое, неповторимое свойство. Я осознаю масштаб такой задачи.
О чём я и высказался Гарри. Но тот хмыкнул:
— Когда мы говорим о подобных предметах, там всё иначе. В какой-то момент в твоей голове собирается критическая масса знаний и том, как, что и где нужно делать. Десятки, сотни и тысячи способов воздействия и обработки соединяются, создавая образ магнум опуса.
Хм, диалектика? Переход количественных изменений в качественное? Магнум опус на этом языке, конечно, звучал иначе, но такое понятие тоже было.
— И твой дар вспыхивает Озарением! С большой буквы! — продолжил Гарри. — Ты не осознаёшь и половины того, что делаешь. Тебя ведёт твой дар, подсказывает каждый следующий шаг. Когда всё закончено, если тебе хватило силы воли вести подробные записи с описанием каждого шага, очень сложно повторить то, что создано под влиянием Озарения. Там ведь имеется не только сам процесс, но и влияние дара. Поэтому такие вещи почти всегда единичны.
Для меня это значило, что надо набираться опыта и ждать, пока меня осенит гениальной идеей.
«Отличный план, Като, если я правильно поняла!» — проворчала Астарта. — «Надёжный, что слов нет!»
«Если найдётся другой — обязательно его рассмотрим» — ответил демонессе, — «Но и этот совсем не так плох, как тебе кажется. Мы можем сколько угодно гадать, что именно нам стоит создавать и в какое именно оружие тебя нужно вложить. Если вообще в оружие. Искать подсказку от магии — не такая уж плохая идея».
Из глубины пришло что-то вроде недовольного вздоха.
Спустя несколько часов совместной работы, во время которых я озвучивал способы использовать те варианты «зачарования», что попадались мне в книгах и казались интересными, а Гарри комментировал их с высоты своего опыта, он закончил собирать установку. Мы провели опыт с магической закалкой, попробовав несколько вариантов. Лучше всего себя показал вариант с закалкой тонкого внешнего слоя, изолированного от остального стекла, но он давал некоторое искажение. Потребуется много опытов, пока мы подберём оптимальный результат, теперь было направление движения. Гарри оценил работу, как вполне успешную, и отпустил меня отдыхать.
По пути домой меня ждала неожиданная встреча. Хотел бы сказать — приятная, но увы. Я оставался персонажем совсем не того произведения, в котором герой только и делает, что попадает из одной неловкой ситуации в другую. И всегда это сопровождается просто удивительными стечениями обстоятельств. Нет, моя жизнь слишком сурова. Хотя можно, конечно, вспомнить Грохиров и их страсть к эксгибиционизму… Но…
К сожалению, сегодня ждала меня не девушка. Я даже не сразу узнал юстициария, принявшего вид просто отдыхающего на скамейке.
— Сир Минакуро, — обратился молодой мужчина ко мне, когда я проходил мимо. — Будьте любезны, присядьте ненадолго.
Присмотревшись к нему, я, покопавшись в памяти, узнал служителя закона, допрашивавшего меня сразу после путешествия в Нижний Город.
— Сир Асакуро. Не ожидал снова вас встретить, — и сел рядом.
Как минимум я могу его выслушать, не просто так же он меня здесь ждал.
— Это взаимно. Дело, обвиняемым в котором фигурировал известный вам Момо Минакуро, давно закрыто. В нём с самого начала не было каких-либо сложностей, прорывы случаются, как и оказавшиеся под влиянием тварей Нижнего Города одарённые.
Юстициарий говорил спокойно, глядя вперёд. Всем видом он изображал дружеский непринуждённый разговор. Случайная встреча, не более. Опасается слежки? Чего-то я не понимаю.
— И?
— Дело закрыто и передано в архив. Было передано. Пару дней назад я проводил подшивку документов, поняв, что забыл внести некоторые детали из дела в общий реестр. Наши внутренние вопросы, но не это важно. Важно другое, сир Като. Когда я вернулся в архив, чтобы проверить записи по материалам дела, его там не было. Кто-то вынес то дело, не оставив записей в контрольной книге.
Я вздохнул:
— И что? Я не в курсе вашей внутренней кухни, что это значит?
— Для всех ниже уровня старшего оперативника вынос материалов из архива без записи в контрольной книге — серьёзное нарушение устава. Я обратился к своему старшему оперативнику, ведь дело было в его поле ответственности, он мог зачем-нибудь его затребовать или забрать. Но нет, он ничего не знал. По правилам в такой ситуации запускается внутреннее расследование, но в связи с военным положением расследование будет отложено до окончания военного положения. И я бы забыл об этом, эта проблема лежит вне моего поля ответственности.
Я вопросительно взгляд на замолчавшего Ли, подталкивая того к продолжению:
— Но?
