— Ну, похоже, жива, — я слышу незнакомый голос. Мужской. Похоже, немолодой.

— Да… я точно жива? — заплетающимся языком спрашиваю я, и набираю в себе силы, чтобы открыть глаза. Это далось мне с большим трудом, но я открываю глаза.

Я вижу потолок. На нём длинные лампы. Не включены, но всё равно светло. Похоже, что утро… или совсем немного до полудня. Потом… я вижу обои, зелёные обои со странным узором, который выделяется более тёмным оттенком зелёного. Я немного поднимаю голову, пытаясь осмотреть всё остальное.

— Тут два варианта: либо ты стала зомби с сохранившимся самосознанием… — пытается шутить мужчина средних лет в строгом сером костюме и бордовой рубашкой, — …либо, да, ты очень даже жива, — он вытаскивает руки из карманов брюк и поправляет галстук. Черный.

Он не улыбается. Он что, серьёзно это сказал?

— Давай сразу. Тебе память не отшибло? — спросил он.

В голову сразу влетают воспоминания той самой субботы. Ника, засос с Ирой, выяснения отношений с Черешней… перестрелка.

— Где все?! — я резко сажусь на кровать… точнее… койку?

Я что, в больнице? Почему вокруг пустые койки?

В любом случае совершать резкие движение было очень плохой идеей. У меня сильно заболела голова.

Мужчина не спешит даже выразить какую-то обеспокоенность моим состоянием.

— Они в порядке. По крайней мере те, кто выжили, — всё так же безэмоционально говорит он.

— Вы кт…

—Нет! — он указал на меня пальцем, приказывая замолчать, –Нет-нет-нет-нет! Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы. Просто мне нужно… уладить некоторые шероховатости, — он поправляет свои чёрные волосы, и складывает руки в замок, — Ты слушаешь?

— Да, — я киваю.

— Жила-была большая шишка где-то там… в Тамбове. Фамилия у него была… ну, допустим, «Ларин». Слышала что-нибудь?

— Совсем немного.

— Так вот… у него есть дочь по имени Авиэтта Ларина. Ужасный ребёнок, кстати говоря, — он прочищает горло. Слышала?

— Нет.

— Хм… — он потирает подбородок, — Думаю, потом узнаешь. В любом случае, доченька была не из приятных. Психопатия с раннего возраста. Родители, судя по всему, не следили. Где-то летом 2018-го года, она убила своего личного психолога, — он изображает пальцами пистолет и делает «Дыщь».

— И?..

— Психолог оказался достаточно широко известным… эм… в узких кругах, и это совсем немного начало поднимать шум, поэтому господин Ларин немного присел на очко. Ему очень не хотелось потерять репутацию из-за бед с башкой дочери, которую он безусловно любит… поэтому он отправил её сюда, в это богом проклятое место.

То есть… Жердочник, то есть Вера Лисицина — это на самом деле Авиэтта Ларина.

— Вера Лисицина! — воскликиваю я.

— Не перебивай меня, пожалуйста, — пытается скрыть раздражение мужчина.

— Простите.

— Господин Ларин перебросил нашу девочку к хуй-пойми-скольки-юродному родственнику в лице старушки-художницы, Анастасии Лисициной. Эта бабуля открыла в ней любовь к творчеству… вместе с любовью убивать всяких бухгалтеров, административных работников, и прочее-прочее. Авиэтта презирала этот город, особенно бюрократов в этом городе. Именно так начиная с августа 2018-го образовалась сначала легенда о Жердочнике, который делает город лучше. Знакомо?

— Да…

— Может возникнуть вопросик. «Почему явно оставляющего улики психопата не смогла поймать полиция?». Всё очень просто, — он указал на себя. С помощью своего авторитета, товарищ Ларин выгнал из Жердевке следаков, оперов и прочих, которые занимаются расследованиями… и прислал вместо них трёх, скажем так, чистильщиков. Некто под именами «Дмитрий Носков», «Валерия Краснова» и «Андрей Кузнецов». И поэтому происходило как: Авиэтта кого-то убивает, люди вызывают полицию, приезжают «чистильщики». Всё. Именно так и покрывались все преступления нашего Жердочника. Что самое главное, — он начал ходить по палате, — жердевцам даже понравилось, что появился «Герой России», который убивает бюрократов, прошу тебя заметить. Потом, как тебе известно, Авиэтта убила свою «бабулю», и у этой «несчастной девочки» есть реальное алиби.

— А что насчёт четвёртого? Сани Носкова?

— А вот тут у нас начинается самое интересное! — почти театрально крикнул мужчина, –Единственный выживший в недавней перестрелке среди «чистильщиков», Андрей Кузнецов рассказал следствию, что им НЕ БЫЛА известна личность убийцы, за которым они убирались. Как оказалось, отец Авиэтты не зря насчёт этого заморочился, потому что наш будущий подсудимый Кузнецов заявил, что они вместе с их лидером и Красновой планировали выяснить личность Жердочника, взять его в плен и шантажировать нашего Ларина. Но для этого им бы не помешал ещё один «чистильщик», который бы пытался его искать в районе образовавшегося в начале осени «Союза Творческих Людей», потому что Жердочник начал ещё ебашить и некоторых связанных с этим союзом людей. Для этого им и пригодился некий Александр Носков, который под шумок не без помощи «чистильщиков» присоединился к студентам колледжа, и нарывал информацию на «Союз» там.

— Он пошёл именно в колледж, потому что…

— Именно! Основные подозрения шли на слегка эксцентричную леди, лидера «Союза», и её основной круг в лице Виктора Кошакова, Дарью Макарову, Ирину Виноградову, и… Веру Лисицину.

— Чёрт, — я хватаюсь рукой за голову. Она не прекращает болеть.

— Потом… у него появляются ещё подозреваемые. Анна Добрянцева, и…

— Я…

— Да… — он улыбнулся, —На Анну упали подозрения из-за её любви к творчеству, а на тебя…

— Потому что он никогда не видел мою родню, которая всегда занята в другом городе, и я о ней почти не говорю.

— Да. Их так называемое «расследование» медленно продвигалось. Но потом, летом 2019-го случается конкурс писателей, то есть возможность вступить в ряды «союзников» и изучать их ещё ближе. Тем не менее, происходит убийство Добрянцевой, Саня и остальные видят твоё, как выразился Кузнецов, странное поведение, поэтому тебя Саня решил держать при себе. А дальше ты всё прекрасно знаешь.

— Бля-я-я-я-я-ядь! Ну и пиздец.

— Именно так, полный пиздец. Не смотря на то, что нас, нормальных полицейских, насильно выгнали из Жердевки, у меня оставался козырь в рукаве, который удалось разыграть в тот момент, когда в «Союз» вступили вы с Саней.

— Виктор? — спрашиваю я.

— Ага, мой племянник. Признаться честно, наша сторона была тоже уверена в том, что убийцей можешь быть ты.

— О, да, можете даже не напоминать мне, — я отмахиваюсь рукой.

— Самый смех в том, что вышло как раз наоборот. Если бы не ты… то тогда бы всю верхушку союза убили, вместе с моим племянником. Своим, как ещё раз выразился Кузнецов, «долбоёбством» ты неплохо так напустила пыль в глаза «чистильщикам». Но это только его мнение. Он, похоже, среди них был низшего… «ранга». В любом случае… вот такая история.

— И зачем вы мне её рассказываете?

— Её хотел рассказать Виктор в качестве извинения за своё дерьмовое отношение к тебе, но сегодня работает одна очень паскудная медсестра, которая не пустила всех союзников к тебе, только меня и то, как полицейского, — он подошёл ко мне и протянул руку, –Кстати говоря, Витя умудрился тебя положить в «царскую» палату для ветеранов, и главврач попросил, чтобы ты её покинула сразу же, как только очнёшься.

— А мне ещё не надо полечиться? — спрашиваю я, но всё равно беру его за руку, и он резко поднимает меня на ноги.

И тут я вспоминаю, что у меня была прострелена нога. Боль пронзила ногу настолько сильно, что у меня даже не получилось закричать.

— Надо, но мы посчитали, что тебе бы не помешали бы врачи чуть более компетентные, чем тут. Держись за меня. Мы уходим отсюда.

Мужчина вывел меня из палаты. Перед глазами мелькали пациенты, люди в белых халатах. Как оказалось, я лежала в отделении хирургии и травматологии, которое находилось на самом верхнем третьем этаже. Иронично не правда ли?

— А о каких «шероховатостях» Вы говорили? — спросила я.