Шесть недель назад все ее мечты были сосредоточены на Пиренейском полуострове. Теперь они были случайными проблесками в жизни, которую она едва помнила.
София прошла мимо двери, где изображения были немного точнее, чем другие, а затем вернулась на несколько шагов, чтобы снова взглянуть на нее. Лицо, образованное из различных цветов, исчезло; она снова сосредоточилась. София ахнула, и ее видение покачнулось, когда тело начало реагировать. Она успокоилась, боясь проснуться. Никакой Сон не может вернуться, если Провидец проснется. Лицо снова появилось. Лорд Эндикотт.
Конечно, логично, что ее Сон будет о нем. Даже очевидно, учитывая эмоции, которые он у неё вызывал. Она приложила ладонь к двери, и та отворилась, как будто растворенная ее касанием. Когда дверь исчезла, Софию потащило вперед, пока Сон не окружил ее, словно девушка стояла в комнате, которая была местом для изображения Видения.
Сама комната находилась будто в тумане. Это мог быть большой вход в Карлтон Хаус или хижина возле берегов Темзы. В ней стояли деревянные ящики, ни один из них не был помечен, даже тогда, когда она навязывала свою волю Сну, чтобы сосредоточиться на этом.
Для обычного Провидца часть интерпретации Сна определялась как осмысленные образы в том, каким образом появились по-отношению к остальной части Видения. Некоторые Сны были бесцветными, за исключением определенных частей, которые были ярко-красными или бледно-желтыми. В то время, как другие Сны сохраняли информацию о важном объекте. София, как Необычный Провидец, способна манипулировать деталями Сна, чтобы напрямую извлечь смысл.
В комнате не было ничего, кроме ящиков. София отступила назад и представила, что одна из крышек слетела. Крышка исчезла, и, когда это произошло, София увидела, что важным было содержание, а не сам ящик. И это являлось основным смыслом Сна. Она увидела серебро. Монеты пополнялись внутри, что невозможно, потому что никто, кроме Двигающего не мог поднять заполненный ящик. Видение поблекло, и серебро превратилось в пули для винтовки, а затем наоборот.
Путаница вытащила ее из Сна. София уже знала, что лорд Эндикотт, скрывал свою причастность к компании, производящей военную технику, растратил деньги правительства, выставил счет в два раза больше, чем он был, а затем шантажировал клерка, чтобы изменить записи. Тогда почему она видит это снова?
Девушка сидела в постели в темноте, положив подбородок на согнутые колени. У нее не было никакого интереса в том, чтобы видеть что-нибудь, связанное с этим порочным лжецом. Так почему ее мозг Провидца вытащил его образ?
Конечно, хоть военное ведомство не верило в обвинение лорда Эндикотта, они знали о растрате и расследовали преступление. Лорд Эндикотт был вынужден отказаться от этого плана. Неудивительно, что он сказал, что его дела в Португалии закончены, потому что не мог позволить себе быть идентифицированным как преступник. Но он был аморальным злодеем, возможно, что это не единственное его преступление. София разоблачила Эндикотта однажды (или попыталась), и нет причин, по которым она не должна повторить это снова. София докажет, что он лжец и преступник, и отомстит.
Она лежала на спине, левая рука покоилась на животе, прямо под сердцем, чуть ниже левой груди, подготовившись к медитации. Вряд ли она узнает что-нибудь сегодня вечером. Ей нужно больше увидеть, чтобы спроецировать образ, на котором можно основать Видения. Но она преуспеет. Просто обязана.
Глава третья, в которой София находит занятие
— Существует более десятка лондонских газет, дорогая, мы должны подписаться на все? — спросила Сесси. Она подняла «Таймс» и разгладила страницы. — Не то, чтобы я возражала против твоего Таланта, но это кажется чрезмерным. Я имею в виду, что есть и «Утренняя хроника», и «Утренняя почта».
— Обе преподносят одну и ту же информацию с разных точек зрения, — ответила София, держа ножницы, чтобы вырезать еще одну заметку. — Мне нужно знать как можно больше, для достижения своей цели.
Сесси положила «Таймс», села рядом с Софией и вздохнула. София была уверена, что вздох не имеет никакого отношения к тому, как она расположила различные газеты в конце стола для завтрака, где она, Сесси и Льюис завтракали.
Голубые занавески приглушали и без того слабый свет, поэтому он не отражался от блестящей поверхности стола, которая не была прикрыта газетами. Остатки завтрака оставались на столе. София на миг задалась вопросом: наелась ли она, или волнение испортило ей аппетит? Нет, она не испытывала никаких угрызений совести. Это было растущее желание узнать сведения, предложенные бумагами, о лорде Эндикотте и его делах, преступных или нет.
— София, ты уверена, что это хорошая идея? — спросила Сесси. — Слишком поздно пытаться убедить военное ведомство, что ты права. Возможно, тебе стоит оставить всё в прошлом?
— У лорда Эндикотта был клерк, мистер Тейт, которого он убил, чтобы не дать ему рассказать правду, — произнесла София, положив ножницы. К ее левому указательному пальцу прилипла газетная бумага, которую она сняла другой рукой. — Он бессовестный, способный на любые грязные поступки ради собственной безопасности. Я, кажется, единственный человек, который знает его истинную природу. Как я могу сидеть и позволять ему совершать преступления? Особенно, если это может погубить чью-то жизнь?
— Отличное оправдание, — сухо заметила Сеси. — Но я уверена, что есть другие причины для преследования лорда Эндикотта, — слуга вошел в комнату, бросив нерешительный взгляд, и начал убирать посуду. Сесси понизила голос. — Мы с тобой обе знаем, что ты склонна к одержимости, когда сталкиваешься с проблемой. Расскажи мне, что случилось, когда мы учились в школе, а твоя птица пропала?
София покраснела.
— Это другое.
— Ты провела столько времени в Видении, что рухнула в обморок и была отправлена домой на неделю с соблюдением постельного режима, — продолжила Сеси. — В конце концов всем стало ясно, что нахальное существо улетело в лес, чтобы вести беззаботное существование, где его пронзительные и ужасно прерывистые трели не могли помешать ни в чем неповинным девушкам, которые хотели спать в ночные часы, как предназначал Господь.
— Хорошо, — сдалась София, разрываясь между раздражением и весельем. — Я разделяю твою точку зрения, что иногда я становлюсь…
— Одержимой.
— Слишком сосредоточенной на проблеме, — не согласилась София. — Но именно это качество принесло мне самые большие достижения. Я уверена, что ты это помнишь.
— Я считаю, что американский флот, благодарен твоей одержимости. Все эти недели анализа Видений привели тебя к пониманию основ того, как они работают, — сказала Сесси. — И еще несколько недель обучения собратьев Необычных в использовании техники против оставшихся пиратов. Но ты снова близка к провалу, и ты можешь не ожидать, что я буду рада этому, независимо от того, сколько у тебя было достижений.
— Сесси, я клянусь быть осторожной. Я не смогу добиться разоблачения лорда Эндикотта, если отступлю; ты не веришь, что я воодушевлена до предела, думаешь, мне это нравится?
— Я считаю, что ты не всегда знаешь, где точка невозврата.
— Тогда тебе придется напомнить мне, — сказала София. Она подняла ножницы и помахала ими в направлении Сесси, рассекая воздух несколькими взмахами. — Я перестану усердствовать, а ты будешь останавливать меня, если я буду забывать поесть и помыться.
Сесси сморщила нос.
— Я осмелюсь сказать, что это не слишком приятная задача.
— Но ты более непоколебимая из нас двоих. Ты сегодня увидишься с доктором Гарлендом?
— Завтра, — ответила Сеси. — Хотя я чувствую себя ужасно виноватой, вызывая ее три раза в неделю, чтобы осматривать меня и повторять одно и то же каждый раз.
— Ты забываешь, что твое состояние для нее нечто вроде вызова. Не отказывай ей в удовольствии относиться к тебе как к эксперименту.
Сесси засмеялась.
