Мэл откинула штору и выглянула на улицу. Тут же запахнула его и прижалась к стене. Сердце екнуло и ушло в пятки: напротив окна стояли императорские стражники. «Они следят за мной!» — такой была её первая мысль. Но затем кровь замедлила бег, Мэл пораскинула мозгами: о её желании уйти с бедуинками знали только Верховные и Омниа, а он точно её не предаст. Не предаст же? «Значит, у них другое дело, и они скоро уйдут. В крайнем случае придётся выйти через главный вход: честные граждане ведь не вылезают из окон».

И Мэл принялась ждать.

Она слышала, как стражники переговаривались, но слов не разбирала. Солнце поднималось. Мэл ходила туда-сюда, от волнения ей стало жарко в лётном костюме. «Может, спросить у них?» — она стянула верх комбинезона до пояса, сняла обруч и натянула сорочку.

Мэл неспеша выглянула в окно, зевнула. Стражник тоже зевнул.

— Доброе утро, достойный, — обратилась к нему девушка. Херувим поздоровался в ответ, Мэл продолжила: — Обычно мои окна так не охраняют. Не подскажете, что стряслось?

— Императорским указом Вам запрещено покидать дом, а мы за этим следим.

— М-мне? — Мэл вцепилась в откос, а другой рукой указала на себя.

— Да, Вам. Вы же Мэл Астра Аэкум?

Девушка кивнула.

— С-спасибо, — произнесла она бесцветным голосом, медленно сползая на пол.

— Пожалуйста. Доброго дня.

Мэл сидела на полу в наполовину спущенном комбинезоне и надетой поверх ночнушке, глядя в пол. По её коже будто водили кусочками льда, а внутри она горела. Голова забилась тяжелой, вязкой пустотой.

«Значит, меня всё-таки предали» — пульсировала одна-единственная мысль.

Но кто? Родители, хоть и могли догадаться, что она сбежит, не издавали Императорские указы. Верховные? Хеяра всё ещё хотела разгадать загадку близнецового пламени. Она даже пошла на уступки, лишь бы вернуть доверие Мэл. А вот Лариша её недолюбливала. Зачем ей могло понадобиться остановить Мэл, а значит, и Хеяру?

И последним был Омниа. Она хотела бы не брать его в расчёт, но последние месяцы научили её поменьше доверять людям. Он мог измениться за три года. Мэл шмыгнула носом и протёрла глаза. Что если мальчика, с которым она мечтала отправиться в плавание, больше не существует? «Ну и ладно» — Мэл встала с пола. Переоделась, закинула торбу за спину, рванула ручку двери. Из дверного проёма на неё смотрели родители.

— Доча! — мать схватила её за плечи, — Что происходит? Почему стражи стерегут наш дом?

— Я как встал утром — они уже стояли у главного входа, — сказал отец.

Мэл пропустила их в комнату, перепуганных и растрёпанных, заперла дверь.

— Сядьте, успокойтесь, — она сама прислонилась к стене.

— Ты что-то нарушила?! — додумался папа.

— Нет, — резко ответила Мэл: ей и самой не мешало остыть. — Я думаю, Император не хочет, чтобы я указала бедуинкам путь до островов, и удерживает меня в Теосе.

Родители, сидящие на её кровати, осунулись. Они могли защитить дочку от ночных кошмаров, от неудач в школе, от плохих одноклассников, от ошибок, но не от Императора. Здесь они бессильны.

— Что они могут сделать с ней, дорогой? — матушка прикрыла рот рукой, — Бросить в темницу?

— Но… но это же незаконно! — вспылил отец. — Они не имеют права не выпускать тебя. Любой мой коллега это подтвердит. Я сегодня же подам жалобу в Сенат!

Что-то щёлкнуло у Мэл в голове: слово, другое, и идея сама всплыла на поверхность.

— Жалобу подашь, когда я отсюда сбегу.

Родители подняли на неё непонимающие, но полные надежды взгляды. Мэл села на корточки напротив.

— Папа, ты сегодня читаешь лекции для вольных слушателей? — он кивнул, Мэл продолжила: — Расскажи коллегам, расскажи всем, что меня незаконно держат под домашним арестом, — она посмотрела в лицо матери. — Мам, седлай Мыша. Вот это, — она скинула с плеч торбу и протянула ей, — спрячь на крайнем юго-западном острове, с деревом, грифона тоже оставь там, — она выдохнула. — Если Верховная Целительница сдержала обещание — должно сработать.

Они поднялись. Родители прижали дочь к себе, отчего ей стало трудно дышать.

— Доча, береги себя! Ты же вернёшься?

— Вернусь.

Когда родители вышли, она порвала письмо и выкинула.

Ко второму завтраку, на который херувимы выползают обменяться сплетнями, Мэл явилась во всеоружии: платья такого фасона не было даже у Императрицы, ярко-жёлтая ткань сияла на всю улицу, а обруч блестел начищенным золотом — ни один сплетник не пройдёт мимо.

— Извините, достойная, Вам сюда нель-

— Вообще-то это часть дома, — Мэл указала на дверь из огородика во внутренний двор, — и я имею право тут находиться, — она подняла подбородок.

Стражник что-то промычал под нос и продолжил стоять истуканом у главного входа. Мэл отвернулась к растениям, подтянула рукава. Щёки припекало. Она в жизни не могла представить, что сможет перечить императорской страже.

Любопытные старички посели на лавках. Женщины с корзинами на сгибе локтей медленно пролетали вдоль улицы. Бородатый херувим устроился на балконе соседнего дома с томиком сочинений.

Игра началась.

***

— Вы слышали новости? Сегодня утром на площади…

Омниа развернулся и побежал вверх по дворцовой лестнице. «Двенадцать» — он глянул вбок. Эдил обгонял его на четверть пролёта. «Осталось ещё тридцать восемь». Из-за бесконечных ступеней поднимались и поднимались колонны с барашками волют.

Вообще-то братья были наказаны. Но когда их учитель фехтования в хорошем настроении — наказание милостивее самого урока. «Сегодня у вас будет всего один поединок — со мной. Победите — свободны, проиграете — пятьдесят пролётов дворцовой лестницы». Расчёт был, что они понадеются по-быстрому уложить наставника на лопатки. Парни переглянулись и каждый сдался мастеру за минуту. «Позорники! Даже не попытались» — стыдил их учитель. «Мы здраво оценили свои силы…» — ответил Эдил, — «… и стратегически отступили» — закончил Омниа.

Он улыбнулся, но подавил смешок, чтобы не сбить дыхание. Чем час махаться с лучшим мечником, а потом всё равно проиграть, лучше уж сразу принять наказание: сил больше останется. Ступени мелькали под ногами, мышцы устало пружинили, когда стопы соприкасались с белым мрамором.

— Так что, сумасшедшая Мэл — не сумасшедшая?! — громко удивилась сплетница.

Омниа перестал смотреть под ноги. Спустился, подкрался к воротам, где стояли любители перемывать другим косточки.

— Верховная так и сказала: «Подтверждаю, что Мэл-как-её-там» не сумасшедшая! — скрипела бабуля.

— Вы имели ввиду Мэл Астра Аэкум? — вмешался Омниа.

— Да, точно! Спасибо, достойный.

Эдил уже наверняка обгонял его на целый пролёт, но Омниа остался стоять, скрестив руки. Лоб сам собой нахмурился: что-то в этой ситуации ему не нравилось. К сплетникам подошёл ещё один собеседник:

— Слушайте, а сумасшедшая Мэл это не та, чей дом окружила стража?

Омниа отшатнулся назад. Вдох-выдох. Он откашлялся, подошёл к самой решётке.

— По какому поводу, не знаете, достойный? — голос его звучал ниже, чем обычно.

— А, ну так из дома не выпускают, а почему — не говорят. «Императорский приказ» — и всё на этом.

Ладони Омниа вспотели. Он развернулся, ветерок охладил его шею. Спутник принца даже забыл поблагодарить собеседника — так быстро в нём закипела ярость.

— Эй, чего стоишь? У меня четырнадцатый, — кричал Эдил с лестницы. — Догоняй!

Омниа ускорился, с разбега взмахнул на ступени, перескакивая по две за раз. «Сейчас ты у меня сам пожалеешь, что сказал это», — думал он, глядя на развевающиеся волосы принца. Что красная тряпка для быка. Омниа вырвался вперёд на последних секундах, схватил Эдила за плечо и впечатал спиной в колонну.

— Ты рассказал отцу о Мэл? — Омниа обеими руками прижимал его за ворот.

— Это та подружка, которой ты постоянно написывал?

Омниа надавил на его горло сильнее. Эдил поднял руки вверх.

— Не я, — сказал он сипло.

Омниа ослабил хватку. Челюсти его остались сжаты, брови сдвинуты.