Призрак попытался схватить её за плечо, но бессильно стиснул зубы – не получилось. Он сжал руку в кулак, очень жалея, что не может расквасить им чью-нибудь морду. При жизни он поступил бы именно так: заявился в таверну и нарвался на драку, чтобы вернуть себе контроль на привычном поле боя. В драке всё просто, в драке есть победитель и проигравший. И вторым он никогда не становился.

– Почему у тебя каштановые волосы? – повторила Мириам.

Мертвец раздражённо передёрнул плечами:

– Понятия не имею. Спроси у моей драгоценной матушки при встрече.

Медиум закрыла глаза, вдыхая успокаивающий костровой дым. Он щекотал ноздри и возвращал мыслями к их с Викси многочисленным посиделкам у огня, к тому времени, когда всё было хорошо, а алый фургон ехал быстрее грустных мыслей.

– Ты не понимаешь, да? Я спросила, почему у тебя каштановые волосы.

– И?

Мири тяжело вздохнула (мужчины как дети!), встала, поправила покосившийся котелок и добавила в костёр поленце, пока пламя совсем не потухло. Развернулась на каблуках, уставившись прямо на мужчину, и широко улыбнулась, хотя в последние дни казалось, что вовсе разучилась это делать:

– Откуда я знаю, что они у тебя каштановые?

Призрак подался вперёд, намереваясь утопить рыжую нахалку в сарказме, как вдруг…

– О, вижу, голова начала работать, – ехидно отметила Мири.

Призраки не ощущают прикосновений. Не чувствуют жары и холода. Не хотят есть или пить. Призраки – лишь тени. Рыжеватые тени, не хранящие в себе живых красок.

А мужчина у костра имел отчётливый каштановый оттенок волос и тёмные дикие глаза.

Мири подмигнула ему зелёным глазом:

– Дошло?

Не будь он призраком, горло пересохло бы от осознания.

– Что ты об этом знаешь, ведьма? – хрипло спросил мужчина.

– Мириам.

– Что?

– Не ведьма. Мириам. Мири. Госпожа медиум. О прекраснейшая из женщин. Выбирай любое обращение из вышеперечисленных.

– Что ты знаешь об этом, – призрак сделал выразительную паузу и приподнял бровь, – о прекраснейшая из женщин?

– А ты?

– Ты выводишь меня из себя, ве… прекраснейшая из женщин.

– Это я умею, да, – подтвердила Мири и протянула руку: – А ты?

Мертвец вызывающе откинулся назад, но забыл, что сидит на бревне, поэтому принять эффектную позу не получилось.

– Я тоже умею, – подтвердил он.

– Это я заметила.

– Марах. Ты можешь звать меня Марах, прекраснейшая из женщин, – добавил он и протянул руку в ответ.

Прикосновение ладоней заменило рукопожатие, а Мириам снова показалось, что кожу пощекотал лёгкий ветерок. Нет, конечно же так не бывает с призраками. Но ведь и призрак ей достался не самый простой, так?

В котелок отправились овощи и крупа из мешочка. Мири готовила подчёркнуто неспешно, играя на нервах Мараха и не произнося ни слова. Наконец, перемешав суп в четвёртый раз, отпробовав и добавив соли, она села рядом с ним и сообщила:

– Мне нужно уехать отсюда.

Марах обвёл рукой сырую печальную рощу и язвительно уточнил:

– С чего бы? Такое гостеприимное местечко!

Мири как-то странно посмотрела на крышу фургона, на которую успел нападать целый ворох алых кленовых листьев.

– Видеть не могу больше это место, – прошептала она.

Марах понимающе хмыкнул:

– Всегда бежишь от неприятностей?

– И они пока ещё ни разу за мной не угнались, – девушка коснулась груди и склонила голову, как бы принимая комплимент.

– И как твой побег поможет мне?

Она расправила клетчатую юбку на коленях:

– А ты всегда уверен, что мир крутится вокруг тебя?

– Обычно так и бывает, да, – с достоинством кивнул Марах.

Деревянная ложка на длинной ручке снова заскребла по стенкам котелка. Мири перемешивала ужин долго, крепко над чем-то задумавшись и наконец выдала:

– Смерть шаманки открыла проход между мёртвыми и живыми, как на инициации. Все призраки, включая Ледну, ушли туда. А ты остался.

– Никогда не был подвержен стадному инстинкту.

– Или ты никогда не был мёртвым.

Комментариев на этот счёт у Мараха оказалось очень много. Они теснились у рта, толкали друг друга и не давали какому-то одному вырваться наружу насмешливым замечанием. Он подошёл, завистливо заглянул в котелок, скользнул взглядом по черенку ложки и хрупкой руке медиума, поднялся по плечу, ощупал шею…

– Ты только сейчас это поняла? – елейным голосом уточнил он. – Я повторял это снова и снова…

– А, – Мири махнула ложкой в его сторону, брызги упали на жухлую траву позади духа, – я тебя не слушала.

– Почему?!

– Ты мне не нравился, – как само собой разумеющееся объяснила девушка.

– А теперь, значит, нравлюсь?

Мири снова покосилась на крышу фургона и признала:

– Теперь я бы не отказалась от компании. Даже если она твоя.

Марах аж поперхнулся от такого заявления. Как всякий привлекательный мужчина, он никогда не был обделён женским вниманием. Более того, привык, что за него борются, срывая с соперниц шляпки вместе с париками, но никак не равнодушно дозволяют примкнуть к кортежу. Он легко подул на перья в косичках Мири. Те чуть шелохнулись, но понять, сдвинуло ли их дыхание мертвеца или ветер, было невозможно.

– А с чего ты взяла, что я захочу к тебе присоединиться?

Мириам тоже не впервые встречала как красавчиков, так и наглецов, и поддаваться на чары образца «два в одном» не собиралась.

– Для начала, – заявила она, – я единственная, кто тебя видит, и без меня ты сдохнешь от тоски. Да и вообще ты первым ко мне прицепился, так что, честное слово, если сгинешь, страдать не буду. Ну и ещё одна такая ма-а-а-аленькая деталька… – Мири выдержала паузу, обыкновенно доводящую её клиентов до сердечного приступа и заставляющую изрядно раскошеливаться. – Ты провёл со мной четыре дня и внезапно начал напоминать живого. Не задумывался, что случится через неделю? Две? Три?

– А ещё я тебе нравлюсь, – самодовольно закончил Марах.

– А ещё ты меня нервируешь, – язвительно исправила девушка. – Но ты и правда выручил нас с наёмниками. И Леши выздоравливает благодаря тебе. Так что я в долгу. И да, зову тебя поехать с нами: со мной и Вик.

Обмен колкостями прервало сдержанное кхеканье.

В дверях, придерживаясь за стену фургона, стоял Леши. Его глаза казались огромными из-за синяков под ними, волосы спутались, а повязка от плеча до пояса, хоть и была свежей и чистой, словно рубила тело надвое.

– Я помешал? – тактично поинтересовался он.

– Леш! – Мири бросилась поддержать друга. – Чего встал? Тебе ещё отдыхать надо…

– Ничего, – криво ухмыльнулся он, – на мне всё заживает как на собаке.

– Давно ты тут стоишь?

Оборотень пожал правым плечом, всё ещё не рискуя дёргать левым.

– Достаточно. С кем говорила?

– М-м-м, – осклабился Марах, – кто-то обиделся, что ты отвлеклась на другого.

– Ой, иди ты! – отмахнулась Мири.

– Я?

– Не ты, Леш. Марах. Хотя, в принципе, оба вы идите. Ты – в постель. А ты – она обвинительно выпучила глаза на призрака, – нафиг!

– Одумайся, женщина! – вздёрнул брови Марах. – Ты ведь уже ко мне привыкла!

– Не дай святые! – искренне ответила медиум.

– Один в постель не пойду, – простосердечно заявил Леши. – Ты со мной? Нет? Тогда я тут посижу.

Девушка попыталась запихнуть двоедушника в фургон, но тот потуги проигнорировал и тоже спустился к костру.

– Алё! А я тут, значит, одна подохнуть могу к феюнам? – тут же донеслось из повозки, и наружу поспешила Викси.

Летать она не могла. После стычки с наёмниками крылышки были помяты, а левое нижнее ещё и треснуло. Зато уже восемнадцать раз фея ненавязчиво намекнула, что, если бы не она, выживших вообще не осталось бы. Собственно, она была не так уж и не права, хоть и приписывать себе героическую единоличную победу над троллем и нескромно.

Двоедушник вытянул босые стопы к огню, блаженно пошевелив пальцами, и только медиум заметила, как ревниво наблюдал за этим Марах. Мири подхватила фею, усадила к себе на плечо и вернулась к готовке, из-под чёлки следя за оборотнем. Тот никак не выказывал беспокойства и вообще выглядел почти таким же невозмутимым, как восседающий рядом с ним невидимый Марах.