Откуда у неё этот плакат из кинотеатра? Он явно не давал тебе покоя, но довольная рожа Виктора, который заметил, что ты пялишься на плакат, выдала тебе всё с потрохами. Виктор воспользовался своими связями, чтобы подарить Александре этот грёбаный плакат.

Важно отметить, что в комнате черешни была только одна небольшая одноместная кровать, застеленная всем чёрным бельём.

Ну кто бы сомневался?

Опережу ваши вопросы. Да, я проверила кровать на предмет скрип… скрипо… скрипучести, короче говоря. Не скрипит. Я на неё как бы невзначай и падала, и крутилась на ней. Я бы и попрыгала, но мои действия сначала начали напрягать сидящую на кровати Веру, потом рядом стоящую у чайного столика Иру, а потом и всех остальных.

Саня относился к этой посиделке более серьёзно. Он осматривал комнату, не спускал глаз то с хозяйки дома, то с Виктора, то с Веры или Иры.

Знаешь, Адлер. Саня, кстати, тоже убийца.

Да как ты заебал…

Чая, кстати, не было. Вернее, может и был, но все мы пили вишнёвое вино.

Меня не перестаёт напрягать один вопрос. Как будет правильнее: вишнЁвое или вИшневое?

Да хуй его знает. Я что, писатель что ли?

Ну… да?

На вкус это ваше вишнёвое вино — полная хуета. Какая-то терпкая хуета. Ещё отвратительная горечь от косточек до сих пор на моём языке. Не повторяйте моих ошибок, берите хотя бы вишнёвое пиво.

Вишневое. Не Вишнёвое.

Да иди ты на хуй, грамотей ёбаный.

Честно говоря, мне просто больше нечего рассказать о том, что происходило. День тянулся просто бесконечно. Мне хотелось домой, чего не скажешь об остальных. Саня постоянно с кем-то переписывался в телефоне. Несмотря на то, что мы оба тут выглядим лишними, Саня не предавал этому значения. Похоже, ему было абсолютно похер. Ира на полном серьёзе рассказывала, как она с мужем договорилась с МОРГом, и теперь каждый трупик, который связан с их похоронным бюро будет проходить «особый курс» с очень дорогой танатокосметикой{?}[Косметика для посмертного макияжа.]. Короче говоря, МОРГ вместе с похоронным бюро мужа Иры выкачивает вообще всё, что можно выкачать из скорбящих родственников.

Ты обратила внимание на то, что Саня внимательно слушает схематозы Виноградовой.

Есть связь с Жердочником?

Откуда МНЕ это знать, если не знаешь ты?

Красивый мудак больше не вёл с тобой беседы. Он разговаривал только с Черешней и Ирой, но и не забывал посматривать на тебя. Оценивал взглядом, улыбался.

Думает о том, как меня убить?

Makes sense. Не доверяй красивым парням, да и вообще парням. Нет, не доверяй вообще никому. Есть только ты и никого, кроме тебя.

В какой-то момент, Вера заснула на кровати Черешни. Вы бы слышали, как она храпит.

Не обошлось и без очевидной шутки про «Она спит, как младенец». Нет, блядь, младенцы не храпят как гусеничный сельскохозяйственный трактор общего назначения ДТ-75, ёб вашу мать! Хватит уже так шутить!

— Ладно, похоже Вера сегодня ночует у меня, — прошептала Черешня. Уже почти десять, давайте по домам.

Я посчитала это хорошей идеей. Но стоило мне подняться с пола, на котором я сидела, я почему-то начала ловить вертолёты.

ПОТОМУ ЧТО ЭТО ВИНО — ПОЛНОЕ ДЕРЬМО, ОНО ЕБАШИТ ПО МОЗГАМ! ДАВАЙ-ДАВАЙ, УРА! ДАВАЙ-ДАВАЙ! ВЫПИЛА ПАРУ БОКАЛОВ, НО ВАЛИТ ТАК, БУДТО В ПЕРВЫЙ РАЗ ПОНЮХАЛА ПУСТУЮ БАНКУ ПИВА! ЭЙ! НЕ ЁБНИСЬ!

Я в норме.

Нет, ты нихуя не в норме. Ты пытаешься надеть себе на ногу шапочку Веры.

Я НЕ в норме.

Все мы, кроме Веры, вышли на улицу. В нос ударил запах сырой земли. Вроде бы и свежесть, но в голове идёт сразу ассоциация с грязью, что липнет на кроссовки. Мягкая, скользкая.

В голове сразу вспоминается случай четырёхлетней давности. Проснувшись ночью, ты встала с кровати и хотела было отправиться на кухню, но не сделав и двух шагов, ты наступила на что-то мягкое, и твоя нога проскользнула так же, как если бы ты наступила на свежую грязь сразу после ливня. Только эта грязь не пушистая. Да и вообще эта грязь не была твоим хомячком, которого ты размазала по паркету, как какого-то таракана? Нет, ты его не размазала. Сразу после хруста и глухого вздоха снизу, ты поняла, что наступила на своего хомяка Гошу, который убежал из клетки. Раздробленные кости искромсали его маленькие как ячменные зёрнышки органы, но он не умирал. Он держался до конца, ровно до того момента, как ты на нём поскользнулась и разорвала его тело на две части. Даже после этого он смог ещё вполне осознанно подёргать лапками, прежде чем эти движения превратились в посмертные конвульсии.

Боже, заткнись! Зачем ты вообще заставил меня это вспомнить?

Я это к тому, что Жердочником можешь быть и ты…

— Знаешь, как по мне, можно сейчас погулять, — Виктор потянулся и зазевал. Кто со мной?

— Нет, я всё, — Черешня тоже потянулась и полезла в карман, как оказалось, за пачкой сигарет.

Тонкие, ментоловые. Настолько дамские, что даже явный гомосексуалист в виде Виктора откажется совать такие в рот.

— Я с тобой, — явно перебравшая Ира поплелась к Виктору.

— Муж ревновать не будет? — с улыбкой спросил Виктор.

— Ни один нормальный мужчина не приревнует свою даму к Вите Кошакову, — тут же ответила Ирина, —Пойдём, — она взяла его за талию, развернула и повела куда-то вглубь парка, рядом с которым и жила Черешня, —Я знаю место, где продают пиво ночью.

— А я знаю, где ночью продают вермут! — возразил Виктор, и они оба скрылись в непроглядной темноте.

Когда поставят новые фонари в этом ебучем парке?

— Сатанисты…- усмехнулась Черешня и взяла в рот сигарету.

Стоило сигарете коснуться её губ, как она закатила глаза от удовольствия. «Курить люблю. Курить люблю, пиздец!»: читается по лицу.

— Они хорошие. Да, Саня? — в ответ мне прилетело типичное для него «Угу».

— Они замечательные, — Черешня выпускает дым изо рта, а потом начинает на меня смотреть. Но уже по-другому. Не так, как сегодня.

— Простите за это, — Я такая всегда с новенькими, но если вижу, что они хорошие, то становлюсь такой, какой сейчас видите.

— Всё нормально, — я достаю свои сигареты… сигарету.

Осталась последняя. Я думаю, до дома ты точно дотерпишь. У тебя там целый блок не начат.

Да-а-а-а-а-а-а…

— Это весь союз? — спросил Саня.

— Не совсем. Нас достаточно много. Но сегодня вы видели всю верхушку, кроме Даши. А к чему вопрос такой?

— Просто интересно.

— Вообще союз насчитывает в себе примерно…- Черешня стряхивает пепел с сигареты, -…примерно человек 40. Но это вместе с неофициальными членами союза.

— В смысле «неофициальными»? — делаю зажигалкой «чик-чик» и спустя мгновения вредный дым снова в моих лёгких.

—Это ребята, которые не работают серьёзно. Начинающие художники и поэты, в основном. Ну как «не работают серьёзно», для них творчество — это хобби, а не смысл жизни, как для меня, Веры… или Виктора.

—Неофициальные члены участвуют в конкурсе? — спросил Саня

— Двое, — сразу же ответила Черешня, -Только им ничего не светит. Опыта у них мало.

Повисла тишина. Было слышно только тихое завывание ветра, который уносил прочь сигаретный дым.

— Луну не очень хорошо видно. Тучи, походу, ещё не ушли, — прошептала Черешня.

— Да…

— Открою вам секрет. У нас обряд посвящения обычно другой. Вас посвящали не в союз, а в верхушку союза.

Нихуя себе.

— А что так? — тут же спрашивает Саня.

— Позавчера Вера про вас двоих мне все уши проездила. Если Вере кто-то нравится, то это всегда говорит о том, что этот человек хороший. Сегодня я в этом окончательно убедилась. Пожалуйста… не будьте говнюками, хорошо? Вы понятия не имеете, как я от них устала.

— Всё в порядке. Мы хорошие. Да, Лена?

— Конечно.

— Ещё я хочу извиниться за наше не самое лучшее знакомство. Я повела себя, как идиотка.

— Не волнуйся, я сама идиотка. У меня даже голоса в голове, — смеюсь я. Она только улыбается.

— Я недооценила Вас… Адлерова Елена Витальевна. Должна отметить… Вы мне нравитесь.