— Варанья, почему ты… — хотел было задать вопрос эльф.

— Угадай с трёх раз, — хмыкнул Хоук, который стоял рядом, сложив руки на груди.

Фенрис растерянно глянул на него и, увидев непривычно суровый взгляд друга, догадался с первого раза. Через мгновение слова Хоука подтвердились. Ведь в помещении стали появляться люди в тяжёлых тевинтерских доспехах и окружать их. Эльф не растерялся, схватил сестру за руку, чтобы спрятать за своей спиной ради её же безопасности, но девушка вырвалась.

— Прости, Лето, — мямлит она и отходит в сторону.

Это было для Фенриса полной неожиданностью. Зато Хоук довольно усмехнулся. Ведь сбылось его предположение о том, что это был никакой не шантаж, а самое настоящее предательство.

А потом появился он.

— О, малыш Фенрис, наивен как и всегда, — раздался властный насмешливый голос.

Эльф увидел, как по лестнице спускается тевинтерский магистр, а за ним ещё горстка телохранителей, и остолбенел. Данариус… Одно лишь это имя зажигало внутри беглого раба неистовую ярость и ненависть. Ведь этот человек уничтожил его жизнь, превратил в игрушку. И даже тогда, когда эльф сбежал, эта боль от клейм ни на секунду не давала забыть его. Фенрис годами мечтал о мести, о встрече с этим магом, чтобы наконец-то убить его… самым беспощадным способом. И вот Данариус, человек, которого он так ненавидел, наконец-то здесь. И эльф… испугался. Раньше, когда он только-только сбежал, Фенрису было нечего терять, у него не было даже хороших воспоминаний, он бы без сомнения бросил вызов магу, даже зная, что проиграет. Но сейчас этот тевинтерский магистр пугал по-настоящему своей силой, своими возможностями. Что если они не справятся с магом крови? Эльфа-то Данариус пощадит, ведь он ему нужен живым, а вот его друзья… Он испугался за них.

И этот страх вскоре стал злостью. Клейма Фенриса вспыхнули.

— Это ты привела их сюда?! — разъярённый эльф глянул на свою сестру, которая спряталась за спинами тевинтерских солдат. Значит, там ей безопасней, чем рядом с братом?

Варанья не смогла оправдаться и только опустила взгляд в пол.

— Ну-ну. Незачем кричать. Твоя сестра поступила как истинная подданная Империи, — вмешался Данариус. Судя по его насмешливому тону, он вообще не воспринимал всерьёз происходящее. Считая, что с таким количеством солдат он уже досрочно выиграл.

— Господин обещал взять меня в свои ученицы… — тихо проскулила Варанья, думая, что это желание оправдает её поступок. Но она не знала, что Фенрис после такого без сомнения подпишет ей смертельный приговор.

— Да твоя сестра очень талантлива, малыш Фенрис. Она сможет даже стать магистром, — тевинтерец же продолжил язвить, видимо, зная, что это разозлит его раба.

И это оказалось правдой. Ведь от злости Фенрис почти потерял голову. Его татуировки вспыхнули с новой силой, обволакивая всё его тело в лириумное сияние. Он был готов броситься на ненавистного врага, забывая о контроле.

— Стой. На месте, — неожиданный непривычно властный голос Хоука, будто пригвоздил воина к месту. Фенрис удивился, ведь мужчина с ним никогда так не разговаривал. Но его не менее холодный взгляд отбил всё желание возмущаться.

— О, какая встреча, Защитник Киркволла. В Империи о вашем участии в подавлении восстания кунари ходят целые легенды, — остановив эту перепалку, Хоук привлёк к своей персоне внимание магистра, который тут же жадным шакалом начал изучать и оценивать убийцу Аришока. Пусть Хоук был моложе и не так подкован в магии крови, но Данариус, очевидно, лишь в нём видел реальную угрозу для себя. — Так значит вы теперь хозяин моей сбежавшей собственности, — этими словами магистр, видимо, хотел повторить тот же успех, что и с Фенрисом, заставить потерять контроль над собой из-за злости.

Но Хоук ответил лишь полным равнодушием на его слова. Ничто даже не дрогнуло на его лице. Это, очевидно, заинтриговало магистра.

— Плохо следишь ты за своей «собственностью», — от того холодного и беспристрастного тона, каким говорил сейчас Хоук, его сопартийцы даже поёжились. В такие моменты они всегда радовались, что они с этим человеком на одной стороне.

— Признаю, — кивнул Данариус и принял правила этой странной игры. — Но этого больше не повторится. Как только он вернётся к своему хозяину, ему сотрут память, и волчонок больше никуда не захочет убегать.

Никто из спутников не понимал, к чему эти разговоры. Ведь, очевидно, что без сражения конфликт не решить, а с этим обычно Хоук тянуть не любил.

— Забирай.

Одно слово. Это слово громким холодным басом оглушило всех. Кажется, это слово разверзло саму Завесу, сотрясло всё мироздание. Настолько оно было неожиданным и нереальным. Все были ошеломлены: друзья, солдаты, прячущиеся под столами свидетели, даже Данариус. Скажи это кто-нибудь другой — посмеялись бы все, ведь это было очевидной шуткой… Но все знали: это сказал Хоук. А Хоук шутить не умеет…

— Нет, погодите! Хоук! Это же неправильно! — раздался звонкий голосок Мерриль, которая благодаря своей наивности сразу приняла услышанное за истинные намерения.

— Убивец, я тебе всегда говорил, что у тебя ужасные шутки. И сейчас точно не время, чтобы учиться шутить, — говорил Варрик в своей привычной манере, но отчётливо было слышно, как дрожал его голос. Даже гном после такого заявления, не мог сохранять спокойствие.

Но хуже было Фенрису.

Если слова способны убивать, то это только что произошло. Одно брошенное слово начало рушить всё, что строилось годами… Сюда, в Киркволл, он пришёл пустым, уставшим от беготни и вечных подозрений, беглым рабом. Хоук показал ему другую жизнь. Было неисчислимое количество ругани между воином и магом. В старом поместье даже не осталось того, что можно было разбить, настолько часто они дрались. Приходилось даже звать Авелин, чтобы остановить очередной мордобой. Но Хоук продолжал приходить к дикому эльфу. Продолжал командовать. Продолжал нанимать на разные задания. Они вместе пили и упивались в стельку, а после бродили по ночной Клоаке в поисках «сливок общества». «Лучше способа, чтобы очистить голову, и не найти», — отвечал Хоук на возмущения Андерса, который был вынужден в очередной раз разбираться с последствиями ночных похождений этих двоих да ещё и с похмельем. Вдвоём они зачищали целые лагеря работорговцев. Почему вдвоём? Потому что ту жёсткость, с которой Хоук убивал, не одобрял никто, морщилась даже Изабела. А Фенрис умел молчать, ведь тевинтерские ублюдки, по его мнению, иного и не заслужили. Умел также эльф и молча восхищаться умением этого человека делать то, что нужно. Рука Хоука никогда не дрогнет перед преступником, но и не будет поднята на невиновного. И пусть понятие невиновности у Хоука иногда шло вразрез с общими устоями. Пусть. Ведь таковы его принципы. И он им безукоризненно следовал. За это Фенрис его и уважал. Вместе они прошли через сотню битв. Фенрис давно привык и к тому, что нужно защищать мага, и к тому, что его спину защищает маг. Хотя Хоука «магом» он давно перестал называть. Считал эльф, что этим словом он ставит его наравне с теми одержимыми, которые бегут от Круга, или даже магистрами. Нет. Это был просто Хоук. Его друг. Его наставник…

— Пожалуйста, Хоук. Я не справлюсь с ними в одиночку. Ты мне нужен.

Зачем Фенрис это говорил? Видимо, пытался ухватиться за последний шанс, чтобы доказать, что происходящее ошибка, шутка, его величайшая хитрость, но никак не явь. Смотря на мужчину, он хотел увидеть хоть какой-то намёк или знак. Но не было ничего. Был лишь взгляд. Такой холодный… безжалостный. Так Хоук смотрит только на врагов и никогда — на друзей. Так он смотрит, когда полностью уверен в том, что делает, и, все знают прекрасно, ничто во всём мире уже не способно заставить его передумать.

— Справляйся сам. А я подыхать за тебя не собираюсь, — голос его был спокойным. Ни капли сожаления, ни капли раскаяния. Ничего.

— Правильное решение, Защитник, — хвалит Данариус, не без интереса наблюдая за реакцией друзей Хоука и в частности Фенриса.