В случае отсутствия желаемого результата и невозможности принести эрду наследника по независящим от неё причинам, Эмеральд Моренье возвращалась в семью отца Бенжамина Моренье со всем приданным и получала компенсацию от эрда Тааля за безвозвратно утраченную молодость и невинность. Если только у сторон не возникнет желания продлить действие договора или заключить новый.

Эмеральд так же при любом из возможных исходов получает пожизненный, но не наследуемый титул графини Тааль, а в случае гибели эрда во время действия договора, не может претендовать на земли графа, которые отойдут Женель Корбин (это ещё кто такая?), признанной Тааль… со всеми долгами, точнее, там было написано «с обязательствами». Но мы-то понимаем, о каких именно обязательствах могла идти речь. Мессир Шарль подстраховался. Чтобы у супруги соблазна не возникло ненароком его придушить.

Этот пункт контракта, больше похожий на завещание и предостережение, вызывал вопросы, но по-своему был очень разумным. Тут я взглянула на полудохлого эрда с уважением. Если все прежние контракты были составлены таким же вот образом, то нет ничего удивительного в том, что его сиятельство Шарль Тааль остался без гроша в кармане.

Муж наблюдал за мной пристально и недобро.

– Приложите руку, – тихо прокомментировал моё замешательство супруг. Видать, совсем плохо человеку, хоть он и целый эрд.

– Не подумаю, – отказалась я. Только подтверждения иномирных договоров мне сейчас для полного счастья и не хватало.

На лице мужчины отчётливо обозначились желваки, он прикрыл глаза и пару раз осторожно вздохнул. Считает до пяти, прикинула я, а эрд со мной неожиданно согласился:

– Хорошо. Тогда я сам, – и начал подниматься из кресла.

Не скажу, что угроза меня впечатлила, всё-таки муж на ногах держался не слишком надёжно, но насторожиться заставила.

– Вот скажите, вам этот ребёнок, – показала я на себя, – нужен только как инкубатор и вливание денег в ваши не слишком удачные проекты? А что если ничего не получится? Что если она, то есть, я, рожу вам дочь? Или вообще не смогу от вас забеременеть за этот срок? Что если вы останетесь в этот раз вовсе без денег? Вы хотите это компенсировать сомнительным титулом и…

– Да что вам не нравится-то?! – слабо воскликнул заметно бледнеющий эрд. – Там ваши интересы учитываются куда очевидней моих! Ваш отец предусмотрел всё, что мог, а что не мог, обезопасил так, что не придраться! Если бы вы вчера не выкинули этот финт, он бы сам вам обо всём рассказал! Подписывайте! Это нужно не мне!

Я сделала незаметный шаг к двери, потому что подписывать что бы то ни было по-прежнему не собиралась, потом ещё один, не упуская помирающего последнего графа Восточного и Северного Эстера из виду. Впрочем, помирал он как-то не слишком охотно, потому что вид, с которым он двинулся в мою сторону, был очень угрожающим. Как минимум поркой, которую он обещал мне у алтаря.

Но тут супруг мой окончательно побелел и со страшным грохотом рухнул на пол прямо там, где в этот момент находился, а именно, между столом и креслом. И тут бы мне воспользоваться моментом и по-тихому сбежать, но нет же, предательские ноги сами понесли меня к этому дурацкому окровавленному Таалю.

Я скинула на пол тяжёлую накидку, которую муж назвал тавир, и которая по виду больше напоминала ковёр-самолёт, чем свадебное украшение невесты, и сдёрнула жуткие красные перчатки. Они неожиданно легко проскочили через кольцо. Моргнула пару раз и тряхнула головой, но нет, мне не показалось – кольцо крепко держалось на пальце, а перчатки валялись на полу целёхонькие.

Ладно. Неважно. Я опустилась на колени рядом со свалившимся муженьком. Он дышал чуть заметно, лицо его было мокрым и бледным, а окровавленные пышные фалды на груди, выглядывающие из-под жилетки, вызывали естественный ужас.

Я чертыхалась на всех известных мне языках, когда расстёгивала на нём безнадёжно испорченную рубашку, когда вытаскивала из камзола его руки, бубнила что-то про то, что спасение умирающих, вообще-то дело рук самих умирающих. А воспитанные, приличные люди вообще делают это тихо, без лишней помпы, чтобы не смущать окружающих и не доставлять им лишних хлопот. Но супруг поддержать разговор отказался и с поистине смертельным спокойствием меня игнорировал и включаться отказывался, даже, когда я полностью обнажила его грудь в попытке рассмотреть, что же там с ним случилось такое?

На широкой и очень мужественной груди Шарля Тааля был длинный порез, пересекавший её наискось почти от левой ключицы, через грудину, да так, что мышцы, закрывавшие рёбра были рассечены до самой кости.

– Это где же ты так подставился, дорогой мой, и подо что? – пробормотала, соображая, что сейчас надо скорее с ним сделать и поскорее?

Я окинула быстрым взглядом кабинет в поисках бутылки со спиртным, увидела искомое в шкафу в простенке между окнами и, быстро оторвав от нижней юбки приличный кусок ткани, опрокинула содержимое, по запаху напоминавшее то ли виски, то ли самогон, прямо на красное месиво на груди эрда. Попыталась хоть как-то стянуть скользкие от крови и алкоголя, воспалённые края раны, облив предварительно и свои руки, но, по-моему, только заставила своими неловкими действиями эрда очнуться – он тихо застонал и рвано выдохнул.

– Что… вы делаете? – попытался дёрнуться он, но я опять, как и в храме, нашла точку у него на кисти руки, чтобы облегчить боль и с чувством на неё нажала. Супруг шумно втянул воздух через стиснутые зубы. – Вы не помогаете, а наоборот! – уже нормальным голосом обвинил меня благоверный.

– Ещё как помогаю, – сказала, прижимая к его груди широкие ленты из обрывков моей нижней юбки. – Вот видите, уже не так и больно, – Он ничего не ответил, только следил за мной странным взглядом. – Бесы! Ну где же этот лекарь! – в отчаянии произнесла я прямо перед тем, как дверь открылась и в комнату спешно вошёл юркий, маленький человек с чемоданчиком и две запыхавшиеся девицы, которые несли одна таз с парящей водой, другая чистые полотенца и тряпки.

Фух, отлично. Я что могла, уже навредила, похоже… Дальше тут и без меня разберутся.

– Ну вот, вы и в надёжных руках, – беспечно похлопала супруга по груди я, поправляя обрывки своей нижней юбки, отчего лицо эрда утратило всё человеческое, а рот скривился в ужасающей гримасе.

– Неплохо, неплохо, – бормотал персонаж с кожаным кофром, заглядывая под прикрывающее порез на груди эрда тряпьё, – Но абсолютно бессмысленно. Дайте-ка мне огня и нож, – повернулся он к горничным, – а ещё принесите чёрной бесминской соли.

Красавец-мужчина, зашедший в кабинет следом за маленьким человечком и горничными с тряпьём, недовольно скривился и остановился рядом со мной, да так близко, что я занервничала и задёргалась.

– А говорила, что даже пальцем его не коснёшься, – незаметно прошептал он мне на ухо, когда внимание всех остальных было занято эрдом.

Я вздрогнула то ли от неожиданности, то ли оттого, что в груди от его слов слабо кольнуло. Передёрнула плечами, не имея понятия, как ответить и постаралась не сбиться с мысли, которую собиралась высказать тому, кто будет заниматься раной:

– Клинок, скорее всего, был отравлен, – негромко произнесла я. – Порез поверхностный, а он истекает кровью…

– Разумеется, – пробормотал странный целитель, прокаливая нож над свечой и намеревающийся лечить раны солью, – Дурное заклятье. Неприятное. Но, слава Вечным, обратимое.

– Обра… тимое? – растерянно повторила я. Заклятье? Только этого ещё не хватало…

Мужчины, как один, посмотрели на меня с укором.

– Разумеется. На смертельное у кого сил сейчас хватит? – держа над пламенем спиртовой лампы длинный, тонкий клинок, негромко говорил маленький человек, – А необратимое на той неделе у нас было. Целое стадо коров под заклятьем вечной жажды в реке утопло. Так это так уж сложилось. Не успели, то есть, обратить. А так-то обычно почти всегда успеваем. Вот и сейчас, если соль быстро найдут. У меня как раз кончилась, – продолжал профессионально отвлекать внимание болтовнёй от своих устрашающих приготовлений целитель, и я с тревогой посмотрела на стоящего рядом длинноволосого мачо с серьгой.