Объясните нам, пожалуйста, ваши слова из прошлой передачи: о том, что ничего нового в Новом Завете нет, кроме личности Самого Христа.

Господь нам в Новом Завете вкратце, до предела пронзительно сказал то, что издревле открывал Бог через пророков в Ветхом Завете. Единственная книга, на которую ссылается Христос, когда проповедует нам, – это Библия, т. е. Ветхий Завет. Бог в Ветхом Завете (я очень не люблю этот термин – Ветхий Завет, надо – Моисеев Завет или Завет) всё, что мог, раскрыл, но раскрыл таким образом, что люди многое не услышали. Пророки-то всё услышали – мы же их почитаем как святых, мы же совершаем в честь них богослужения и называем в честь них детишек.

Пророки услышали всё, что Бог говорил им в Ветхом Завете. Но говорил-то Он не только им, а всем. А все не услышали. И тогда Господь пришел на землю и сказал всё то же, но так пронзительно, что Его услышали люди уже в несравненно большем числе. И, я думаю, всякий богослов вам скажет, что весь Новый Завет скрыт в Ветхом. И чтобы докопаться до этого, нужно быть таким чистым, какими были пророки. Не все мы до такой степени стяжали Духа Святого, как святые праведники и пророки Ветхого Завета. И вот поэтому к нам, грешникам, пришел Господь. Ведь если бы все были праведники, то тогда и Христу не надо было бы в этот мир приходить. В этот мир Христос пришел не ради праведников, а ради грешников, для того чтобы раскрыть нам то, чту Бог издревле говорил в пророках, а мы не слышали. Не слышали, потому что не хотели. Эта мысль очень важна еще и потому, что в Ветхом Завете – вся полнота правды о Боге, о мире, о нас с вами. Но она там так сложно высказана, что единицы только, читая Ветхий Завет, могут до этой правды докопаться. А в Новом Завете эта же правда дана нам так просто, что даже дети читают Новый Завет и весь его понимают и принимают в свое сердце. Не случайно же не только новозаветные чтения мы используем во время богослужения – Апостол и Евангелия, но и чтения из Ветхого Завета тоже. На вечерне всегда положено чтение из Ветхого Завета.

Я сегодня пытаюсь с вами говорить о том, что богослужение, которое мы с вами совершаем, далеко не всегда совершалось по тем канонам, по тем установлениям, по каким мы его совершаем теперь. И, конечно, в основе своей оно восходит к апостольским временам. Но конкретные его моменты, конкретные обычаи, конкретные установления из века в век изменяются. Новое входит в богослужение, и что-то старое из богослужения уходит.

Например, вчера вечером во многих московских и не московских храмах тоже совершалась утреня по пасхальному чину. Вы слышали в церковных новостях сегодня о празднике – Воскресении словущем, дне памяти сооружения и освящения храма Воскресения Христова в Иерусалиме[2]; так вот, в этот день принято совершать утреню по пасхальному чину. Правда, об этом в церковном уставе не говорится, но это такой старый московский благочестивый обычай, которому следуют настоятели многих Воскресенских храмов, например, в Вешняках, неподалеку от метро «Рязанский проспект», или на Ваганьковском кладбище, или на Арбате, в Афанасьевском переулке, или в Сокольниках. Вот в этих храмах совершается обычно пасхальная утреня – и у нас в Столешниковом. И когда мы приходим в храм в этот день и, конечно, в пасхальную ночь, нам кажется, что пасхальное богослужение со времен апостольских совершается именно так, как мы привыкли его совершать. А на самом деле оно всё, от начала до конца, составлено святым Иоанном Дамаскиным. Значит, оно появилось только в VII веке, а до VII века совершалось по совсем другим установлениям, и только историк Церкви может рассказать теперь, и то далеко не полностью восстановив картину этого богослужения, как оно совершалось до того времени, пока этот чин не был составлен святым Иоанном.

Я напомню вам, что мы с вами начали сегодня разговор о богослужении. И задачей моей было показать вам, что богослужебный чин не всегда был таким, каков он сегодня, что он складывался и видоизменялся веками, что он такой же живой, как жива жизнь нашей Церкви.

В прошлый раз мы условились с вами говорить о богослужении. И мы говорили о том, что за те двадцать веков, которые прошли со времен апостольских, оно не осталось неизменным. Каждый век вносил в богослужебный чин что-то новое, а что-то, наоборот, уходило, оставаясь в богослужебных книгах прошлых времен, но переставая быть нужным нам в нашей личной молитве каждый день. Так, я сказал вам о том, что за последнее время в богослужение вошли такие моменты, от которых теперь нам отказаться очень трудно и даже невозможно. Во-первых, чтение записок с именами людей, о которых мы молимся во время литургии, и, во-вторых, совершение Пассий в воскресные вечера Великого поста, этих удивительных служб Страстям Христовым.

Я говорил и о том, что в 1920-е годы в Киеве монахи Киево-Печерской лавры начали совершать евхаристические вечерни. По вечерам они собирались и во время вечерни, которая положена в это время по уставу и которая совершается во всех без исключения православных храмах мира, читали акафист ко Причащению Святых [Христовых] Таин. Этот акафист иногда используется в приходской практике для того, чтобы читать его в конце литургии, пока священник готовит Святые Дары в алтаре, а литургия уже завершилась, и люди молятся, ожидая, когда распахнутся Царские врата и выйдет священник со Святой Чашей для того, чтобы начать Причащение. Вот в этот момент иногда читается этот акафист, а отцы из Киево-Печерской лавры начали читать его по вечерам вне связи с таинством Евхаристии, но как бы приглашая тех, кто по тем или иным причинам не смог прийти в храм утром, чтобы участвовать в литургии, пережить молитвенное воспоминание о таинстве Евхаристии. И оказалось, что эта практика удивительна, потому что многие из тех, кто никогда не бывал на литургии (потому что на литургию надо рано вставать, не у всех это получается, особенно у тех, кто работает в будние дни), но один или два раза побывал на евхаристической вечерне, молясь за этим акафистом, начинали чувствовать, что участие в литургии для них просто необходимо. Таким образом, это нововведение удивительным путем открыло многим чудо Евхаристии, обратило очень многих людей того времени к живой церковной жизни, сделало их из пассивных христиан активными участниками благодатной жизни Церкви. Может быть, действительно, то новое, на что благословляет нас Господь в богослужении, – это не менее драгоценное сокровище, чем то, что передается из века в век. Тем более что всё это новое не рождается на пустом месте. Это новое связано с нашей благодатной жизнью в Церкви. Это очень важно понять и запомнить.

Каждый день заходит солнце, темнеет, наступает ночь. Каждый день наступает сначала полночь, а потом приближается рассвет, солнце восходит, начинается день и так далее. Вот уже тысячи и тысячи лет встречает человек закаты и восходы. И не первую уже тысячу лет богослужение вписано в суточный круг: от заката через полночь, восход и полдень до нового заката. И так каждый день: годы, десятилетия, века, тысячелетия.

Суточный церковный круг начинается с вечера, с вечерни, с той молитвы, которую евреи во времена Спасителя называли «мааръв» и на которую они непременно собирались вместе. По образцу синагоги собирались и апостолы, первые христиане, а затем их ученики, и так в течение двух тысяч лет, до сих пор, и мы собираемся вместе на вечернюю молитву, которую так и называют – вечерня. Вечерня включает в себя пение 140-го псалма «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя! Услыши мя, Господи!.. Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою, воздеяние руку моею – жертва вечерняя. Услы-ши мя, Господи!» После псалма поется древний гимн: Φῶς ἱλαρὸν ἁγίας δόξης ἀθανάτου Πατρός οὐρανίου – «Свете тихий святыя славы безсмертнаго Отца Небеснаго». И затем читается молитва при наступлении вечера: «Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам. Благословен еси, Господи, Боже отец наших».