Впрочем, в эти истории не очень-то верилось. Ведь в жизни я ни разу не встречала, чтобы аристократ женился на простолюдинке. Даже учитывая, что я много лет прожила в закрытом пансионе, такое событие не могло туда не дойти, ведь его обсуждали бы все слои общества.

Я почистила яйцо и надкусила. Поймала голодный взгляд мальчишки лет десяти. От этого взгляда я закашлялась и, забыв все наставления Овсянки о конспирации, поманила мальчишку к себе. Он удивлённо смотрел лишь пару секунд, явно размышляя про себя и оценивая степень риска, а потом решительно зашагал ко мне.

Женщина, сидевшая рядом с ним, протянула руку, желая ухватить за воротник слишком тонкой для поздней осени куртки, но не успела. Мальчишка уже был рядом со мной.

– Вот держи, – я протянула ему два бутерброда, – и маму угости.

Он схватил еду, тут же откусив изрядный кусок. Женщина смотрела смущённо, но не двинулась с места и приняла один из бутербродов, протянутый мальчиком. После первого же укуса её брови удивлённо вздёрнулись, и я с досадой вспомнила предупреждения Лилеи. Но тут же отмахнулась от мрачных мыслей.

Ведь глупо же думать, что из-за куска ветчины меня могут опознать?

Я отвернулась к окну и принялась рассматривать пробегающие пейзажи. За ночь мы отъехали довольно далеко от столицы. И природа здесь отличалась от привычной мне. Я уже давно не видела столько деревьев в одном месте, если не считать королевский парк.

Вокруг столицы уже давно вырубили леса, ведь нужно было чем-то топить печи. Позволить себе магические отопительные артефакты могла только аристократия, а простые люди топили по старинке – дровами. Но и те год от года дорожали. И жителям столицы приходилось много работать, чтобы зимой возвращаться в тёплый дом.

Здесь же вдоль железной дороги на многие-многие мили тянулся лес. Хвойные и лиственные деревья, перемешанные между собой, создавали неповторимый пейзаж.

На могучих дубах и трепещущих осинках ещё висели листья, жёлто-рыжие, а кое-где даже побуревшие от первых не слишком сильных морозов. Берёзы и клёны стояли голые, с протянутыми к небесам тонкими ветками. А вот хвойные радовали глаз тёмной зеленью.

Как же здесь красиво!

Одетая в камень столица и в подмётки не годилась этому яркому краю. Уверена, что весной, когда всё зазеленеет и зацветёт, здесь станет ещё красивее.

Только бы суметь найти общий язык со своей подопечной и её родителями, только бы продержаться на этой работе. От прелестей природы я перешла к мыслям менее радостным, но более насущным. Повторила про себя выдуманную Овсянкой легенду. Лучше бы, конечно, продумать разные мелочи, чтобы не забыть и не попасться на противоречиях.

Но поезд уже подходил к небольшому городку, и моему взгляду предстала приветливая надпись, выложенная на широкой деревянной стене тонкими обожжёнными дощечками:

«Добро пожаловать в Греной».

Стоило выйти из поезда, и меня затопила какофония звуков. Перрон был полон встречающими и прибывшими, люди двигались, кричали, обнимались и создавали такую толкучку, что протиснуться к зданию вокзала оказалось весьма непросто.

Неразборчивый женский голос что-то говорил в магически усиленный рупор. Информация была предназначена для прибывших в Греной, вот только я так и не сумела разобрать слов.

Хотя и прослушала трижды.

В толкучке найти носильщика оказалось невозможным, и я сама поволокла свой багаж. Сумка билась по измятому подолу дорожного платья, а саквояж то и дело норовил оттоптать мне сапожки.

И пару раз всё-таки оттоптал, зараза.

Наконец я выбралась из толчеи и ввалилась в здание вокзала. Но надежда немного побыть в тишине оказалась напрасной – здесь тоже кричали, толкались и наступали мне на ноги, забывая извиняться.

Уставшая за эти несколько минут больше, чем за предыдущие сутки пути, раскрасневшаяся и взлохмаченная, я наконец выбралась на улицу. И здесь вздохнула немного свободнее.

Покрутив головой по сторонам, заметила стоянку кэбов и направилась к ней.

Греной пока не поражал моё воображение.

Здание вокзала, оставшееся, к счастью, позади, было в два раза меньше столичного, но один в один повторяло архитектуру вплоть до фигурных решёток на окнах и больших круглых часов, только что пробивших полдень.

Передо мной развернулась площадь с неровной брусчаткой, заставившей порадоваться, что мои сапоги не имеют каблуков. В центре площади ворковала стая голубей, что-то выискивая в щелях, а по периметру – росли стриженные шарами липы с жёлтой, кое-где облетевшей листвой. Редкие скамейки были заполнены горожанами. А прохожие то и дело останавливались, приподнимали шляпы и перебрасывались друг с другом несколькими словами.

Одним словом – маленький городок, где все знают всё обо всех.

Я улыбнулась придуманному каламбуру и поставила саквояж и сумку перед единственным на стоянке кэбом. На удивление молодой возница (может, на пару лет старше меня) легко спрыгнул с козел и подхватил мою поклажу, чтобы закрепить в отсеке для багажа.

Кэбмен не вызывал у меня доверия. Я предпочла бы ехать с кем-то более пожилым и опытным. Но, подумав, испугалась, что это единственный кэб в городке. И если промедлю, рискую и вовсе искать гостиницу своим ходом.

Поэтому я не стала требовать замены и на вежливый вопрос:

– Куда вам, мисс? – ответила: – В гостиницу. – И спохватившись, добавила: – Приличную, пожалуйста.

– Конечно, мисс, – сверкнул зубами кэбмен, выдвигая небольшую лесенку, чтобы мне было удобнее забираться внутрь кэба.

Я опустилась на деревянное сиденье. И тело (точнее одна, уставшая за сутки пути, часть меня) отозвалось протяжным стоном. Мне нужно срочно отдохнуть, желательно лёжа и на чём-то мягком.

Я решила потратить несколько монет на гостиницу, чтобы привести себя в приличный вид и уже тогда отправляться к своему будущему нанимателю мистеру Милфорду. Всё же встречают по одёжке, а моя сейчас находилась в крайне плачевном состоянии.

К тому же я надеялась узнать немного о семье Милфордов. Хозяева гостиниц обычно много слышат, а потому они – лучшие источники информации. Этому меня научила Овсянка и снабдила подробными инструкциями, что и как спрашивать.

Во-первых, нужно разузнать о характере миссис Милфорд. Всё же именно хозяйка дома задаёт там атмосферу. Я должна знать, к чему готовиться.

Также следует расспросить о прислуге, а может, и познакомиться с кем-то из них. Слуги многое слышат и замечают, когда господа о них совсем не думают.

Гостиница мне понравилась. Небольшая, в два этажа, выкрашенная в легкомысленный розовый цвет. И название подходящее – «Приют для феи».

То, что надо.

– Спасибо, – я дождалась, когда кэбмен занесёт мои вещи внутрь, и вложила монетку в его ладонь.

Наглый мальчишка мне подмигнул и усмехнулся, прежде чем выйти на улицу. А я недовольно поджала губы – вот же нахал.

– Здравствуйте, рада вас приветствовать в «Приюте для феи». Вам точно у нас понравится, – ко мне спешила полная румяная женщина с ласковой улыбкой и распахнутыми руками. Словно бы для объятий.

Я сделала шаг назад, испугавшись, что она и вправду вздумает обниматься. Кто их знает, этих провинциалов, какие у них тут правила хорошего тона.

– Здравствуйте, – я выставила перед собой ридикюль и растянула губы в приветливой улыбке. – Мне нужна комната на полдня.

– Конечно-конечно, сколько угодно, – обрадовалась женщина.

Я повела головой по сторонам и поняла причину такой радости – кроме меня, в гостинице не было постояльцев.

Возможно, не последнюю роль в этом сыграл вырвиглазный ярко-розовый цвет, который явно был самым любимым у хозяйки. И она не жалела розовой краски при покраске стен, и пола, и потолка, и даже деревянных перекрытий. К тому же розовыми здесь были скатерти на столиках, ковёр на лестнице, перила на ней. Ну и сама хозяйка.

– Розетта, – представилась она, всё-таки умудрившись меня обнять вместе с ридикюлем. Благо её габариты это позволяли.