Омниа никогда не выбирал наобум. Он присматривался, пытался заглянуть сбоку, но Мэл вовремя отворачивалась. Наконец, он сказал:

— В правой.

Мэл с театральностью уличного фокусника раскрыла перед ним ладонь: на ней лежали пару цукатов. Омниа взял их, осторожно покрутил, понюхал, посмотрел на просвет и наконец положил в рот. Он показал большой палец вверх.

— Моё счастье, что угадал, — его губы тронула улыбка.

Мэл достала левую руку из-за спины и разжала кулак: там были сушёные финики.

— Так я всё равно выиграл бы? — Омниа взял один с её ладони.

— Да, — Мэл закинула в рот финик. — Потому что ты мой лучший друг.

Они растянулись на траве, наблюдая, как на небе появляется Эфир и загораются первые звёзды. Мэл будто вернулась в детство, где нет серьёзных забот и ничто не расстраивает слишком долго, и кажется, что так будет вечно. Она попыталась вспомнить, когда последний раз чувствовала себя плохо из-за потока, и не смогла.

— Почему ты?..

— Я…

Они повернулись друг к другу и некоторое время просто смотрели, не решаясь снова заговорить. Наваждение исчезло. «Вот мы и подобрались к тому, чего я так боялась» — Мэл набрала побольше воздуха в лёгкие. Несколько раз повторила фразу про себя.

— Родители показали тебе письма?

— Да.

Мэл выдохнула. Приятное тепло разлилось в груди. Он всё же ждал её, приходил в её дом.

— Верховная Целительница говорит, что я не сумасшедшая, — на одном дыхании сказала Мэл и замерла, ожидая реакцию друга.

— Я знал, — Омниа улыбнулся.

Мэл повторила за ним и заправила соломенную прядь за ухо. Глядя на Омниа, она жалела, что под рукой нет угля и куска пергамента. «Неужели я тоже так похорошела за три года?» — она сорвала травинку и игралась с ней. «Стоит ли рассказать ему о Сеилеме? Он не обидится?». Мэл прислушалась к своим ощущениям. Она знала, что Сеилем не против.

— Мои видения — это воспоминания мальчика из-за океана, — она подняла глаза на Омниа. Тот смотрел так, будто ждал, что она скажет что-то ещё. Улыбка исчезла. — Я-я собираюсь найти его. Уплыть на острова с бедуинками.

Омниа надел маску задумчивости: брови чуть сдвинуты, глаза прикрыты, ресницы подрагивают. Мэл поджала губы. «Ну а чего я ждала? Что он обрадуется и убежит со мной? Он же телохранитель принца, Мэл». Но почему-то она была разочарована, что он не был рад.

***

Трибуны зала с высокими колоннами могли вместить гораздо больше человек, чем на них находилось. Император занимал своё привычное место впереди всех, на возвышении. По бокам от него сидели пара советников да горстка херувимов на ряду сзади. Круг, выложенный плиткой, наверняка тоже не предназначался для добротного стола, за которым сидели Верховные. За их спинами высилась статуя Демиурга: длинноволосого и длиннобородого мужа в драпировке одежд в пол.

— Хорошо, мы поняли вашу позицию насчёт горцев, — Лариша убедилась, что сколько ни говори — поддержки от херувимов им не добиться. — Что вы можете сказать о туче? Из-за выпавшего пепла мы понесли серьёзные потери в урожае…

Херувим с первого ряда наклонился к Императору и зашептал. По лицу правителя не пробегала и тень эмоции — закрытая книга.

— Как я и писал ранее, мы не насылали это бедствие. Наши синоптики дополнительно исследовали этот вопрос: в те дни никакие ветры не шли с нашей территории на Садижу. Тем не менее, я не могу не согласиться, что ветра ведут себя странно: прогнозы не сбываются уже как полгода.

Лариша чуть нахмурилась.

— Есть ли что-то, о чём вам известно, что могло вызвать такие перемены?

— Хмм… дайте подумать, — Император погладил бороду и посмотрел наверх.

— «Что такое Роза ветров?», — спросила Хеяра только у Лариши.

— Демиург, например, — сказал Император.

Он опустил лукавый взгляд на Верховных. Лариша чуть подалась вперед.

— Вы его встречали?

Она поёрзала на стуле: они сидят тут с захода солнца, а дело близится к полуночи. Херувимы хмыкнули в бороды, улыбки выточили морщинки в уголках их глаз.

— Ну, Вы сами понимаете — только в древности.

Верховная Воительница устало вздохнула, отпила из кубка. Чем трепаться без толку, она бы лучше уже поспала часик-другой.

— И что же вы собираетесь делать с неконтролируемыми потоками?

Для этого ответа Императору не понадобилось и секунды раздумий:

— Ждать вмешательства Демиурга.

Лариша полностью доверила стулу свою уставшую спину. Переглянулась с Хеярой. Даже эта горстка влиятельнейших херувимов, покрытых сединой, верила, что на всё в этом мире есть Демиург. Что она и с колен поднимет, и на ранку подует, и подорожник приложит…

— «Как дети малые», — сказала Лариша.

— «И не говори», — ответила Хеяра.

***

Прощаться с гостями пришло гораздо меньше народу. Оно и понятно: ни тебе церемониальных поединков, ни спектаклей, ни диких животных. Если бы Хеяра выбирала, где встретить рассвет выходного дня — тоже провела бы его в кровати, а не стоя на площади. На трибунах, скорее всего, были только те, кому не хватило места в день их приезда.

Пришло время для ответных подарков: мимо Хеяры провели пару белых грифонов. Она хотела изучить их с того момента, как увидела Мыша, но сейчас никакие дары не занимали её больше, чем один вопрос.

— «Где Мэл?» — спросила Лариша.

Хеяра улыбнулась Императрице, представляющей прекрасные гобелены.

— «Не знаю, я сказала ей прийти к началу».

Взгляд её стремился через всю площадь к проходам между секторов. Не эта ли бегущая девушка — Мэл? А, нет. Может, эта, пробирающаяся ближе? Опять обозналась…

— «Она не могла передумать?»

Верховная Целительница вспомнила испуг в глазах херувимки, отсветы огня на её скорчившемся от боли лице, то, как она свернулась калачиком на кушетке.

— «Моя болезнь так сильно её напугала?» — ответила Хеяра резче и тут же натянула улыбку при виде новых даров: расписных ваз. Они, скорее всего, разобьются в дороге.

— «Заметь — я этого не говорила», — Лариша вытащила из нарядных ножен меч, — «твои страхи заставляют тебя так думать».

Хеяра это знала, но ничего не могла с собой поделать — иногда слова были быстрее неё. Воительница для вида взмахнула подаренным оружием, проверила баланс и убрала обратно в ножны, передала их слугам. Она не была мечницей. Торжественные проводы близились к завершению: оставалась только речь Императора.

— «Мы не сможем ждать её», — напомнила Лариша.

Хеяра это понимала. Она ещё раз пробежала глазами по трибунам: сплошь светлые головы да золотистые лица, а Мэл среди них нет. Верховная столкнулась с монаршим взглядом: тот был холоден и циничен.

— «Я обещала ей кое-что».

Правители простились. Император буравил Верховных взглядом, будто не мог дождаться, когда же они развернутся и покинут пределы города.

— «Достойные херувимы», — Хеяра заговорила, простые граждане вздрогнули, — «Я, Верховная Целительница Садижи, подтверждаю, что Мэл Астра Аэкум — не сумасшедшая. Всё, что она видит — правда».

Зрители застыли, как изваяния, в полнейшей тишине. Казалось, даже не дышали. Потихоньку они принялись опасливо озираться — кто это сказал? — косились друг на друга — вы тоже слышали? Но никто не озвучивал свои вопросы вслух. Ведь голоса в голове — явный признак сумасшествия. Никто не хотел становиться новой Мэл.

Малыш с одуванчиковым пухом на голове упрямо продолжал дёргать матушку за платье.

— Мам, мам, с тобой тоже тётя говорила?

***

Мэл проснулась с петухами, в угасающем свете звёзд и сменяющих его лучах солнца. Не зажигая лампу, она позавтракала вчерашним куском пирога. Умылась. Расчесала волосы, тихонько напевая.

На улице царила тишина — только птицы да Мышь иногда вскрикивали. Девушка ещё раз проверила вещи: ничего ли не забыла. Перечитала письмо родителям и запечатала его сургучом. Влезла в лётный костюм. Повязала триплет.

Мэл оглядела свою комнату: в следующий раз она окажется здесь не скоро. Посмотрела на окно. Страха, как в первый раз, не было — вместо него её кожу щекотало предвкушение. Прозвонил часовой колокол. До отбытия бедуинок было ещё полно времени, но она решила прийти пораньше.