– Хантер! Хантер, это ты! – только и мог повторять Эд, чуть ли не плача, сам не зная от чего.

– Да, да, да! Это я, – хохотал Голдман, сжимая юношу в ответных обнимашках, – Я так рад тебя видеть.

– Я тоже!.. Но, почему? Ханти, ты не уехал. Поче–

Взгляд Блайта зацепился за больно уж знакомую коробочку, стоящую на столе. Спустя пару секунд он понял, что эта та самая коробка из под подарка, а рядом лежала развёрнутая записка. Его взгляд уловил блондин и понял, куда тот так пялится.

– Ты… Ты открыл её. Ты читал письмо? – Эдрик отпрянул от юноши, краснея и прикрывая рот ладонью. Голдман стыдливо опустил глаза в пол, – Скажи! Скажи, ты читал? Читал ведь!

– Эдрик, послушай–

– Ты же не из-за неё остался?

– Эдри–

– Хантер, ответь мне, пожалуйста!

– Да! Да, я читал её! – воскликнул Голдман и вздохнул, – Я думал это просто открытка, и не подозревал что ты написал в ней… Ну…

Хантер замялся, что заставило сердце Эда сжаться ещё сильнее.

«Ему так тяжело об это говорить? Боже, да я наверное теперь кажусь ему таким смешным и глупым! Таким ничтожеством!»

Юноша попятился назад и, уперевшись спиной в стену, сполз по ней, закрывая порозовевшее лицо руками. Он написал слишком много, так ещё и это его идиотское появление с зонтиком…

– Позор, какой позор, – всхлипнул Блайт, прижимая колени в груди.

Хантер же застыл на месте, боясь что-либо делать. Это же надо, так испугать несчастную лягушку.

– Эдри… Ну, не надо вот это, – блондин аккуратно подошёл к юноше и присел перед ним на корточки.

– Стыдоба.

– Да ладно.

– Позорище.

– Не правда. Эдрик, посмотри на меня, – Хан вздохнул, когда Блайт, не убирая рук с лица, потряс головой в отрицательном жесте.

Зеленоволосый не двигался, пока на щёку ему не легла тёплая ладонь, проводя большим пальцем по скуле.

– Эдри, ну, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня.

И Блайт послушался. Он поднял голову и медленно опустил руки, одну ладонь парень положил поверх ладони сожителя, лежащей на его лице, а другую на собственное колено. Эдрик не без труда, но всё же перевёл глаза с пола на парня и увидел совсем не то, что ожидал. Ни отвращения, ни злости, ни насмешки… Только тепло. Льющееся через край, им так и веяло от улыбки, взгляда Голдмана, то с какой нежностью тот поглаживал щёку парня, успокаивая, заставляло Блайта таять.

– Эд, скажи, пожалуйста, что там было написано? – Хантер спрашивал мягко, без нажима, но достаточно уверенно.

– Где? – прошептал Блайт, плохо соображая, что вообще происходит.

– В записке. Там слова зачёркнуты, что там было написано?

Эдрик смотрел в глаза на против и осознавал, что Хантер всё понимает. Он не знал чего ему хотелось больше: отвернуться и убежать или прижаться к блондину и никогда не выпускать из своей хватки.

– Ты же всё знаешь. Ты ведь не дурак, правда?

Голдман молчал и продолжал упрямо смотреть прямо в душу.

«Хочет убедиться.»

– Люблю тебя, – одними лишь губами произнёс парень, не издавая при этом ни звука.

На лице Хантера отобразилось негодование.

– Прости?

Блайт устало выдохнул и, обхватив шею сожителя руками, притянул его голову так, чтобы ухо того было на уровне его губ.

– Я люблю тебя. Люблю, слышишь, – прерывисто, будто задыхаясь прошептал парень, кладя руку, лежащую до этого на ноге, на плечо юноше. Ему казалось, что из комнаты резко пропал весь воздух, настолько сильно пекло у него в груди.

Эдрик почувствовал, как блондин шумно выдохнул ему в шею. Напряжение Голдмана испарилось, плечи расслабились и тот, не выползая из чужой хватки, сел перед парнем на колени.

– Спасибо. Правда, спасибо что сказал, я так рад, – пробормотал Хантер, и обхватил Эда руками, – Тоже люблю тебя. Очень-очень.

Блондин выпрямился и чмокнул Блайта в лоб, после чего прижался к нему ещё сильнее.

– Прости меня. Прости, что я так сильно тебя напугал, – Хантер гладил немного подрагивающего юношу по волосам, стараясь унять колотящееся сердце, – Я занят был и в наушниках, даже не слышал как ты зашёл, прости меня, солнце.

– Да всё в порядке, – Эдрик вымученно улыбнулся и заглянул в лицо Голдману, – Ханти… А ты не уедешь?

– Никуда. Без тебя точно никуда.

– Я так волновался. Я думал, что никогда тебя больше не увижу и мне становилось физически больно, – парень чувствовал, как к горлу подкатывает ком, а глаза начинает щипать, – Боже, ты не уехал из-за меня, прости пожалуйста.

– Ты не виноват, я сам решил остаться. Ну, только не плачь, – Голдман поцеловал зеленоволосого чуть ниже уголка глаза и положил голову того к себе на плечо, – Тш-ш, ну-ну, всё хорошо, слышишь?

Блайт кивнул и прикрыл глаза. Так тепло, и хорошо, и Хантер рядом, о чём он мог ещё мечтать? Они просидели так минут десять, просто наслаждаясь объятиями друг друга, после чего Голдман провёл пальцем по щеке Эдрика, привлекая так внимание того.

– А знаешь, чем я был так занят? – хитро спросил он, на что ожидаемо получил отрицательное мотание головой, – Пошли покажу.

Блондин встал на ноги и помог встать Блайту, после чего за руку повёл его в гостиную.

– Смотри какая, я её час украшал.

– Ханти… Где ты достал ёлку? У нас же её не было, – удивлённо воскликнул Эд, рассматривая нарядную красавицу и главный символ зимнего праздника.

– Она пластмассовая, – махнул рукой Хантер.

– Так у нас и пластмассовой не было.

– Теперь есть, как видишь.

– Здорово, – улыбнулся зеленоволосый и аккуратно дотронулся до одной из веток, – В прошлом году этого очень не хватало.

– Ага, – Голдман прошёл мимо сожителя и присел перед ёлкой. В руках у него оказалась коробочка, совсем небольшая, неумело перевязанная ленточкой, – Подарок то открывать будешь?

– Это… Мне?

– А ты ещё кого-то здесь видишь? Лично я нет, – Хантер вздохнул , – Ну конечно тебе. Тебе и только для тебя.

– Спасибо, – Эд улыбнулся, принимая коробо́чек.

– Прости, с твоим он не сравнится, но я правда не знал, что тебе можно подарить, – почесал затылок Голдман, когда сожитель открывал подарочек, – А как это увидел, сразу про тебя подумал.

– Ханти, – Блайт замер, держа в руках очаровательный кулон с подвеской в виде лягушонка с клубничкой на голове, – Это самый лучший подарок, который мне дарили.

– Да прям уж.

– Серьёзно, правда спасибо!

Эдрик одел кулон и обнял Голдмана так, что у того вот-вот бы затрещали рёбра. Ему хотелось сотни тысяч раз повторять «спасибо», но это будет выглядеть глупо, поэтому он говорил это мысленно.

– Да не за что, – Хантер улыбнулся, но вдруг вспомнил то, о чём хотел спросить ещё тогда, когда Блайт только заявился в его комнату с воплем, – Эдрик, а почему ты так рано вернулся? Ещё и поздно. Разве ты не должен сейчас быть с родителями или типа того?

Этот вполне логичный вопрос застал расслабившегося юношу врасплох. Он отлип от сожителя и посмотрел тому в глаза, как бы говоря «давай забудем об этом вопросе, пожалуйста». Чтобы немного сместить разговор в другое русло Блайт наклонился и чмокнул блондина в щёку, компенсируя умалчивание от него столь интересной информации, тот кажется был не против такого ухода от вопроса.

Парни смотрели друг на друга, улыбаясь и краснея как два идиота, и ни одного из них это совершенно не волновало. Эдрик хитро усмехнулся и чмокнул Голдмана ещё разок на этот раз уже в кончик носа, а потом в щёки, уголки рта, он перестал зацеловывать Хантера только тогда, когда его собственные губы оказались в полусантиметре от чужих. Юноша неуверенно поджал их, не отдаляясь и не приближаясь, блондин даже не сразу понял чего от него ждут.

– Спрашиваешь разрешения? О боги, ты такой очаровашка.

С этими словами Голдман прижался своими губами к чужому рту, обхватив парня за плечи. По Блайту пробежались мурашки, приятно покалывая каждый сантиметр тела, юноши неловко соприкоснулись носами, что позабавило Эдрика, и он, невольно усмехнувшись в поцелуй, наклонил голову немного вправо. Дальше простого соприкосновения губ действо не заходило, но и этого было достаточно, чтобы у зеленоволосого стали подкашиваться ноги, и голова пошла кругом.