Помимо собаки в доме всегда жили один-два кота, которые гуляли сами по себе с полной свободой действий. С собакой они не враждовали и спокойно прохаживались мимо друг друга. Справа от входной двери дома около земли имелось вырезанное отверстие, через которое питомцы могли свободно попадать в помещение и выходить из него гулять. Часто они уходили куда-то на весь день, а потом возвращались только чтобы поесть и поспать. К сожалению, многие из них не проживали долгую жизнь. В условиях полной свободы они попадали в разные неприятности, но чаще всего погибали под колесами автомобилей, перебегая дорогу. Главной долгожительницей и полноценным членом семьи являлась кошка Маркиза – преимущественно белого окраса с рыжими и чёрными пятнами, очень ласковая и умная. Артём помнит её всё своё детство. Она жила в этом доме ещё при прабабушке и каждый год приносила потомство. Однажды кошка рожала летом, когда мальчик находился в деревне. Во время родов она лежала на подстилке под кроватью в старой комнате и тихо мяукала. Писк маленьких котят слышался во всём доме. Слепые они ползали по полу в поисках своей мамы, а та лежала, подставив живот, чтобы новорождённые могли кормиться. Когда какой-нибудь котёнок уползал в сторону, Артём перекладывал его обратно к кошке. На следующий день малыши уже пропали. Елизавета Варсанофьевна их куда-то уносила после каждых родов. Ребёнок очень переживал по этому поводу, жалея животных, но понимал, что содержать их всех невозможно. Ещё больше переживала Маркиза, которая бегала по дому в поисках своих детей и не переставая звала их. Через несколько дней она успокаивалась и возвращалась к обычной жизни. Кошка прожила около двух десятков лет, пережив множество своих детей, которых периодически оставляли после очередных родов, взамен погибших предыдущих. Под конец от старости она начала много болеть и в последние месяцы жизни почти не ходила, мучаясь от болей. Чтобы избавить от страданий, её усыпили, о чём было невероятно грустно узнать уже повзрослевшему к тому времени Артёму.
Дорожка шла всё дальше по участку вдоль грядок по обеим её сторонам и заканчивалась у заднего забора, где с левой стороны стояли сложенная из брёвен баня и металлический сарай. Слева от входа в баню находилась поленница с ровными рядами сложенных берёзовых и сосновых поленьев. Вход вёл в предбанник с печью в дальнем правом углу и дверью, ведущей в парилку. Банный день проходил по субботам. Обычно, каждые выходные приезжали родственники, чтобы отдохнуть на природе и попариться. С утра Александр Павлович начинал таскать вёдра с водой из колодца и заполнять ей котёл для горячей воды и бидоны, стоящие на полу в парилке, для холодной. Артём просил, чтобы днём, когда наступало время затапливать печь, звали его, чтобы он сам разжёг огонь. В печь складывалось несколько поленьев, промеж них засовывался обрывок местной деревенской газеты и поджигался. Сухая древесина мгновенно загоралась, а из трубы на крыше начинал валить белый дым. Периодически мальчик прибегал, чтобы проверить огонь и подбросить ещё топлива. Через несколько часов баня прогревалась и, открывая дверь в парилку, всё тело мгновенно обдавало жаром. Артём никогда не любил жару и париться в духоте. Но в детстве его всегда отправляли мыться с дедушкой одним из первых при максимальной температуре. Большую часть времени он проводил на полу в более прохладном воздухе. Внутри парилки слева от входа находился большой металлический котёл, сверху которого торчала труба, идущая к потолку и обложенная крупными гладкими камнями. Снизу располагался кран, чтобы набирать кипяток. Справа стояли несколько бидонов с ледяной колодезной водой, чтобы разбавлять огненную воду из котла до приемлемой температуры. Впереди в ширину всей задней стены располагалась лавочка и возвышающаяся позади неё полка для отпаривания. Во время мытья вода просто лилась на пол и утекала в щели между досками, уложенными на полу. Иногда Александр Павлович загонял внука на верхнюю полку и даже слегка прикладывался веником, мотивируя это тем, что нужно сбить всю грязь, которую ребёнок собирает на улице. Мальчику это очень не нравилось. Процедура мытья происходила непросто. Сначала требовалось навести в тазу воду нужной температуры, налив несколько ковшей холодной воды, а затем разбавляя её кипятком. Ещё маленький Артём целиком помещался в стоящей на полу металлической ёмкости. Дедушка намыливал его и обливал сверху водой из ковша. Когда мальчик подрос, то стал мыться самостоятельно. Александр Павлович всегда заставлял мылить голову по три раза, чтобы волосы блестели и скрипели между пальцами. Дальше губкой старательно тёрлось остальное тело, после чего ребёнок вставал на пол, а дедушка сзади окатывал его остатками воды из таза с головы до ног. Помывшись, Артём выбегал из парилки, чтобы наконец-то вдохнуть свежего воздуха и остыть. Хоть он и мылся со своим дедушкой и понимал, что это нормально, но всё равно стеснялся и всегда чувствовал неловкость, находясь голым в присутствии других людей, кем бы они ни были. Поэтому со временем он стал ходить в баню один и самым последним, когда уже все помылись и в парилке становилось не так жарко. После купания весь распаренный и кристально чистый мальчик выходил на улицу и ветер мгновенно обдавал свежестью, даря приятное ощущение прохлады. Тело успевало остыть за время преодоления пути от бани до дома, где каждого вернувшегося встречали возгласами «С лёгким паром!» и приглашали присоединиться к семейным посиделкам. Банный день являлся важной частью жизни в деревне и приносил много радостных моментов в кругу семьи.
Большую часть правой стороны участка занимало поле для картофеля. Так как Артём приезжал в деревню только летом, то на нём уже ровными рядами возвышалась над землёй ботва. Периодически выдавали консервную банку, наполовину наполненную водой, и отправляли собирать колорадских жуков. За домом рядом с гаражом стояла теплица, где обычно росли огурцы и сладкий перец, и большая бочка, в которую набирали воду для полива огорода. Ёмкости поменьше равномерно расставлялись вдоль дорожки для удобства полива грядок. В огороде росло множество продуктов – лук, чеснок, морковь, горох, фасоль, капуста и другие. Имелось и много вкусностей, таких как клубника, малина, земляника, красная и чёрная смородины. Возвышалось несколько деревьев яблонь, слива и орешник. Выйдя в огород, мальчик мог наесться, срывая на ходу плоды с грядок.
Через задние ворота, у которых заканчивалась дорожка, идущая через всю протяжённость участка, выходили на так называемые «зада», где в пяти метрах находился пруд, за которым возвышались деревья начинающегося леса. В небольшом водоёме купались и ловили рыбу. Прямо напротив ворот над водой располагался мостик, с которого полоскали постиранное бельё и спускались в воду, сквозь которую проглядывалось песчаное дно. Ещё в отсутствии водопровода пруд использовали для полива огорода. Александр Павлович устанавливал рядом с мостиком водяной насос и по проложенным вдоль всего участка шлангам вода наполняла бочки. Рыба ловилась не очень активно, видимо, из-за жаркой летней погоды, поэтому, чтобы самому не стоять часами в ожидании поклёвки, Артём забрасывал несколько удочек, сделанных из длинных веток орешника, в разных местах и уходил. На крючок в качестве наживки насаживался земляной червь, которых в изобилии имелась возможность накопать в огороде. Периодически мальчик приходил, чтобы проверить состояние снастей и, если везло, то доставал из воды попавшуюся рыбу, но чаще всего обнаруживал пустой крючок. Однажды, как обычно придя проверить поплавки над водой, он не обнаружил один из них у самой маленькой удочки в дальней стороне пруда среди зарослей камыша. Пробравшись сквозь кусты, рыбак поднял удилище и потянул на себя. Тонкая ветка орешника изогнулась как натянутый лук. Почувствовалось что-то тяжёлое на другом конце лески. От осознания, что это большая рыба, нахлынуло волнение и от адреналина сердце забилось быстрее. Руки с трудом удерживали удочку и никак не получалось вытащить добычу, так как от тяжести древесина изгибалась так сильно, что вот-вот могла сломаться. Перебирая руками вдоль удилища, Артём смог дотянуться до его конца и схватиться за леску. Стоя на самом краю около воды, он начал тащить её на себя, несмотря на то, что от прилагаемых усилий натянутая как струна тонкая нить больно врезалась в кожу ладоней. Добыча упиралась и виляла в разные стороны, пытаясь сбежать. Мальчик изо всех сил старался победить и достать трофей из воды, но роста и длины рук не хватало, чтобы тянуть вверх. Приходилось тащить вдоль поверхности воды до самого берега, попутно собирая прибрежные водоросли. Леска была не очень длинная, но по ощущениям казалось, что в ней метров десять, и тянулась она бесконечно. В конце схватки мальчик увидел в воде прямо перед собой огромного карпа, серебряная чешуя которого переливалась от движений тела, и, подняв руки вверх, с трудом вытащил его из воды. Под тяжестью веса добычи удилище гнулось, не позволяя поднять её над землёй. Сжимая в одной руке леску с висящей на ней рыбиной, а в другой держа удочку, ребёнок находился в таком возбужденном состоянии, что не ощущал ни тяжести, ни боли в натёртых красных полосах на коже. Артём не решался взять рыбу руками, так как боялся её из-за больших размеров. С уловом он сломя голову побежал домой, а стоявший в это время неподалёку сосед восторженно восклицал, глядя на блестящего в лучах солнца карпа. Елизавета Варсанофьевна пребывала в шокированном состоянии от вида висящей в воздухе огромной рыбы, которая закрывала собой солидную часть её внука. После раздумий, что делать с этой добычей, решили сварить уху в выходные, чтобы накормить гостей и заодно похвастаться перед ними уловом. Всего из одного карпа приготовили большую кастрюлю ухи, которой хватило на всех. Помимо кусков мяса в воде плавало огромное количество икры, которая оказалась в брюхе. Мелкие бледно-оранжевые шарики закрывали дно каждой тарелки. Довольные угощением все хвалили Артёма, а он испытывал большую гордость и счастье от такого невероятного успеха.
