— Не тебе быть судьёй, брат.
Нахмурился. Очевидно, моё обращение пришлось ему не по нраву.
— Не смей меня так называть, тварь!!!
— Смею. Ведь как ни старайся, но нашего общего детства стереть невозможно.
Он ничего не кинул в ответ, смолчал. Видимо, мои слова хоть и немного, но всё-таки подействовали на него, заставили его то ли задуматься, то ли вспомнить о прошлом.
И так, в тишине, прошло уже несколько минут. Кажется, сейчас для нас весь остальной мир просто замер, нам стало равнодушно всё, что нас окружало. Мы смотрели друг на друга и думали лишь о том, как жили эти двадцать лет… Однозначно, нам необходимо было встретиться.
Нарушил это затишье брат, когда неожиданно ослабил свою руку, в которой держал меч. Кто-то бы посчитал это глупым нюансом. Но мы оба были воинами и знали, какие значения имели подобные «мелочи». Он не собирался сдаваться, нет, этот жест означал его желание к перемирию… пусть даже и временному.
Вскоре Стив, тяжело вздохнув (видимо, с трудом им принималось нынешнее положение), покорно подошёл и присел к костру напротив меня. Его взгляд не изменился. Для него я самое страшное существо всех миров, разрушитель. Не скажу, что в этом нет правды, но всё же кое в чём он ошибался. Главный Хранитель до сих пор жив, и он гораздо опаснее меня, ведь он-то к людям не испытывал абсолютно ничего. При своём былом величии, он бы с лёгкостью расправился с моим миром и всеми людьми. Так что, Стив, я ещё не худший вариант.
— Мне жаль, Стив, — неожиданно для него произношу я. Искренне. Не вижу смысла язвить или лгать, когда мы здесь одни и, вероятно, больше никогда не встретимся. — Теперь я понимаю, насколько ужасным было то, что произошло в тот день по моей вине. Отец…
— Заткнись! — обрывает он меня яростным рыком. — Не смей его так называть! Он никогда не был тебе отцом!
— Был. Именно он воспитал меня.
— И в благодарность ты зарезал его, словно скотину!
— И сожалею об этом. Ведь спустя столько лет я наконец-то смог понять последствия моей ошибки.
Я вижу его гнев, он желает что-то мне ответить, возразить, оскорбить. Но пока что опять молчит, потому что не может собраться с мыслями. Что, не ожидал, что твой главный враг (или кем ты там меня считаешь) будет раскаиваться?
А я смотрю в его глаза и вспоминаю маленького озорного мальчика, которым его и запомнил. Всё наше детство мы были неразлучны. Эти прекрасные дни… Я с улыбкой об этом вспоминаю. Всё в те дни было проще. Мы были юны и наивны. Счастливые мы даже и помыслить не могли, что однажды окажемся врагами. Об этом долгое время я и не думал. Воспитание хранителей давало о себе знать. Я и думать столько лет не желал о прошлом. Считал это глупостью моей людской природы. Сейчас же я вижу последствия. Брат… Этого весёлого паренька ждала спокойная деревенская жизнь, жена, дети. «Скучно», — обычно так отвечали мы на подобные предречения отца. Нас можно понять, мы были юны, наша кровь кипела жаждой движения. Да и крестьянская жизнь — это явно не то, к чему следует стремиться. Но всё же лучше такая жизнь, чем то, кем он стал. Предводитель секты с радикальными взглядами, безжалостный убийца, на счету которого десятки загубленных жизней… Кто повинен в такой его судьбе? Я. И только я…
— Чего ты добиваешься?! — рыкнул он. — Заявляешься сюда. Действуешь мне на нервы. Что просто убить меня тебе недостаточно?! — его голос срывается, переходит в крик.
«Людям свойственно защищаться от неизвестности гневом», — говорил Рэсай. Как всегда, он не ошибся. Ведь сейчас происходило именно это. Для него я — неизвестность, как и мой мотив нахождения здесь, поэтому он злится, пытается скрыть свои слабости. Но я отчётливо могу видеть, как его терзает… отчаяние. Да я не ошибся, это именно оно. Удивительно.
— У меня нет в планах твоего убийства, брат. Я желал лишь поговорить с тобой.
— Да неужели?! — вспылил он, забывая даже о сути разговора. — Я двадцать лет искал тебя, тварь. Как знал, что издохнуть ты не мог. И вот, это произошло. Я смог добраться до тебя. Но в ту ночь… ты опять разрушил всё!!! Но убивать меня ты не стал… Нет! Оставил в живых, чтобы я видел, как из-за тебя опять рушится вся моя жизнь. Надеюсь, ты доволен! А теперь вали отсюда!!! — он не стал размениваться только словами, а вскоре нащупал на земле камень и швырнул в меня. Увернуться от такого снаряда не составило проблем, но и отвечать на его провокацию я не стал. Ему нужно было выговориться, и я дал ему эту возможность.
— На этот раз вини только себя. Я не просил тебя преследовать нас и убивать… её.
Как же больно оборачиваться в прошлое и понимать, сколько у тебя было возможностей, чтобы предотвратить самую главную трагедию своей жизни. Подумать только, если бы в тот день, в городе, я не столкнул её с крыши… Не было бы ничего этого… Она бы не упала, нас бы не обнаружили ни Висельники, ни Стив, мы бы могли спокойно сбежать, и нас бы никто не преследовал…
— Монстр, с которым ты якшался, получил по заслугам. Как жаль, что только он…
— Нет! — его слова меня задели, и я, сам того не замечая, прервал его браваду резким рыком. Видимо, это действительно было страшно, ведь Стив вмиг заткнулся. — Ты монстр. Ты убиваешь без жалости, без сожаления. Я монстр. До недавнего времени я вообще не ценил людские жизни. Но она — нет, — говорю я и, поднимая голову, смотрю на него, точно в его глаза. Хочу, чтобы он услышал, хочу, чтобы понял. — Ты убил невинную девочку, которая умела любить весь этот поганый мир. Даже к тебе она прониклась состраданием. Всё твердила мне о боли, которую увидела в твоих глазах. Мечтала тебе помочь… Помни об это, брат.
Последующий разговор не складывался. Он, сам того не понимая, задел болезненную для меня тему. Я снова ушёл в себя, погруженный в свою скорбь. Мой взгляд был направлен на пляшущий огонь костра… Как знакомо. Кажется, подними я голову, так вновь увижу её. Она сидит рядом и снова что-то готовит… Болезненные воспоминания. Прошло три года, а всё до сих пор так ярко…
Погрузившись в свои мысли, я мог и отвлечься. Нет, держать себя в руках я был способен, врага к себе я бы не подпустил. Но моя отстранённость всё равно выглядела многообещающей для него. Я был уверен, Стив воспользуется возможностью и попробует на меня напасть. Но он остался сидеть на том же месте.
Между нами вновь наступила тишина. Я не был против. Я привык. Да и думаю, я сказал достаточно. Так что тишина — это единственное, что сейчас нам было нужно. Он не хочет меня слушать. Он не верит мне…
— Сказал бы ты мне об этом тогда, три года назад, я бы и слушать не стал. Но вот сейчас… — такое неожиданное заявление с его стороны заставило меня удивиться. Выйдя из своих мыслей, я посмотрел на него и понял, что всё это время он изучал меня. Не знаю, что именно он смог увидеть, но это заставило его всё больше засомневаться в своих взглядах. Неужели он всё-таки прислушался ко мне? — То существо… та… женщина… Ты любил её? — его голос дрожал, этот его вопрос был уж очень неуверенным. Видимо, выводы, к которым он приходил, шли вразрез всем его убеждениям. До сих пор веришь, что Инриго — всего лишь монстры, сумевшие переселиться в людское тело? Зря. Очень зря.
— Любил, — кивнул я ему в ответ, — и люблю до сих пор.
С одной стороны, так открыто говорить о своей слабости перед врагом, было неправильно, но я не стал лгать ему. И, кажется, мой голос, мой взгляд были красноречивей меня самого, ведь Стив понял, что его месть всё-таки случилась. Я обрёк его на тоску по любимому человеку, и он, сам того не осознавая, сделал тоже самое со мной. Такая боль, кажется, хуже самой смерти. Справедливо… можно и так сказать. Однако от понимания этого, я не увидел какой-то особой радости на его лице. Будто он начал задаваться вопросом, а какова цена такой его мести?
— Тем более не понимаю, — покачал он головой. — Раз она была так важна для тебя, то почему я до сих пор жив? Разве теперь ты не желаешь мести?
— Желаю, — кивнул я и увидел, как Стив нахмурился. Подумал, что это был намёк на то, чем именно закончатся эти наши посиделки у костра. Но нет. Он не угадал. — Но не тебе. Потому что ты переоцениваешь себя. Без помощи из вне ты бы никогда не смог добиться этого успеха.
