Они прошли через знаменитые двери Алмака, чтобы обнаружить, что, место уже заполнено людьми, хотя вечер только начинался, и все они были одеты в свои лучшие наряды. Их громкие разговоры доносились через двери и долетали до Софии.
София никогда не посещала Альмак до сегодняшнего вечера и была поражена тем, насколько ярко он был освещен. Люстры, висящие низко над залом, проливали свет над танцорами и отражались от множества стеклянных предметов. Зеркала, отражающие их собственные образы, заставляли комнату казаться больше, чем она была, как если бы они были открытыми окнами в другие подобные комнаты, заполненные копиями танцоров, которые наслаждались ими, как своими оригиналами.
Она разглядела себя, высокую и нескладную, с потемневшей от солнца Средиземного моря кожей, и отвернулась, чувствуя какую-то насмешку: она, вероятно, будет признана великой красоткой благодаря ее Таланту, когда все доказательства вели к тому, что она… ну, привлекательная было лучшее, на что София могла надеяться. Ричард считал ее красивой, но любовь, казалось, изменяла восприятие.
Комната была на удивление теплой, несмотря на размер, со всеми этими телами в такой непосредственной близости — это было утешительно после холода снаружи, хотя, без сомнения, София вскоре почувствовала бы тепло. В галерее весело играли музыканты с большей энергией, чем это, вероятно, требовалось. А мужчины и женщины заполняли центр комнаты, кружа друг друга в такт музыке. Девушка жалела, что забыла свой веер, хотя вряд ли он принес бы много пользы, перемещая теплый воздух из одного места в другое.
Мысль о танцах заставила страх маленькими усиками ползти по груди, испытывать озноб и, таким образом, противодействовать теплу в помещении. Она может и не забыла как танцевать, но чувствовала, что забыла, как легко разговаривать с незнакомыми людьми, которые не имели с ней ничего общего, кроме взаимного интереса к танцам.
София пробиралась сквозь толпу, прокладывая дорогу, чтобы Сесси не пришлось переносить физический контакт, который так часто вызывал боль, игнорируя опасливые взгляды и комментарии, которые распространялись, когда она проходила мимо, толкая кого-нибудь. Ее лицо было еще неизвестно, поскольку она редко выходила на публике с момента своего возвращения в Лондон, но красные перчатки, внешний знак Необычного Провидца, были лучше, чем визитная карточка.
Ответ на вопрос, почему они должны быть красными, уходил корнями далеко в историю. София надевала их каждое утро на протяжении уже двенадцати лет, с тех самых пор, как проявилась ее способность Необычной. Она надевала их, чтобы избегать любых прикосновений, которые могли вызвать Видение. Не каждый предмет обладал достаточно весомой историей, но те, что имели, могли переполнить ее постоянно меняющимися и накладывающимися друг на друга картинами прошлого, настоящего и будущего, связанными с предметом или человеком, с которыми больше всего ассоциировались. София не раз думала о том, чтобы надеть перчатки другого цвета, но, несмотря на то, что это подарило бы ей желанную анонимность, ей всегда было неловко от этой мысли, словно она отрекалась от важнейшей части себя, пыталась скрыть её.
София нашла свободный диван и старалась казаться спокойной и невозмутимой при том ненавязчивом внимании, которое привлекала. По крайней мере, ни один из присутствующих сегодня вечером гостей не был столь бестактным, чтобы спросить ее о Видении. Они, скорее, были из числа людей для знакомства, позволяющего им перекинуться с ней парой слов, и которым позднее они могли похвастаться. Графиню Ливен с ее гнетущей заботой нигде не было видно.
Женщина, сидящая примерно в футе от них, бросила взгляд на Софию, а затем тихонько толкнула локтем своего собеседника — хорошо одетого мужчину в желтом жилете и темных бриджах. Он поднял лорнет, чтобы внимательно ее рассмотреть, затем быстро убрал его и намеренно отвернулся так, что София знала, что он по-прежнему за ней наблюдает. И так всегда.
Она расправляла свои перчатки, чтобы скрыть беспокойство от его взгляда, пусть и скрытного. Большинство ее знакомых Необычных Провидцев любило внимание оказываемое им, но София никогда не могла избавиться от чувства, что перчатки делают ее вещью, живой и дышащей статуей, а не человеком. Жаль, что Леди Эндерли, единственный Необычный Поджигатель из Англии, была где-то на Карибах. Ее присутствие, вероятно, было единственным, что могло бы затмить появление Софии в Алмаке сегодня вечером.
— Я не вижу никого из знакомых, — пробормотала Сесси. — Возможно, тебе больше не придется танцевать, если ты ни с кем не познакомишься.
— Я уверена, что кто-то найдет повод поговорить с нами. До тех пор мы будем сидеть здесь и развлекаться, сочиняя истории о тех, кто проходит перед нами, — сказала София. — Тот молодой человек, разговаривающий с довольно полной женщиной, вон там. Не выглядит ли он похожим на жука? С этими тусклыми каштановыми волосами и тонкими конечностями?
Сесси прикрыла рот, чтобы скрыть хихиканье.
— Выглядит! И… о, нет, Софи, только посмотри, с кем он говорит! Слишком поздно, чтобы спрятаться?
София тихонько отвернулась.
— Может она не видит нас. Повернись, быстро.
— Миссис Уэстлейк! — резкий голос взвился над толпой. — Я удивлена, увидев Вас здесь, в Лондоне. И миссис Бархам, рада видеть вас на публике.
— Леди Давериль, какое удовольствие, — сказала София. Леди Давериль, одетая в старый золотой шелк с топазами на шее и в волосах, нависала над ними, как элегантно украшенный броненосец. — Вы хорошо выглядите.
— Свежий воздух и частые прогулки — вот что хорошо держит тело в форме. Вы должны следовать этому режиму, миссис Бархам, — сказала леди Даверил.
Сесси опустила взгляд на колени, и Софии пришлось сдержать желание подняться и отшлепать полную рослую женщину по румяным щекам.
— Но, что привело Вас в Лондон так скоро, миссис Уэстлейк? Я думала, Вам нужно еще восемь месяцев находиться на службе?
— Как мило, что Вы так интересуетесь мной, леди Даверил, — ответила София. Она может быть выброшена из Алмак, если схватит элегантно уложенные волосы графини и выдернет их с корнем? — Но после решительного разгрома пиратов, военное ведомство согласилось, что я должна быть освобождена досрочно. В качестве награды.
Это была история военного ведомства, которую они состряпали, и у Софии не осталось выбора, кроме как повторять ее, надеясь, что никто не помнит сколько месяцев прошло между этим событием и ее уходом со службы.
— Чем выше у Вас награды, тем больше нам нравится ваше присутствие, — сказала леди Даверил. — Жаль вашего мужа, но Вы закончили скорбеть, и я думаю, просто жаждете выйти замуж.
— Я решила не выходить замуж снова, леди Даверил, — ответила София. — Я не страдаю от отсутствия мужа.
— Вздор, — возразила высокая женщина. — Это Ваш долг выйти замуж и производить Талантливых детей для Англии. Я намерена представить Вам как можно больше подходящих кандидатур. И даже кто-то такой же разборчивый, как Вы, не может отвергнуть их всех.
«Почему нет?» — подумала София, но вслух сказала:
— Я очень Вам благодарна, леди Даверил, но мы обе знаем закон…
— О, не обращайте внимания на закон. Я говорю о том, что правильно. Ничего не бойтесь, миссис Уэстлейк, никто не ожидает, что Вы выйдете замуж, не чувствуя симпатии. Я поговорю с Вами позже, — она врезалась в толпу, не беспокоясь о том, чтобы попросить некоторых из танцоров уступить ей дорогу.
София и Сесси смотрели друг на друга.
— Это была ужасная идея, — сказала София.
— Я знаю, что леди Даверил неприятна, но тебе придется как-то находить партнеров, и, по крайней мере, она представит вас друг другу, — предложила Сеси.
— Как ты поддерживаешь такой неумолимый оптимизм перед лицом кошмарного ужаса?
— Я дарую тебе ужас, но вряд ли кошмарный. Пожалуй, более подходящее слово «страшный».
София рассмеялась и сказала:
— Полагаю, я всегда могла бы спрятаться от нее. Но ты права, мне было бы смешно прийти сюда и провести весь вечер не танцуя.
