– Я хочу жениться, – продолжил Владислав. – Мне понравилась твоя дочь. Я хочу попросить её руки.

Глеб проницательно взглянул на Владислава, он уже понимал, что будет, если он откажет. Глеб понимал, что Владислав предлагал взамен. Если Глеб откажет, Владислав не выскажет своё мнение на вече в пользу заключения военного союза с Ярильском. А к мнению столь влиятельного человека прислушивались. Владислав был хорошим другом ильменского князя, и он мог бы убедить его помочь Ярильску. Если Глеб сейчас скажет «нет», то Казимир, скорее всего, завоюет Ярильск. Но разве можно выдать дочь за человека, намного старше её? Глеб понимал, что не может так поступить с Яниной. Глеб долго не отвечал. Владислав, заметив его задумчивость, сказал:

– Подумай хорошенько, прежде чем дать ответ, завтра скажешь, что решил. Она будет счастлива со мной. Наш род один из самых богатых и знатных в Ильменске. Я буду одаривать её золотом и мехами.

Они вернулись к столу. Глеб представил Янину рядом с Владиславом и помрачнел. Владиславу тридцать девять лет от роду, Янине – семнадцать. Он старше её на двадцать два года! В Ярильске бояре выдавали своих юных дочерей за мужчин старше их на много лет, такое бывало нередко. Но Глеб не хотел, чтобы его дочь ожидала подобная участь.

Он вспомнил как семнадцать лет назад тайно удочерил Янину. Глеб принял её как родную. Он помнил, что в её жилах течёт чужая кровь, но душа этой девочки всегда была родной. Она заменила ему покойную дочь, которая погибла, едва появившись на свет. Нет, никогда Глеб не считал Янину чужой. Он любил её наравне с сыновьями, а может, даже сильнее чем сыновей.

Глеб с трудом скрывал нахлынувшую угрюмость. Мстислав оживлённо рассказывал, Светозар и Владислав засмеялись. Глеб слышал слова, но был настолько озадачен, что не вникал в их смысл. Глеб заметил весёлый взор Владислава и изобразил улыбку.

– Забавная байка, – сквозь смех заметил Владислав, взирая на Мстислава.

Старший сын залпом осушил фужер, со звоном поставил его на стол и продолжил:

– Встречаются как-то ярилец, хоривец и ильменец.

Владислав захохотал, весело, непринуждённо. Мстислав осёкся и сказал, словно извиняясь:

– Ты же понимаешь, что это шутка, я ничего не имею против ильменцев.

– Да ничего, продолжай, – попросил Владислав.

Мстислав всегда был душой компании, за праздничным столом с ним никогда не было скучно. Если он выпивал, он становился очень разговорчивым и даже с незнакомцем общался как с братом. Глеб очень ценил в нём это качество, которым сам, с присущим ему хладнокровием не обладал. Мстислав с мастерством хорошего рассказчика весело излагал. Когда он закончил, Владислав со смеху откинулся на спинку стула. Задумчивый Глеб вновь пропустил всё мимо ушей. Когда хохот утих, Владислав проговорил:

– А у нас, в Ильменске, эту шутку рассказывают иначе, на место ильменца мы ставим ярильца. Я не из тех, кто обижается на шутки.

Мстислав важно поднял указательный палец и проговорил:

– На анекдоты обижается только тот, у кого нет чувства юмора.

Пока старший брат опорожнял кубок, Светозар начал рассказывать:

– В начале битвы один воин спрашивает у другого сколько он убил врагов. «У меня шесть», – хвастается один. «А у меня – восемь», – отвечает другой. Тут к ним подходит воевода и говорит: «А у меня длиннее!»

Глеб улыбнулся. Владислав громко заржал. Мстислав вздрогнул и едва не поперхнулся вином, он поставил недопитую чашу и прокашлялся.

– У этого анекдота есть другая концовка, – заметил Мстислав. – Воевода говорит: «Нашли время хозяйством мериться!»

И снова в зале разразился дикий хохот. Глеб натянул улыбку.

За весёлым разговором вечер приближался к концу. В зале темнело, за окном сгущались сумерки. Владислав покидал дом Глеба в приподнятом настроении. Сыновья, прощаясь с ним, взирали на него с подлинным уважением. Опьяневший Мстислав обнял его. Светозар, который выпил совсем немного, сохранил трезвость и попрощался с гостем крепко пожав ему руку. Глеб вышел с Владиславом на крыльцо. Владислав проговорил:

– Завтра после обеда я выезжаю в Ильменск и загляну к тебе, чтобы спросить, что же ты решил. Готов ли ты выдать свою дочь за меня.

– Послушай, Владислав, выдача дочери замуж это серьёзное дело, и я не могу дать ответ в столь короткий срок. – Глеб подумал, что Владислав нескоро в следующий раз посетит Ярильск, поэтому если бы он позволил ему подумать и дать ответ при следующем его визите, то это было бы хорошо. Владислав выступил бы на вече за союз с Ильменском, но потом, получив отказ, он бы не мог повлиять на отмену принятого решения.

– Нет, завтра ты должен дать мне чёткий ответ: нет или да, – строго сказал Владислав.

Глеб понял, что Владислав разгадал его затею. Да, с ним схитрить не получится. Он словно читал его мысли. Придётся играть в открытую. Но сначала его можно и переубедить. Глеб был взволнован, ведь дело одновременно касалось судьбы самого дорогого человека и важных государственных интересов. Последние он привык решать, сохраняя хладнокровие и здравомыслие. Но судьба дочери, это было нечто иное, личное.

– Ты торопишься. Ты даже не знаешь её скверного характера, – сказал Глеб, на ходу придумывая аргументы.

Владислав хитро улыбнулся. В его глазах так и читалось: «Неплохой ход, Глеб». Глеба злила проницательность Владислава, он с трудом это скрывал.

– Ты недооцениваешь свою дочь. Это самое безобидное создание, которое мне довелось видеть. Я понял это по её глазам. Можно многое понять по глазам человека, ты знаешь это лучше меня, – улыбнулся Владислав.

– Первое впечатление чаще всего обманчиво, – возразил Глеб. – Да, она красива, но с лица воды не пить. Да она добрая, но глупая и наивная.

– Но разве это важно? – спросил Владислав.

– Я знаю, чего ты хочешь: породниться со знатным боярским родом. У нас есть семьи более знатнее и богаче моей. Приглядись к Карине Бориславской, ей лет шестнадцать, и она очень мила. Её род самый богатый и влиятельный в Ярильске.

Глеб знал, что Богдан Бориславский не раздумывая выдаст свою дочь за Владислава. Владислав молчал. Глеб продолжил:

– У Ульяны Третьяковой очень богатый отец. Присмотрись к Рогнеде Головиной.

– Я знаком с этими девушками, – перебил Владислав, – я навещал многих бояр.

«Значит, тебе больше всего приглянулась именно Янина, – гневно подумал Глеб. – Боги, за что мне это?» Глеб понял, что он проиграл.

– Спасибо за тёплый приём, – сказал Владислав.

Глеб проводил его до ворот и попрощался. Когда Владислав ушёл, Глеб ещё с минуту стоял у ворот в глубоком раздумье. Холодный ветер вернул его из забытья. В подавленном состоянии он вернулся в зал. Мстислав болтал со Светозаром. Они обсуждали Владислава, он произвёл на них приятное впечатление.

Глеб стеклянными глазами взирал под стол. Что делать? Может быть, вывалить Владиславу всю правду, рассказать о тайне удочерения? Нет, он не поверит ему. Никто уже не поверит в это. Семнадцать лет прошло с тех пор. Глебу в тот день удалось всё обставить так, что никто не заметил подмены ребёнка. Настоятельница монастыря Радмила, которая помогла Глебу подменить мёртвого младенца на живого, погибла десять лет назад.

– Отец, что случилось? – спросил Светозар, заметив задумчивость Глеба.

Глеб рассказал обо всём сыновьям. Их весёлое настроение стремительно упало.

– Ты не позволишь этого, – жёстко сказал Мстислав. – Я не хочу, чтобы моя сестра была выдана за человека вдвое старше её!

Мстислав не сдержался и позволил указать отцу, забыв спьяну, что сыну непозволительно это делать. Глеб бросил на него резкий взор. Мстислав опомнился быстро, он мягко проговорил:

– Прости, отец, я перепил. Ты вправе решать сам, на правах хозяина дома.

– Мстислав, неужели ты подумал, что я на это способен? – удивился Глеб. – Я знаю, что Бориславский или Гостомысл Ярый с удовольствием бы пошли на это. Я не знаю, кто из нас хитрее или расчётливее, я мало чем отличаюсь от них. Нельзя остаться честным человеком, управляя страной. Но сейчас дело касается семьи.