- Павел Сергеевич?! Это вы?!

Ответа не последовало, и Иветта, не обращая внимания на слабый шелест из другого конца помещения, отвернулась лицом к немой стене.

Неожиданно она почувствовала, как сильная рука коснулась её нежного плеча. Она обернулась и встретилась лицом к лицу со своей неизменной любовью. Иветта была поражена. Пребывая в шоковом состоянии, она остолбенела в позе рождающейся Венеры в исполнении Несравненной⁴⁰. Однако Павел сразу же развеял сложившийся в паре конфуз: мужчина и женщина слились в сладостном поцелуе.

***

Павел Сергеевич, в попытке развеяться, нашёл свою Эрато, а в жизни Иветты, хоть она и не знала об этом, произошло нечто значимое. Но лишь на один незабываемый вечер, о подробностях которого было решено не разглашаться.

20.12.19 г.

Истории для увеселения

Издание «Веселыя исторіи» представляет Вашему вниманию «Истории для увеселения» образца 1919 года и желает многоуважаемому читателю приятного чтения.

Влюбился

- Иван Павлович, а чего это вы весь день такой радостный ходите?

- Степан Юрьевич, я, как-никак, амурился.

- Вы что же, роман крутите?

- Это у дедов так было. А сейчас «амуриться» – влюбиться значит. Это слово у нас, декадентов, модно сейчас.

Законы

- Слышал? Вчера Амоса повесили.

- Как?! За что это повесили? Убил кого?

- Никак нет. Царя дураком назвал, вот и повесили.

- Ишь, якой негодяй! А я с ним водку пил. Так и оказывается, что не знаешь, кто рядом с тобой.

Безделье

- Марфа, что лежишь, бездельничаешь?

- Матушка, это я мир созерцаю да философствую.

- Иди лучше делом займись. Посуду хотя бы помой.

- Как это, матушка?! Я же занятая уже! Саморазвитием! И вообще, не сбивай меня. Мне тут ещё столько философствовать да философствовать!

Будущее

- Клара, что это ты читаешь?

- Про будущее. Представляешь, уже через двадцать лет на Землю прилетит метеорит, настанет голод, люди будут есть друг друга, а выжившие – прятаться в канализациях и…

- Клара, что ты за чушь такую несёшь? Кто ж знает, что в этом будущем будет? Я вот даже не знаю, какое платье сегодня на бал надену.

У врача

- Борис Кондратьич, у меня от ваших таблеток голова болит и сердце трепыхается.

- Так, Василий Григорьевич, это ж прекрасно! Значит, работает!

Неправильный

- Игоревна, вы за сыном следите! А то он наряжается похлеще светской дамы!

- Ой, Николаевна, успокойтесь, они сейчас все такие. Вы это Михайловне скажите. Её Костя вообще глаза подводит да чёлку зачёсывает.

Кино

- Наталья Дмитриевна, вы ходили на фильм «Тайна аристократки»?

- Конечно, Юлия Владимировна! Кто ж не был?

- По правде, я. А стоит идти?

- А как же?! Это – высокое искусство. Его ещё арт-хаусом называют.

- Ну раз так! Благодарствую, Наталья Дмитриевна. Мне теперь срочно увидеть, что же это за «высокое искусство».

Шуба

- Ох, Ивановна, так шубу хочется, а деньжат нету! В чём ходить буду, не знаю!

- Не печалься, Андреевна. Говорят, глобальное потепление скоро наступит. Шуба, глядишь, и не понадобится.

Двойка

- Петь, ты почему за контрольную двойку получил? Всегда же пятёрки были.

- Да это, батюшка, из-за методы новой. Учитель говорит, мы должны сами догадаться. Так я самым недогадливым оказался.

- Глянь, мать! Вот бездельник-то у нас вырос! В комнату иди! Догадываться учись, а я приду, проверю.

В магазине

- Здравствуйте, а это у вас хлеб сколько стоит?

- Десять копеек.

- Как?! Вчера же пять стоил!

- Инфляция, сударь, инфляция.

Искусство

- Это что, картина? А это – художник?! Каля-маля какое-то! Мой внук и то лучше нарисует. А ему, на секундочку, четыре года!

- Дедушка, будьте тише. Не мешайте нам восторгаться примитивизмом!

В стороне

- Дедушка, ваш внук, может, и лучше нарисует. Но он же этого пока не сделал. Следите за ним, а то вдруг ещё авангардистом станет.

Девочки

- Ох, Оля, не знаю, что с дочкой делать. Красится, пьёт абсент и на автомобиле с парнями катается. А ей только двенадцать!

- Ой, Света, у тебя ещё ладно. Вот моя на Новый год мундштук попросила. Говорит, в пальцах держать сигарету уже не модно.

26.12.19 г.

После бала

2 января 1807 года.

Мне сложно начинать сие письмо, однако, если я не выскажу все те мысли, что неустанно обуревают меня днями и ночами, то, поверьте, мне нет смысла жить дальше.

Невежливо с моей стороны так начинать письмо к многоуважаемой особе. Прошу, не злитесь на меня за это. Как только я увидел Вас тогда, на балу у Его Императорского Величества пару дней назад, я понял, что лишь Вы в силах уразуметь тяготы состояния моего. Лишь Вы, милая – простите за фамильярство – княжна Касимова способны помочь заблудшей душе.

Прежде я никогда не встречал женщин, подобных Вам. И хоть Вы говорите с акцентом, я прекрасно понимал каждое сказанное Вами слово, и речи Ваши были столь искренни и мудры, что о лучшем собеседнику и думать не стоит.

Конечно, Вы не созданы для света: Вы слишком честны и непосредственны, однако я всё же хочу – если мне представится такая возможность – писать изредка Вам. Я уверен, Вы умнее многих наших дам, а воспитанию Вашему позавидуют сыны самого императора!

Прошу, не оставляйте меня надолго без ответа.

Если моё письмо Вам отвратительно также, как и, вероятно, я сам, скажите об этом сразу, не лукавя. Я всё пойму и впредь не буду надоедать Вашей особе, хоть и одна мысль о возможности такого ко мне отношения со стороны прелестной княжны вызывает во мне невыносимые боль и страдания.

Ещё раз прошу извинить меня – коль я этого заслуживаю – за моё настырное невежество.

На веки Ваш покорный слуга,

Евгений Толстой.

4 января 1807 года.

Уважаемый граф, Евгений Толстой, Ваше письмо мне было невероятно лестно получить! Я не испытываю к Вам ни малейшего отвращения или злости, а слог Ваш виновен лишь в том, что так нежно ласкал мои сердце и душу, что я чуть не упала в обморок от восторга. Но не стоит волноваться о моём здоровье.

Я помню Вас в тот праздничный вечер на балу, где я имела честь находиться; Ваши ясные глаза и лучезарную улыбку. К сожалению, задорный ритм танца унёс мгновенно унёс меня в противоположную Вам сторону залы, что вызвало во мне неимоверное огорчение, ведь более я Вас не сумела увидеть, хотя Ваш взгляд, что так запомнился мне тогда, приходит ко мне во сне каждую ночь.

Через неделю мои дорогие эни⁴¹ и эти⁴² отправятся на нашу Родину. Я тоже поеду с ними и, скорее всего, мы с Вами никогда не сможем увидеться. Думаю, нам не следует поддерживать сию переписку, чтобы в дальнейшем ни у кого из нас не было чувства горечи.

Жду Вашего ответа с целью разъяснения сложившейся ситуации.

Всегда Ваша,

Фатима Касимова.

5 января 1807 года.

Милая княжна! Я не смогу пережить Вашего отъезда! Почему Ваши родичи столь жестоки? Ведь Вы даже не видели Петербурга! Я предлагаю Вам прогуляться по чудеснейшим улочкам нашего города и надеюсь на Ваш положительный ответ, потому как отказа я не перенесу.