– Держи! – рычит Ледяная ведьма, швыряя в Повелительницу драконов Северный ветер, который тушит пламя. Холодный смех нарастает на ветру, эхом отдается от всех стен, поднимается все выше и выше, пока не упирается в купол, взрывая его мощным взрывом. Куски льда с шипением падают вниз, разбивая лестницы и галереи, срывая полки со стен, рушатся на пол. Дождь из снежинок и клочков разорванных книжных страниц напоминает разбитые мечты. Последние искры гаснут, ветер утихает, и когда мои сестры поворачиваются ко мне с широко раскрытыми от страха глазами, я понимаю, что смеюсь. Резко замолкаю, но смех Королевы продолжает звучать во мне, в моей голове.

– Почти, – тихо бормочу я себе под нос, убирая руку с маленького остатка занозы, оставшейся в моем сердце. – Почти.

Лицо Ледяной ведьмы необычайно бледно.

– Мой осколок подавляет ее силу. Но имеет силу, только пока остается в ее сердце. – Она поворачивается к Повелительнице драконов. – Только две вещи могут растопить его: огонь дракона и… – Взгляд Ледяной ведьмы находит мой. – …и слезы истинной любви.

– Тогда надо действовать, и быстро, пока она не успела освободиться, – шепчет Пернатая.

– Ее нужно уничтожить! – выдыхает Акико.

– Как? – шепчет Харуко.

Повелительница драконов сжимает руки в кулаки. Когда она начинает говорить, ее голос дрожит:

– Я заберу ее с собой на самую высокую гору и там закую в драконьи цепи. Там она будет наблюдать начало и конец каждого нового дня, надеясь, что он станет для нее последним, пока палящее солнце будет нещадно жечь ее кожу, а птицы – лакомиться ее внутренностями, до тех пор, пока не наступит ночь, которая залечит ее раны льдом.

– Льдом, – словно эхо, бормочет старшая сестра, странно глядя на меня. Кажется, она просит прощения. – Нет, есть только один способ победить ее навсегда.

– И какой? – рявкает Повелительница драконов. Другие феи необычайно бледны. Запах их страха пронизывает всю комнату. Моя месть уже близко.

– Заклинание Спящей красавицы, – говорит Ледяная ведьма, и Провидица вздрагивает. У нее видение, но никто, кроме меня, этого не замечает. А все потому, что они слишком заняты своим самодовольным гневом и потребностью выжить.

– А почему теперь это должно сработать? – спрашивает Пернатая.

– Раньше не вышло, не выйдет и теперь! – заявляет Повелительница драконов.

– Нет, – Ледяная ведьма смотрит на меня, и я понимаю, что она нашла ключ. – Потому что человека, который ее разбудил, больше не существует.

Тишина.

Глаза Провидицы расширяются. Она смотрит на меня, и я понимаю, что она видит мой конец. Я знаю это. Могол задумчиво смотрит на меня, потирая рукой подбородок.

– Но любовь… – шепчет Седьмая фея.

– …не существует, – заканчивает фразу Ледяная ведьма. – А если она все же есть, но от единственной настоящей любви Королевы не осталось ничего, кроме картины в моей коллекции. Воспоминание, образ – ничего больше.

– Принц умер? – спрашивает Акико.

– Он не сможет ее вернуть? – шепчет Харуко.

Ледяная ведьма качает головой.

– Мой Северный ветер никогда не отпускает своих жертв.

– Да будет так! – выкрикивает Пернатая, расправляя руки, словно крылья. – Кто знает, что делать?

Тишина.

На миг мне кажется, что они забыли, что никого больше не волнует любовь и чары, которые ее пробуждают.

– Я знаю, – выходит вперед Седьмая фея.

Мы были сестрами. Не родными, не настоящими, но все же.

Вынужденные жить в единственной семье, которую смогли найти, мы превратились в непримиримых соперниц.

– Мне нужна горсть снега, – говорит Седьмая фея.

Я до сих пор не понимаю, какую роль она играет. Она выглядит безобидной, почти человечной. В ее глазах мерцает тепло, в жестах таится спокойная, задумчивая сила. И все же я лишь смутно помню ее. Презрение Повелительницы драконов к самой слабой фее так похоже на то, что чувствует Королева во мне. Седьмая фея хочет дотронуться до меня.

– Не прикасайся ко мне!

– Мне нужна прядь ее волос.

Снег, волосы, кровь. Она знает формулу, она знает о заклинании. Она медленно приближается ко мне. Сверкают ножницы.

– Не смей! – шиплю я.

Я пинаю ее ногой, она уворачивается.

Я тяну на себя ветки, удерживающие мои запястья, чувствую, как они ломаются под моим гневом, будто Харуко и Акико даже сейчас не могут выдержать моей ярости. В следующее мгновение я свободна – вскакиваю. Я слышу, как ругаются и шипят сестры, чувствую порывистый ветер, затем он прижимает меня к сиденью, вышибает из меня дух. Я задыхаюсь, приподнимаюсь – но давление слишком сильное. Я вижу, как Седьмая фея тянется за косой, слышу щелчок ножниц, и мои волосы снова падают на плечи – уже укороченные. Ветер стихает.

– Вы смеете так обращаться со мной? – кричит во мне Королева. Дрожа, я поднимаюсь, сжимая руки в кулаки. Магия пульсирует в моих жилах, разжигая мой гнев. Желание уничтожить их становится непреодолимым.

Они стоят тут, последние сестры, и думают, что окончательно победили меня, меня! Крик нарастает внутри меня, такой властный и сильный, что мир начинает дрожать перед глазами.

Я упираю свой взгляд в Седьмую фею. В ее руке прядь волос. Не хватает только крови, моей крови. Я рычу и бегу к двери.

Ворота с грохотом захлопываются.

– Мы не можем отпустить тебя! – восклицает Ледяная ведьма.

Я это знаю, я всегда это знала. Я поворачиваюсь.

Есть тайны, которые следует хранить вечно, а есть те, что необходимо сохранить, чтобы раскрыть их в нужный момент, с намерением нанести наихудший возможный вред.

Слова вылетают изо рта, приземляются на расколотый пол, среди осколков. Они лежат на полу, и я не могу их забрать, не могу их отменить. Они лежат там. Они – мое единственное оружие. И Ледяная ведьма очень медленно подбирает их, одно за другим, пока не осознает весь смысл. Она закрывает на них глаза, надолго закрывает. И на мгновение мне кажется, что все было напрасно.

– Ты убила его? – спрашивает она так тихо, что ее голос почти тонет в падении хлопьев снега. – Ты убила его, несмотря на то, что видела, что он значит для меня?

Акико и Харуко пятятся назад.

Провидица хмурится. Бесчисленные варианты разыгрываются в ее голове – пока.

Будет только одно: я выживу.

– Почему? – спрашивает Ледяная ведьма, поднимая взгляд на Повелительницу драконов.

Всего одно слово, но оно несет в себе муку, которая сидит еще глубже, чем моя боль за Элль.

– Потому что он был человеком, – шипит Повелительница драконов.

– Он был моим братом, – шепчет Ледяная ведьма.

– Нам было приказано уничтожить город со всеми живыми существами в нем.

– Почему? – снова спрашивает она, и сверкающая жемчужина соскальзывает с ее ресниц, оставляя одинокую дорожку на ее точеной щеке. – Почему ты не пощадила его?

– Потому что он был человеком! – ревет Повелительница драконов. – А мы с тобой – мы феи, мы лучше, мы другие! Ты забыла, что они с нами сделали? Ты забыла, как они тогда пытались тебя убить? Забыла? Это были люди – те самые, которые жили в том городе, те самые, которые до сих пор живут в городах. Они ненавидят нас. И мы их ненавидим.

– Только не его. Его я не ненавижу.

Повелительница драконов вздергивает подбородок.

– Значит, ты слишком слепа, чтобы видеть правду.

– Я еще никогда не видела так ясно.

Она поднимает взгляд и смотрит на меня. В нем отражается бесконечная мука, но есть и кое-что еще: послание. Затем Ледяная ведьма снова смотрит на Повелительницу драконов, и все в ней меняется. Она сужает глаза, сжимает кулаки. Магия струится, начинает пронизывать ее тело, леденящая, смертоносная.

– Сестры, – нервно хрипит Пернатая, но первые языки пламени уже лизнули руки Повелительницы драконов.

Ее взгляд горит огнем. Я слышу, как снаружи, во дворе, фыркает ее дракон, слышу его тяжелые шаги, стук его крыльев. Он придет, чтобы отстоять свою хозяйку в бою.