========== 1. …Никогда до этого не разговаривала с очень красивой девушкой-неформалкой, один взгляд который, словно гипнозом, заставляет тебя не спускать глаз с этого милого лица? ==========
Мне всегда нравились последние дни учебного года. Это самое приятное чувство, когда ты сидишь у окна и солнце светит так сильно, будто пытаясь тебя зажарить заживо. Но ты довольно сидишь, а в твоей голове не исчезает мысль «Ааааа, хуй тебе, ебучее солнце! Озоновый слой не даёт тебе меня убить!». В последние дни учебного года уже абсолютно всем индифферентны лекции, семинары, даже сессия. Не только школьникам и студентам вроде меня, но и самим преподавателям. Конечно, трудно сказать, испытывают ли методисты такие же эмоции, но мне, лично, плевать. Хочу отметить, что сегодняшний день самый особый среди этого… особого периода. Да, все верно. Самый последний день учебного года. Сегодня прямо все звезды сошлись идеально. Двадцать пятое июня, солнышко светит именно так, как описывалось в самом начале. Буквально через несколько минут моя жопа исчезнет из этой душной аудитории, и я распрощаюсь с учёбой до первого сентября. Нужно только подождать, когда старый хрен Николай Петрович подпишет мою практику, и я бабочкой выпорхну из этого проклятого места.
Чтобы вы понимали, у меня не самые лучшие отношения с нашим преподавателем философии, коим и является Николай Петрович. Как бы вам сказать… он настоящий философ и любит свою работу. Почти шестьдесят лет, низенький старичок с прокуренным голосом, на волосах которого постепенно начала появляться седина. Он настолько философ, что ему похуй вообще на всё. На все мои вопросы он отвечал абсолютно одинаково. Его «Зависит от контекста» снится мне в кошмарных снах. Нет, я не шучу. Мне недавно снилось, как я выхожу замуж за какого-то мужика, которого я знать не знаю. И когда старая лохудра с натянутой улыбкой спрашивает у этого мужика: «Вы согласны взять Адлерову Елену Витальевну в жёны?», а он мгновенно превращается в Николая Петровича и такой: «Зависит от контекста». Ёб твою мать, нахуй так жить?
Гробовую тишину в полупустой аудитории нарушил Николай Петрович, издав уставший вздох.
— Кто следующий… свои бумажки потащит на-а-а… подпись? — монотонно пробормотал он.
Где-то десять человек в аудитории начали неловко ёрзать на стульях, смотря в разные стороны, выискивая того, кто решит неловко подняться и подойти к парте методиста.
—Ну я, — достаточно громко выдаю я, хватаю файл с дневником и отчетом практики и вразвалочку иду к Петровичу.
Не знаю, почему я не решила идти сразу первой. Хотя, нет, знаю. Я выжидала идеального момента, когда солнечные лучи будут падать под таким углом, чтобы идти домой было гораздо атмосфернее, чем если бы я пошла самой первой. Кстати говоря, это одна из главных причин, почему я никогда не сваливаю с пар раньше обычного. Потому что я…
—А где у вас здесь печать с базы практики? Почему я не вижу печати с вашей базы практики? — Николай Петрович расправил плечи и приспустил очки на нос.
БЛЯДЬ! Я ВЕСЬ ТЕХНАРЬ РАЗЪЕБУ, ЕСЛИ МНЕ ПРИДЁТСЯ ОПЯТЬ ПИДОРИТЬ В…
—А-а-а-а-а-а, вот же она…— рассмеялся он, —Вот же как бывает, а? Совсем слепой стал.
КОЗЁЛ ТЫ ЕБАНЫЙ!
—Да ничего страшного, Николай Петрович. Ну с кем не бывает? — я выдавливаю из себя смешок.
Печать колледжа шлёпается на мой последний лист, я слышу «Увидимся в сентябре», и спустя минуту я уже чувствую как свежий воздух проникает в мои лёгкие. Тяжёлая деревянная входная дверь издаёт противный скрип и следом слышится это самое «Бух», которое я в следующий раз услышу только через два месяца.
—Э-э-э-э-х, ёб твою ма-а-а-а-а-ть, — устало протягиваю я и приземляюсь задницей на ступеньки, — Я свободна, блядь!
— Не совсем, — слышу я очень знакомый голос справа от меня, — Нам ещё завтра идти, не забыла?
—Серьёзно? — я оборачиваюсь на источник звука, который в один момент уничтожил всё моё хорошее настроение. Чувство свободы исчезло, как сахар в горячем чае.
—Ну, если беседа группы не врёт, то… — молодой человек в чёрном худи и синих джинсах смотрит на сидящую меня и улыбается, — Да, Лена, это ещё не конец.
Носков, уёбок, обосрал всю малину.
— Разочарована, да? — спрашивает он, — Я тоже разочарован. Все в группе разочарованы. Готов поспорить, даже кафедра разочарована, — Носков разводит руками, поднимает брови и немного наигранно улыбается.
Говоря про Саню Носкова, хочу сказать, что парень он вообще нормальный. Перевёлся к нам на третьем семестре, вроде как после “академа”. Кстати, выглядит довольно симпатично. Высокий, подтянутый. Носит чёрное. Курит «альянс тёмный»{?}[Марка сигарет, которая была популярна какое-то время в Жердевке. Достаточно дешёвые, но их вкус просто сносил ебало.]. Нормальная короткая стрижка. Типичный набор «хорошего варианта» из каких-нибудь современных бабских бульварных романов. Ну знаете, вот такие весь из себя сначала мудак, хулиган, злюка, а как появляется очередная “серая мышь”, его член встаёт в боевую стойку, блядь, и просто пулей летит в сторону главной героини, проходя через все проблемы сюжета, даже через алкоголика-отца, как бы странно это сейчас не прозвучало…
—Я думала, что сегодня будет последний день, — я надуваю щёки и обнимаю свои колени.
— Так и есть, — Саня садится на ступеньки рядом со мной, смотря куда-то вдаль, в сторону парка, который недавно построили рядом с колледжем, — Но завтра декан притащит какую-то бумажку, которую нам всем надо подписать. По-моему, договор по поводу практики, которую наши бюрократы забыли дать нам ещё в февраля.
— Ну бля-я-я-я-дь! — выругиваюсь я и плюю куда-то рядом с собой.
— Кстати, сегодня всё в силе? — Санёк посмотрел на меня, сложив руки в замок.
Ну конечно же да!
— У магазина рядом с «ДеКа»{?}[Дом Культуры. Такие здания были почти в каждом городке бывшего СССР. Грубо говоря, в доме культуры находилось большинство школьных кружков.], в шесть вечера. Ты, я и Аня. Всё правильно?
— Да, потом мы решим, к кому идти домой, — кивает Саша.
— Только не к Ане, — тихо сказала я.
— А почему так? Если её матери дома не будет, то нам никто не помешает.
— А Уебарик? — я напоминаю Сане про самое страшное существо в доме Ани, про её младшего брата.
— Не называй его так. Он тебя любит.
— Я просто не хочу, чтобы это шестилетнее нечто опять три часа от меня не отлипало, приговаривая «Ле-е-е-е-на», — я начинаю раздражаться, вспоминая последнюю нашу встречу втроём. Если кратко, Уебарик не упустил возможности присоединиться к нам, и сожрал все наши чипсы.
— Что за нелюбовь к маленьким детям? — Саня бросает на меня взгляд, — Тебе же самой ещё рожать в конце-то концов, — Саня со всей силы пытается сдержать смех, который вот-вот огромным потоком выйдет из его уст.
— Ещё раз, блядь, ты чё-то мне скажешь про “рожать”, я тебе уебу с ноги.
— Злая ты, Адлерова. Будь проще, — Саша полез в карман за сигаретами.
— Да похуй вообще, блядь, — бурчу я, — Даму сигаретой не угостишь?
— Угощу, — брюнет протягивает мне пачку, и я достаю тонкую сигарету.
— Это чё, бабские что ли? — удивляюсь я, но всё равно кладу её в рот и зажигаю своей любимой алюминиевой зажигалкой, которую мне подарил брат на 18-летие.
— А ты закури попробуй, — усмехнулся Саня.
Втянув дым, я тут же пожалела о своём кривом базаре в сторону этих сигарет. Мне показалось, что за одну затяжку я выкурила целый блок. Едкий дым мгновенно попросился наружу, даже не дойдя до лёгких. Я кашляю, как сутулая собака, а этот ёбаный мудень заливается хохотом.
— Это что за “ебтвобмать”, Саня?
— У меня было тоже самое, когда я их в первый раз попробовал. Теперь привык, и другие не покупаю.
Мне кажется, чтобы нормально курить такие сигареты, надо иметь стаж курильщика лет так в десять.
Я выбрасываю сигарету Сани и отряхиваю руки. Парень смотрит на меня довольными глазами, не выпуская свою из рук. Его тонкие пальцы аккуратно теребят тлеющий бычок, а я смотрю на часы.
