Лес
Над дворцом Сен-Клу сгустились серо-фиолетовые тучи, когда подол крохотного, словно кукольного, но «достойного простолюдинки» платья нервно зашуршал над выжженной на солнце травой.
- Эскларамунда50-Джинна-Нормина-Анна! – поздно спохватилась незадачливая, утомлённая хлопотами служанка, - Эдна!.. Эдна-а! А!
Служанка споткнулась о собственный же наряд и, неудачно попытавшись встать, походя в своей неловкости на черепаху, дама ещё пару раз выкрикнула ненавистное ей имя, после чего перевернулась на спину, обратив прекрасную грудь, обрамлённую в полупрозрачные кружева, к небу, попыталась собраться с мыслями. Мгновение спустя женщина с ужасом спохватилась и с новыми силами отправилась на поиски, думая только о том, как бы об этом не узнали хозяева.
- Эдна! Глупая девчонка, где ты? Эдна! – то и время слышалось из глубины леса.
Позади оставался узкий круг света. Почувствовав, как жадно глушь затягивает в себя всё живое, служанка испуганно побежала к дворцу. Остановившись у входа в лес, девушка обиженно крикнула во мрак:
- Ну и чёрт с тобой, маленькая вредная… мерзавка!
***
Когда шум раздражённых шагов обозлённой прислуги стих, Эдна весело выпрыгнула из-за сине-зелёного кудрявого куста.
- Сама ты глупая, Марта! – насмешливо воскликнула девочка.
Но смех и торжество быстро истощили себя, оставив на дне страх и раскаяние.
- Марта… Марта, ты здесь? Я больше так не буду… Марта, мне страшно… Марта!.. Мама!.. Мама… - Эдна, двигаясь наощупь в Envoûté-Cloud51, на секунду остановилась, подумав и произнося вслух, - Марта, наверное, позовёт маму… Мне страшно… Я не буду больше шутить; я всё поняла… Слышишь, Марта?!.. Я хочу к маме… Ай!
Она всего лишь споткнулась.
***
Так, перебираясь всё дальше и дальше вглубь лесистого массива чужой страны, Эдна очутилась на небольшой голой поляне, окружённой высокими дубами и лиственницами. Сквозь посиневшие кучевые облака проглядывался тоненький лучик света.
Эдна села на травяной ковёр, расправив полы девичьей сорочки. Она переводила взгляд то на луч, то на небо, на деревья и, наконец, на платье и пухлые ручки.
- Ну сколько ещё я должна ждать?! – Эдна упрямо заперебирала ногами, будто бы в беге, под платьем, - Марта!
Казалось, каждый уголок леса ответил ей эхом. Только Марта не отвечала. Как и все близкие девочки, она была далеко.
- Марта! Марта! – продолжала повторять Эдна.
Это было бессмысленно.
Внезапно в неизвестной досягаемости послышался треск ломающегося дерева. Эдна подскочила и встрепенулась, словно мокрый и грязный пушистый шарик – воробушек.
- Наверное, это они.
Юная дворянка с недоверием села на то же место.
- Так холодно.
Эдна брезгливо поерошила, стремясь пригладить, высокую траву.
- Есть хочется.
Жёсткие прутья вечнозелёной травы не повиновались изнеженным ладоням барышни, тем самым выбесив последнюю.
- Злая, глупая трава!
***
- Где же они? Который час?
На темечко маленькой женщины52 упала прохладная капля.
- А. Что? Дождь?
Девочка не ошиблась. С постепенным нарастанием затрепещал дождь, превратившись в скором времени морозный ливень.
- Нет!.. Мама!.. Мама, где ты?!
Со стороны до слуха Эдны донеслись стуки, шорохи и различные невнятные звуки. Не выдержав взгромоздившейся на неё стихии, юная леди громко и искренне расплакалась. Дождь сразу, будто ответив ей, полил увереннее и обильнее. Можно подумать, горю девочки внимала сама природа.
***
Эдна не помнила, как и когда кончился невыносимый для неё дождь, но она точно знала, что её собственные слёзы уже перестали течь.
- Я уже слышу, как мама и папа идут вместе с Мартой ко мне… И Луиза с ними… И Геральд, и Анна… Нет, не надо Анну… Она маленькая и злая… Главное, чтобы мама пришла… Она придёт… Мама меня любит… Ма…
7.04.20 г.
Происхождение мира. Naturalius dogmaticum (сокращённый вариант)
Все рассказы из «Mythologia»
Януарий Абхазский
Януарий был рядовым пастухом, гоняющим скот по живописным горам солнечной Абхазии.
Его детство не отличалось ничем особенным; тем, что не было бы схожим с иной семьёй из соседнего аула.
Однако, что не было типичным, Януарий был единственным сыном своей матери: единственной дочери. Дедушка абхазского пастуха давно скончался, а отца мужчина никогда не знал, но, как говаривала ему бабушка, это был человек невероятной силы – не физической, но духовной, - что выражалось в том факте, что он был волевым и всегда сохранял ясный и трезвый ум.
Как единственный представитель мужского пола в семье, Януарий очень рано познал всяческие виды труда – тяжёлого и лёгкого, «женского» и «мужского», если эти прилагательные применимы к слову «труд». Но более всего самому Януарию нравилось пасти горных овец: эта работа давала ему много времени на то, чтобы порассуждать наедине с собой, в тишине, на свежем воздухе, посреди горных вершин, чувствуя единение с природой и всем живым и неживым миром.
Однажды, второго эйлерта (двадцатого июня) 200 года до нашей эры, Януарий не вернулся к вечеру в родной аул. Мать и бабушка забеспокоились слишком поздно, когда солнце уже было далеко за горизонтом.
Наутро мать Януария в сопровождении двух местных мужчин – двоюродного брата и дяди – последовала за сыном.
На полпути обеспокоенные родственники обнаружили растерянных овец, гуляющих в стороне от «народной» тропы. Один из мужчин заторопился сбить в стадо разбежавшийся скот, но мать Януария осекла эту его попытку.
К вечеру поиски завершились трагическим успехом: мать нашла тело любимого сына распростёртым на скалах, покрытых мхом и сухими кустарниками. Горю её не было предела, и даже стойкие и обычно хладнокровные мужчины пролили слёзы в память о юном пастухе, навсегда оставшемся лежать в месте, которое он так любил при жизни.
Юния Азербайджанская
В сто двадцать третьем году до нашей эры Юнии было восемь лет. Это была худенькая девочка с глазами и волосами цвета вороного крыла. Каждый член её многочисленной родни отмечал схожесть Юнии с её матерью – самой красивой женщины аула.
Однако, Юния не отличалась покорностью матери: она была взбалмошной, слегка капризной, но в равной степени игривая и забавная малышка. Поистине, единственным, что роднило её с матерью, была красота.
Как-то раз, в пасмурный и хмурый день, Юния потерялась, чем вызвала немало отчаяния и невыразимой печали в родственниках девочки. Мать её окончательно замкнулась в себе, а отец больше не мог вымолвить ни слова. Не было ни одного мальчика, девочки, юноши, девушки, женщины или мужчины, старика или старушки, кто не был бы огорчён пропажей маленькой прелестницы, озорной и вечно весёлой Юнии.
Шли дни, месяцы, годы, и только десятого кеплеря (третьего мая) сто тринадцатого года до н.э. Юния наконец нашла свой дом и свою семью. Многих уже не стало, но столько же и прибыло.
Как это случилось? Дело в том, что Юния была похищена стариком-отшельником, желавшим воспитать из буйной девчонки смиренную девушку. Idee fixe так не была достигнута отчаявшимся стариком, хотя Юния снискала славу загадочной, серьёзной девушки, предсказательницы, живущей в мрачной пещере посреди азербайджанских холмов.
Изредка смелые девы и мужи, ищущие приключений или пропитания молодые, скрывающиеся от любопытных глаз любовники и просто заблудшие – все приходили к «Загадочной девушке из Дамджылы». Юния радушно принимала редких гостей и с удовольствием гадала им, указывала выход из сложных и запутанных ситуаций и частенько развлекала приятным и милым общением.
Но такой, казалось, идиллии тоже когда-то должен был подойти конец. Старичок скончался, и нежданно издалека прибрёл неизвестный доселе охотник, объявивший себя хозяином пещеры, позабавившись с Юнией, а затем выгнав её.
