– Не надо на меня так смотреть, о вредности сей привычки мне отлично известно. – дочь медленно подняла на нее глаза, вздернув одну бровь, и, прогулявшись оценивающим взглядом по фигуре матери, заметила: – Да я вижу, ты готова к великим подвигам!

На женщине были надеты черные, узкие стрейчевые штаны, из-под черного пиджака виднелся ворот красной, в крупную клетку рубашки, а на ногах красовались темно-красные туфли на каблуке. Красиво, но неуместно, если учитывать то, куда она собралась.

– Язва! Что не так?

– В принципе выглядишь замечательно, но для экскурсии в такое место…

– Так я же не собираюсь кататься.

– Почему? За все же заплачено.

– За детей заплачено.

– И? Я думаю, тебе сделают поблажку, кто-то же должен быть им примером. Почему бы не воспользоваться возможностью? Неужто не хочется?

– Хочется, – отозвалась мама. – Конечно хочется, но за детьми постоянно смотреть надо. Кто, кроме меня, будет это делать?

– Мы, – спокойный ответ.

– Кто «мы»?

– Ты, да я, да мы с тобой. Я к двенадцати иду к Левину насчет экслибриса. Думаю, надолго он меня не задержит, мне сказали, что он из тех людей, которые знают, чего хотят. Поэтому после и прокатиться можно будет. Так что переодень туфли на кроссовки и сними пиджак. В остальном все приемлемо.

Девушка потушила окурок и поднялась с крыльца.

– Ну… хорошо.

Инна Александровна стянула пиджак и запустила им в Нику, но та ловко перехватила его в полете.

– Давай кроссовки, провокатор!

Ника зашла в дом, а вышла с парой черно-красной спортивной обуви в руках.

– Значит, в двенадцать? – переспросила мама, затягивая шнурки.

– Да. Часов в одиннадцать выйду, за час, думаю, доберусь.

– А что так долго? Пешком что ли?

– А как?

– Илья подбросить не может?

– Может, но я не хочу.

– Ну, как знаешь. Я убежала.

– До встречи!

Ярко-синий ковер был устлан обрывками белой и цветной бумаги. На них лежала Вероника в позе морской звезды, и щурилась: солнечный свет, струящийся из-за занавески, падал в аккурат в район глаз, но она не отворачивалась – лежала и разглядывала кусочек голубого неба, видневшийся в стеклянной вершине ее «пирамиды». Взяв в руку кулон-часы, она взглянула на время: до встречи оставалось еще целых два часа.

– Почему, когда чего-то ждешь, ты идешь так медленно, а когда нужна лишняя минутка – несешься, как шальное? – с неподдельной грустью в голосе обратилась она к немому циферблату. Потом с тяжелым вздохом поднялась, стряхнув с одежды клочки бумаги, и вышла из комнаты.

Чашка кофе, водные и косметические процедуры заняли меньше часа. После десятиминутного исследования шкафа на кровать полетели светло-серые джинсы-стрейч, такого же цвета жилетка и изумрудно-зеленая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Вероника оделась, собрала с пола последствия своего творческого психоза и вышла на балкон.

Небо было чистым. Солнце светило ярко, отражаясь от гладких поверхностей, и слепя глаза. Теплый ветер трепал влажные, рыжие волосы, а деревянный пол нагрелся так, что ступни обжигало.

Немного понаслаждавшись, она вернулась в комнату. И только она закрыла створки, зазвонил телефон. Номер был незнакомым, но она ответила.

– Слушаю!

– Госпожа Верхоланцева, здравствуйте!

Грубую манеру общения трубно было не узнать, да и подобным образом ее называл только один человек с некоторых пор, но невидимый собеседник, все же, представился.

– Это Левин Анатолий Аркадьевич беспокоит.

– Я узнала вас, здравствуйте.

– Хорошо. Я, собственно, чего хотел… Если можете, подойдите на пол часа раньше.

Голос стих в ожидании ответа. Ника тоже молчала, раздумывая, утверждение это было или вопрос?

– Вы еще там? – вновь раздалось в трубке.

– Д-да, да, я подойду, – поспешила ответить Ника.

– Замечательно. Примеры своих работ можете не брать, все, что мне было нужно, я уже видел, так что не таскайте лишнего. Жду вас.

Инструкции были получены, и разговор завершился.

Хмыкнув, девушка воспользовалась быстрым набором. В трубке раздались протяжные гудки.

– Мхале? – послышалось сладкое, сонное бурчание по ту сторону трубки.

Девушка развеселилась и насмешливо прощебетала:

– Нет такого слова!

– М-м? Што? – все то же бессвязное бормотание.

– Што-што… – передразнила Ника. – Здрасти, говорю! Поднимай свою тушку с постели и иди умывайся, я больше не могу дома сидеть, так что выдвигаюсь в вашу школу. Левин попросил на пол часа раньше подойти.

В трубке царило молчание.

– Илья, ты меня слушаешь?

В ответ лениво, но утвердительно промычали.

– Вот и отлично. Подберешь меня по дороге.

Вероника отключилась. С минуту стояла, прожигала взглядом свой телефон, положив ладони на стол, по обе стороны от оного, будто заклиная. И тот зазвонил снова. Она засмеялась и, поднеся аппарат к уху, принялась молча выслушивать.

– Блин, Сова, раньше не могла разбудить? Мне же на полную загрузку минимум час требуется. Я теперь, как ленивец, передвигаться буду. – пауза. – Эгоистка ты!

– Сколько восклицаний… – в женском голосе таилась издевка и возмущение. – С чего это я эгоистка?

– Потому что именно они, как правило, заботятся о себе, забывая о других.

– Ничего себе подача! – опешила девушка. – Если ты не умеешь быстро просыпаться, кто в этом виноват? Заводи будильник на пораньше! Я тебе хоть и подруга, но в одной постели с тобой не сплю и в няньки не нанималась, чтобы заботиться о твоем распорядке. Нужна нянька? Так за пятьдесят рар я в вашем распоряжении, а так… Какие ко мне претензии могут быть? А если бы мне никуда не надо было идти? Что бы ты делал?

На этот вопрос ожидаемо никто отвечать не стал, и Ника продолжила.

– Ты на машине, так что можно побыть и ленивцем.

– А баранку крутить и педали нажимать она тоже сама будет?

– Знаешь, ты утомил… Если закроешь свой милый рот прямо сейчас и пойдешь умываться, то очнешься гораздо быстрее. Только время тянешь. Пешком дойду.

– Сто-ой, стой, стой! Вероника, дождись меня! – прокричал парень в трубку, решив, что та собралась отключиться.

– Не ори. Зачем?

– Так времени много уже. А пока я одеваюсь и еду к тебе, ты мне кофею заваришь.

– Обиду, как ветром сдуло, да? Дома не пьется?

– Тебе что… жалко? Чего такая грубая?

– Чья бы корова мычала, – парировали в ответ.

– Ну, прости, вспылил. Но сейчас-то что? Я свое время экономлю, тебе услуги таксиста оказываю, а ты затрудняешься мне чашку кофе заварить? Ну ты и жучка… К тому же у тебя корица есть, а у меня закончилась.

– Какая досада, – огрызнулась Ника. – Тик-так, тик-так, тик-так…

– Что?

– Время пошло, говорю!

И она опять отключилась. Хорошее настроение скрылось на какое-то время за раздраженностью. Девушка забарабанила кулаками по столу, выпуская пар, и телефон выпал у нее из руки.

– Как ты меня бесишь!!! – рычала она, неизвестно к кому обращаясь – к телефону или к Илье.

Сделав несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоиться, она улыбнулась, пробегающей мимо кошке, подняла телефон и пошла варить кофе.

Спустя минут пятнадцать входная дверь отворилась и на пороге показался сначала оранжевый кроссовок, а потом и знакомая физиономия, взгляд которой умолял, чтобы на нее не злились.

В прихожей никого не оказалось, и Илья просочился внутрь. Прошел вдоль стенки до первой открытой двери и заглянул в кухню. Не ошибся.

Вероника сразу бросила на пришедшего косой взгляд.

– Забирай кружку и пошли, я уже опаздываю.

И себе под нос добавила:

– А ведь был такой замечательный план…

– Что за план? – полюбопытствовал востроухий.

– Выйти пораньше, пешком до школы прогуляться.

Девушка подошла, всунула Илье в руки горячую керамическую чашку и потихоньку, но настойчиво, вытолкала его за дверь. По ступенькам сбежала первая, Илья не спеша плелся за ней, пытаясь прихлебывать обжигающий напиток и спрашивал: