– Алкоголика я в тебе гублю. Не буянь, Вик, у нас хороший клиент сегодня. Оно того стоит.

Фея мгновенно высунулась из убежища и деловито поинтересовалась:

– Насколько хороший?

– Как минимум на новое платье, – хмыкнула Мириам, бессовестно играя на слабостях феи.

– Ладно. Рассказывай.

И Мириам рассказывала. Про страдающую вдовушку, отказывающуюся снимать траур вот уже второй год и всюду жалующуюся, как бессовестно и невовремя покинул её любимый супруг, оставив в наследство всего-то имение, пару магазинов, плодородные поля с сытыми работниками, два сундука шелков и небольшую (большую!) денежную компенсацию за неудобства с похоронами. Про личную жизнь вдовушки известно немногое, лишь то, что супругу она была верна, заглядывала в рот и убивать его намерений не имела, а стало быть, насильственную смерть исключаем.

К сожалению, путь от трактира до соседней улочки, где девушки и оставили своё передвижное жилище, занимал крайне мало времени, поэтому сообщить больше Мири не успела: кибитка, в которой прибыла госпожа в чёрном, уже стояла рядом с разукрашенной повозкой медиума, а флегматичный кучер слегка подрёмывал, почти не слушая неумолкаемый стрёкот хозяйки.

– Опоздали… – закусила губу Мириам, но тут же натянула на уши самую радушную из своих улыбок (с ощутимым оттенком скорби, разумеется, дабы та соответствовала случаю). Девушка замедлилась, пока её не заметили, и приблизилась с величавым достоинством, прикрывая пригоршней любопытно торчащую из складок юбки голову феи. – Вижу, вижу, какая трагедия привела вас ко мне, госпожа… Нонна? – мрачно-вопросительно протянула она.

Густая вуаль, закрывающая лицо вдовы, колыхнулась. Женщина втянула воздух, благодаря чему ткань обрисовала острый нос и выдающийся вперёд подбородок.

– Я знала, – восторженно прошептала госпожа Нонна, – знала, что это вы! Меня отговаривали, называли сумасшедшей, раз пустилась в столь дальний путь ради встречи с медиумом, но я уже чувствую, – вдова схватила ладони Мириам и притянула девушку с похвальной для своих возраста и статуса силой, – чувствую, что вы поможете мне!

– Разумеется, госпожа Нонна, – согласно закивала медиум. Я ощущаю вашу боль…

Воспользовавшись оказией, понятливая Викси расстегнула нарочно вшитую в карман застёжку, прошмыгнула по сорочке к сапогам и метнулась в фургон – готовить священнодейство.

А вдовушка, довольная, что нашла ещё одни девственные уши, вдохновенно вещала.

– Он покинул меня так внезапно! Так жестоко бросил одну в целом мире! Вы молоды, Мириам, молоды, несмотря на всю вашу славу и… способности. Вам не понять, каково это – проводить с возлюбленным каждый день, каждое мгновение, следовать за ним след в след, рассказывать о каждом событии дня…

– Вероятно, утомительно, – тактично предположила девушка, обеспокоенно зыркая на фургон, в котором что-то звякнуло и разбилось.

– Что вы, Мириам! Это прекрасно! У нас с супругом не было секретов: мы вместе завтракали… Он очень любил яйца, сваренные в мешочек, понимаете? Такие, чтобы белок са-а-а-амую чуточку прихватился, а желток…

– Да-да, я представляю.

– Ну вот. А я всегда предпочитала вкрутую. В полдень он любил выпить крепкого чаю, а мне слуги приносили…

Фургончик пыхнул дымом и покачнулся, невовремя привлекая внимание госпожи Нонны, но медиум, практически незаметно выругавшись, с силой развернула к себе лицо вдовушки и, многозначительно глядя на неё правым, свободным от повязки глазом, сообщила:

– Я чувствую вокруг вас сгустившийся дурман! Запах мокрой земли и прелых листьев!

Справедливости ради надо признать, что медиум не врала: унюхать прелые листья и сырую землю по осени можно было где угодно в деревне оборотней, не только возле безутешной вдовы. Но Мири умела подать любой бред со столь многозначительным видом, что у клиента не оставалось ни малейших сомнений: именно это свидетельствует о наличии призрака.

Госпожа Нонна прикрыла рот угловатой ладонью, что в общем-то никак не сказалось на скорости генерируемой ею болтовни:

– Это ведь значит то, о чём я думаю? Я знала, что любимый не покинул меня, что наш брак сильнее смерти, что он обязательно подаст весточку…

– Тш-ш-ш-ш-ш!

Но прижатый к губам вдовы палец тоже не сумел прервать поток стенаний. Разве что они стали чуть менее внятными, потому что, не решаясь отстраниться от «специалиста», госпожа Нонна продолжила болтать лишь краем рта:

– Я усида гывырилы, шты мы буым уэсте пусли шмерты!

– Сочувствую, – искренне вздохнула Мириам.

– Фто фы! Эфо феликое флаго!

Уточнить, что сочувствовала она не вдове, а почившему супругу, вынужденному день ото дня выслушивать доклады о каждом шаге супруги, Мири не успела – поднятый над деревянной крышей фургончика флажок сообщил о готовности Викси к работе.

– Пройдёмте, – недобро прищурила глаз медиум и приглашающе открыла перед клиенткой низенькую дверцу, о верхнюю перекладину которой сама неизменно шарахалась лбом. Шарахнулась и в этот раз, но успела вернуть лицу невозмутимое выражение прежде, чем вдовушка обернулась на стук.

Внутри фургончик был именно таким, каким ожидали увидеть его заказчики. Тесная тёмная комнатка обыкновенно была наполнена дымом благовоний так, что его можно резать ножом. На самом деле, Мири терпеть не могла этот запах и тщательно проветривала каждый вечер, отодвигая плотно прилегающие ставни на полозьях. Правда, в этот раз вонючие палочки едва-едва успели заняться, и дымок от них закручивался причудливыми узорами, схожими с бордовыми рисунками цветов на коврах, увешивающих стены, пол, а местами ещё и потолок. Кисти на занавесках, добавляющих ещё больше тени, таинственности и пыли, как многократно убеждалась хозяйка фургончика, едва заметно шевелились, словно кто-то перебирал их призрачными пальцами. А привязанные к ним колокольчики мерно покачивались, как если бы экипаж не стоял на месте, а неспешно колесил по дороге, но пока (только пока, хе-хе!) не звякали. Кровать в самом дальнем углу, застеленная тяжёлым пледом, напоминала припрятанный гроб (Мириам не только подтверждала слухи о его наличии, но ещё и сама их активно распространяла). Большую же часть комнаты занимал круглый стол с бархатной скатертью, прижимаемой хрустальным шаром (на самом деле, обычное стекло, куплен на бесценок у гномьего мастера из-за трещины, которую Мири просто всегда поворачивала на свою сторону).

Задним умом пожалев, что не успела переодеться соответственно случаю, медиум прикрыла приметные рыжие лохмы платком, по-бандитски завязав его узлом назад, и сурово воззрилась на вдовушку, выставив вперёд руку и словно бы ощупывая застывший между ними воздух.

– До чего очаровательное местечко! – не могла сдержать комментарии госпожа Нонна. – Уверена, призракам здесь очень уют…

– Тш-ш-ш-ш! – строго шикнула Мири.

– Конечно-конечно! Понимаю, насколько сложная у вас работа… Вероятно, необходимо прочувствовать тонкие материи? Знаете, моя матушка тоже была своего рода медиумом. Мы могли бы после побеседовать и с ней тоже?

– Тш! Ради четырёх святых, тш! – чуть более раздражённо и настойчиво повторила Мири, а стол вдруг издал смешок, плохо замаскированный под кашель.

– Вы слышали это?! – Вдовушка откинула вуаль, под которой обнаружилась румяная вытянутая мордочка, похожая на мышиную.

«Чтоб тебя, Вик!»

Мириам уже представляла, как выкручивает маленькой поганке всё её четыре стрекозиных крылышка, а во все стороны летит сверкающая пыльца, но госпожу Нонну оказалось не так легко пронять:

– Это он! – экзальтированно воскликнула вдовушка. – Я знала, он обязательно придёт! Милый, милый, ты слышишь? Хотя что это я… Конечно, слышит! Он всегда меня слышит! Всегда-всегда, ведь так, любимый? Знаешь, сегодня утром, когда Сини подавала завтрак… Ах да, ты же не знаешь Сини! Чудесная девчушка, чудесная! Я взяла её в прошлом месяце. Вот уж не думала, что девочка приживётся: первым делом она расколотила нашу антикварную вазу. Ну ту, что дядюшка дарил на свадьбу. Кстати, насчёт дядюшки. Можешь себе представить? Он снова женился!..