До больницы мы с Димоном добрались быстро, она находилась не так далеко от нашего дома. Пока он выписывал пропуск и поднимался к девчонкам, я отправил Алисе сообщение, пожелал ей доброго утра. Но ответа не получил, Алиска еще спала. Сегодня у нее репетиция в школе актерского мастерства, и мы опять не увидимся до самого вечера. Это плохо.

Димон вышел, позвякивая на ходу связкой ключей.

– Глебыч, Наташка живет в двух автобусных остановках от больницы, – сказал он. – Пешком пойдем или на автобусе?

– Давай пройдемся.

Когда до Наташкиного дома оставалось метров двести, мне позвонил Витька Комаров.

– Глеб, сегодня к Люське собираешься?

– Нет, а что?

– А ребята?

– Димон точно вечером пойдет.

– Скажи ему, пусть мне позвонит. Вместе стартанём.

– Так не терпится увидеть Люську? – улыбнулся я.

– Угу. Прям безудержное желание посмотреть на неё, – ехидничал Витька.

– Ну-ну. Верю. Ладно, Вить, я передам Димону.

– Что ты должен мне передать? – поинтересовался Димон, едва я убрал в карман телефон. – Если деньги, то предпочитаю получить наличными.

– Разбежался! Комар с тобой в больницу сегодня собрался.

– Попал, Витёк! Втрескался в Наташку.

– Похоже на то.

– Точно тебе говорю. Он вчера глазами ее прожигал. Даже удивительно, Комар и влюбился.

– А что он не человек, что ли?

– Человек, – ответил Димон, свернув к круглой высотке. – Но мне казалось, Витька и чувства – вещи несовместимые.

– А как же Сонька Яковлева? Витька в неё с седьмого класса влюблен.

– Да ну, Глебыч. Я не верю. Был бы он в Соньку влюблен, зачем ему Наташка сдалась?

– Какой подъезд нам нужен?

– Второй.

– Как раз стоим напротив него.

– Тогда заваливаемся.

Знать бы заранее, в какой переплет мы попадем, я бы сто раз подумал, прежде чем зайти во второй подъезд.

Димон хотел воткнуть ключ в замочную скважину, но я перехватил его руку.

– Подожди.

– Чего ждать, Глебыч?

– Сначала надо позвонить.

– Об этом я не подумал. Звони.

Нажав на кнопку звонка, мы прислушались.

– По ходу никого там нет.

– Звякни на всякий случай еще разок.

Я позвонил. Выждав пару минут, Димон кивнул и дважды повернул ключ в замке. Толкнув дверь, мы спешно прошли в прихожую и присвистнули.

– Оба-на! Да тут уже кто-то побывал до нас, – сказал Димон, осматривая беспорядок.

В прихожей, на кухне, двух комнатах и небольшом коридоре царил полнейший бардак. Вещи были свалены в кучу, со стороны это напоминало последствия урагана.

– Марины дома нет, – прошептал я Димону. – И нам здесь делать нечего. Сваливаем.

– Подожди, Глебыч, надо бы наши пальчики с дверной ручки стереть, – Димон достал носовой платок и протер ручку.

А когда мы оказались на лестничной площадке, прошелся платком по кнопке звонка.

– Во попали, – сказал он на улице. – Как считаешь, кто там хозяйничал?

– Понятия не имею. Меня другое беспокоит, куда подевалась Марина?

– Да уж, есть над чем задуматься. Что Наташке скажем?

– Правду.

– По-твоему, её сейчас можно волновать?

– А смысл скрывать? Она и так накрутила себя. Поехали в больницу.

Наташка выслушала нас, не проронив ни слова. А стоило мне умолкнуть, всхлипнула и закрыла глаза.

– У тебя есть какие-нибудь предположения? – спросила Люська.

– Что я могу знать, если находилась в больнице.

– Наташ, надо заявить в полицию, – посоветовал Димон. – Ты должна…

– Нет! – крикнула Наташка. – Не надо сюда вмешивать полицию.

– Но Марина пропала, а в вашей квартире побывали неизвестные. Видела бы ты, во что они ее преврати.

– Дима, – Наташка схватила его за руку и быстро заговорила: – Обещайте мне, что вы никому ничего не расскажете. И забудьте про полицию.

– Ты беспокоилась о сестре, а теперь просишь нас пустить дело на самотек. Вдруг Марину… – Димон не договорил и покосился на Люську.

– Марина жива, – твердо проговорила Наташка. – В этом я ни минуты не сомневаюсь.

– Тогда где она?

– Не ваше дело, – последовал жесткий ответ. – Верните мне ключи.

Я протянул связку.

– Держи.

– Спасибо.

– Наташ, ты совершаешь ошибку, – сказала Люська.

– Я сама во всем разберусь, – с этими словами Наташка встала и медленно вышла из палаты.

– Странная девчонка, – сказал Димон.

– Более чем. То слезы льет и переживает о сестре, а услышав про погром, просит не вмешиваться.

– Ну раз просит, – я хлопнул в ладоши и улыбнулся, – значит, не будем совать нос в дела нас не касающиеся.

– Глеб, как так? – удивилась Люська.

– А что ты предлагаешь?

– Взять дело под свой контроль.

– Знаешь, я не однократно убеждался, что любая инициатива наказуема. Наташка попросила нас о помощи, мы помогли, съездили на квартиру. А теперь нас попросили перестать поднимать волну. Желание клиента – закон.

– Уж очень ты сегодня радостный, – Люська прищурила глаза. – С чего бы это?

– Настроение поднялось.

– Оно и видно.

– Вообще хорошо, что вы начали общаться, – сказал Димон. – А то когда соритесь и игнорите друг друга мне делается не по себе.

Мы поболтали с Люськой ещё какое-то время, а потом ушли, пообещав заскочить вечерком.

От нечего делать я потопал в школу актерского мастерства. Отыскал Алису, пересказал ей о поездке домой к Наташке и выразил желание поприсутствовать на репетиции. Алиса была удивлена. Обычно меня калачом сюда не заманишь, не люблю все эти актерские дела (спасибо бабушке актрисе), а тут вдруг захотелось посмотреть. Раиса Афанасьевна – их преподша – против моего присутствия не возражала, но предупредила, чтобы я сидел тише воды, ниже травы. Мне сделалось смешно. Сама-то она сидеть тихо не умеет, чуть что, сразу в крик. Ногами топает, руками размахивает, ну прям вылитая… актриса.

Усевшись на неудобном кресле, я смотрел на сцену, вполуха слушая, о чем говорят будущие актеры. Внезапно появилось желание узнать, станет ли кто-нибудь из этих ребят и девчонок в будущем великим актером? Сейчас-то они все считают себя большими актерами, а вот как распорядится жизнь – неизвестно.

Шла репетиция спектакля по пьесе английского драматурга. Действие разворачивается в восемнадцатом веке. Алиска играла то ли принцессу то ли королеву, я не понял. Зато обратил внимание на парня, который прыгал по сцене в костюме шута. Вот этот кадр точно станет знаменитым актером. Играл он классно, даже вечно всем недовольная Раиса Афанасьевна, орала на него меньше, чем на остальных.

– Стоп! – крикнула Раиса Афанасьевна, после очередной реплики Алисы. – Я вас не слышу, друзья мои. Не надо разговаривать шепотом, вас должен слышать весь зал.

– Что, неужели и меня не слышно? – иронично спросил парень-шут, склонив голову, на которой красовался красный шутовской колпак.

– К тебе, Виктор, претензий нет.

– Прям бальзам на душу, – ответил шут и сделал «колесо» на сцене.

– Осторожно, – крикнула Алиса.

– Вот! – завопила Раиса Афанасьевна. – Алиса, ведь можешь, когда захочешь. У тебя сильный голос, но ты почему-то постоянно его приглушаешь. Что тебе мешает?

– Ничего.

– Так! Приготовились. Ребята, по местам.

Репетиция продолжилась. Я внимательно наблюдал за шутом, гадая, где раньше мог его видеть? И голос знакомый, и этот смех я определенно слышал. Если бы не белый густой грим на лице и красные щеки, я бы непременно его узнал. Ладно, спрошу потом у Алисы.

Но ждать окончания репетиции не пришлось. Когда шут нечаянно наступил на ногу парню, игравшего роль короля, раздался недовольный возглас:

– Комар, осторожней ходить можно?!

– Извини, не рассчитал.

– Играем! Играем! – кричала Раиса Афанасьевна. – Не отвлекаемся на ерунду.

– Витька мне на ногу наступил.

– Я сказала, продолжаем играть.