Однако он рад, что Николай приехал.

***

— Так, а теперь будь добр, объясни, почему так сорвался с места и зачем вообще приехал?

— Тебе правда так интересно это знать? — переспрашивает Николай мальца, на кочке подпрыгивая вместе с джипом, перекрикивая рычание мотора. Земля всё-таки расквасилась.

— Ты серьёзно?! Раз спрашиваю, значит интересно, дядь, — почти рявкает Стайлз от напряжения. С последствиями такой погоды он не справлялся и предпочитал не бороться в лесах столь отдалённых. Джип повело, но, выкрутив баранку, Стайлз его выровнял. Скоро начнётся более нормальная дорога, а дальше асфальт. Чёрт. далеко же они заехали и забрели.

— Да потому что нас он мог застать или убийца был рядом, а также те, кто будет охотиться на него, — на очередной кочке он ударился головой. Выругался, теперь к саднящей шее добавилась пульсация в голове.

— О сыктыквар, о боже и чёрт блять. Так что сразу не сказал и что этот маньяк там тусуется, его ведь ищут! Мой отец его ищет. Чёрт.

Николай поморщился на ругательство и чуть не расчесал в кровь ранки на шее. Бинты чуть сползли, время смены повязок будет через час. Он покосился зеркало, смотря на напряжённое лицо Мечеслава, усмехнулся: некоторые черты этот ребёнок сумел перенять от Фёдора, переделав их под себя.

Дорога стала намного ровнее и безопасней, так что под мерную работу мотора, он уснул. Сказывался многочасовой перелёт и недостаток сна.

Стайлз уже хотел грубо растормошить недобрата-недодядю, но явно ровесника Фёдора, как увидел, что он очень бледен, а из-под горла водолазки торчат бинты. Будить его не пришлось, он проснулся сам, вытаращив на Стайлза чёрные глаза, как сова, повернул несколько раз голову и ловко спрыгнул с края сиденья на жидкую землю. Та чавкающе заглотила по подошву его кросовки. Николай, даже не стряхнув комков грязи, приветливо помахал силуэту в окне. Мечеслав припоминает, что окна кухни выходят на улицу и приободряется: есть хотелось сильно, но не сильнее желания согреться как можно быстрее. На крыльце становится ясно, что его новый брат ценит чистоту и порядок, засунув грязные кроссовки в пакет и оттерев от грязи гачи джинс. Фёдор их не встречает.

Из маленькой кухни доносится одна из песен КиШ, про странного героя, аппетитно пахнет котлетами и чем-то сладким. Стайлз хмурится, но внутри себя одобряет такую еду: он — молодой организм, ему это никоим образом не повредит. В голове проносится девять нот старения, которых не избежать, и расчётные задачи по биологии с умеренным питанием и расчетом калорий за порцию.

Брюнет за его спиной снимает тёмно-серый плащ вешает на трёхногую вешалку, кепку-ушанку закидывает небрежно на полку, ловко обходит его и исчезает за углом кухни. Их последующий разговор приглушается припевом:

«Разбежавшись, прыгну со скалы-ы,

Вот я был и вот меня не стало-о…»

Стайлз раздражённо дёргает замок, он никак не может расстегнуть молнию до конца, а следовательно полностью снять уже успевшую промокнуть куртку. В кроссах хлюпало, когда он расшнуровывал их, попутно убирая прицепившиеся колючки и сухие веточки. Ступни неприятно холодит, в носу тепло, а грудь и шея аномально горячая. «Заболел» — думает он безрадостно, вспоминая свой маленький опыт в этом состоянии. Неожиданно наступает усталость, былая радость от новой зацепки сменяется страхом от того, что совершил убийца и разных догадок, кто им может быть.

Внизу КиШ также напевает тот припев. Стайлз знает, что Фёдор не любит слушать на репите одно и то же. В голове происходит секундное осмысление его положения и он выниривает из своих мыслей уже на втором этаже. Его внимание цепляют коробки и сундук с чердака, который был открыт явно сегодняшним утром. От них пахнет затхлостью, кислым парфюмом, старыми книгами и чем-то давно забытым. Проход к его комнате не был завален, и подросток благодарен брату за это, отложив на потом причину вскрытия чердака.

Ему нужно в свою комнату больше, чем снять куртку. Усталость грозит сморить его на полпути, уложив на покрывшиеся пылью коробки.

Оказавшись в комнате, он падает окончательно без сил на кровать.

***

— Вот я был и вот меня не стало, — глухо подпевает Николай, что заметно на фоне самой песни, его брат не обоащает внимания на это, занятый выуживанием из кипящего масла пышек и творожных пончиков.

Он наблюдает за этим процессом с рассеянным вниманием, больше занятый ковырянием в Свежести и поиском отличий сна от реальности.

Шея не зудела, а пульсировала как раненная, немного гноящаяся и немного подгнившая плоть, навевая панику и депрессивные ассоциации.

Песня ему самому не нравится тем, что ярко с ним перекликается, но ассоциируется с Фёдором. Аппетита после долгих дорог, убитого режима и частого применения энергетиков нет, но запах медленно пробуждает его.

Перед Николаем ставится стакан апельсинового сока, а салат убирают.

— Сегодня я на страже твоего здоровья, так что пей, — Фёдор говорит очень убедительно и серьёзно, однако фиолетовый в розовую клетку фартук портит впечатление, а уж белая футболка, на несколько размеров больше, довершает образ.

Он смеётся и добавляет только им понятный шифр:

— А на френдзону имеете виды?

— Если обговорить условия, — брат заканчивает готовку, выключает плиту и отставляет масло на другую конфорку, фартук снимает и вешает на крючок возле холодильника. Ставит на стол приготовленное и разливает сбор им обоим. Говорит, уже сев за стол:

— Поздравляю с получением грантов.

— И как тебе перевод Склефария?

В унисон спросили и тут же засмеялись.

Фёдор заметил потянувшуюся к шее руку, тут же одёрнувшуюся возле ворота водолазки, из-под которого торчали белые нити бинта. Его взгляд тут же стал цепче и внимательнее к деталям, что не укрылось от Николая. Тот вздохнул.

— Заметил, да? Я вот тоже заметил позапрошлой ночью, даже успел расчесать в кровь. Утром корка осталась на подушке, когда встал сразу ощутил боль, — он нервно запустил пятерню в отросшие волосы, оттянув, и продолжил. — Обработал как следует и попытался вспомнить где получил ее, но вся загвоздка в том, что я не помню последнюю неделю, никто не знает где я был, все думали что я на больничном. И знаешь что странно — всё было подчищено. А история про больничный легко легла на пустоту, ведь там ничего не было.

Фёдор выслушал до конца его доводы и переживания, мысленно шерстя свою память на подобные случаи, беря в пример состояние говорившего сейчас. На примете появилась идея из одной книги, где автор писал свои гипотезы насчёт необъяснимого и приводил некоторые его случаи, подробно описывая состояния добровольцев. Но брат выглядел скорее отравленным чем подхватившим болячку. Однако, устанавливать диагноз он не собирался, а вот проверить бессознательное вполне. Он дождался пока Николай допьёт чай и сказал посмотреть на гущу. Его лицо исказилось в испуге, когда он посмотрел на неё, а рука дрогнула

Чашка полетела на пол.

Бессознательная часть среагировала.

Быстро поднявшись со стула, он подхватил его, чтобы не упал, и понес в свою комнату, скоро придёт шериф, Фёдор надеется на это, но не полагается.

На подъёме у него раскрылись некоторые ранки, которые не успели зажить за короткий день. Нужно торопиться уложить его в кровать или на любую мягкую поверхность в комнате. Он сильно сомневается, что сможет удержать дёргающегося юношу.